Томас Майн Рид - Отважная охотница. Пропавшая Ленора. Голубой Дик

Когда в Австралии открыли золото, я решил отправиться на прииски попытать счастья. Судьба мне благоприятствовала. Я заработал достаточно и завтра уезжаю в Сидней. Там я найду свою любимую девушку и женюсь на ней.

После Элефанта очередь была за моряком Биллом.

— Когда я был маленьким мальчиком, — начал он, — меня все называли уличным мальчишкой. И, действительно, я целые дни шлялся по улицам и докам Ливерпуля. Почти еще ребенком меня отдали в ученики к одному шорнику. Я не любил этого ремесла, а к своему хозяину питал еще меньше любви. В конце концов я до того его возненавидел, что однажды убежал от него и сделался форменным уличным бродягой.

Однажды, в один солнечный день, я лежал на куче мусора. Проходивший мимо какой-то господин запутался в тряпье, которое составляло мой костюм, и упал в грязь. Он немедленно вскочил, схватил меня за шиворот и тряс до тех пор, пока не почувствовал полного изнеможения и усталости от этого странного занятия.

Пока он производил надо мною этот опыт, я не оставался бездеятельным, а сопротивлялся ногтями, зубами и ногами. Мое отчаянное сопротивление, по-видимому, оказало благоприятное действие: господин вскоре оставил свое занятие и объявил, что я «знаменитый маленький злодей», «храбрый маленький бродяга», и наградил меня еще целым рядом подобного рода эпитетов.

Потом он взял меня под руку, потащил за собой, задавая мне в то же время целый ряд вопросов о моем доме и о моих родителях.

Несмотря на его суровые слова, общее выражение лица этого человека настолько внушало доверие и было так благодушно, что я без всякого сопротивления позволял незнакомцу вести меня, куда ему было угодно. В конце концов он привел меня на борт корабля и поручил заботам одного из старых матросов. В первый раз за последние три года я был одет в чистый и приличный костюм. Человек, который привел меня на корабль, был добродушный, эксцентричный, старый холостяк, лет пятидесяти. Он был собственником и командиром корабля, курсировавшего между Ливерпулем и Кингстоном, на острове Ямайке.

Я пробыл на корабле с этим человеком семь лет и был как бы его собственным сыном; он с большим рвением и старанием занимался моим образованием. Своими знаниями и воспитанием я обязан исключительно этому благородному человеку.

Мне было около двадцати одного года, и я был уже старшим офицером на корабле. Мы возвращались из Кингстона с большим грузом, как вдруг поднялся сильный ветер. Уйти от приближающейся бури нам не удалось. Буря разразилась ужасная и с каждой минутой все более усиливалась. Мы начали уже терять всякую надежду на спасение и стали готовиться к смерти. Громадная волна хлынула вдруг на корму и унесла с собою капитана и двух матросов. О спасении их нечего было и думать. Все трое погибли. После этого буря стала утихать, и корабль был спасен. Но я лишился своего покровителя, которого любил не меньше чем отца и опять остался один.

Я принял команду кораблем и благополучно привел его в Ливерпуль. Корабль достался дальнему родственнику погибшего капитана, богатому ливерпульскому купцу. Благодаря приятелю нового собственника корабля, я был рассчитан и получил несколько фунтов причитавшегося мне жалованья.

В это время в Австралии открылись золотые россыпи. Масса народа устремилась туда в погоню за богатством. Я решил тоже попытать счастья и нанялся на один бриг, отправлявшийся в Мельбурн, в качестве второго помощника. На бриге было более сотни пассажиров и среди них один обанкротившийся лондонский купец. Он направлялся в страну золота с громадным запасом гордости и с очень небольшим запасом денег. Его сопровождали жена и прелестная дочь. Для меня молодая леди была самым прекрасным, самым очаровательным существом на свете. Я безумно в нее влюбился и находил тысячи случаев, чтобы поговорить с ней, когда она бывала на палубе. Моя страсть все более и более росла и я был совершенно счастлив, когда узнал, что у меня нет соперников, и моя любовь находит отголосок в ее сердце.

Вскоре я увидел, что мои постоянные беседы с молодой леди были очень неприятны ее гордому отцу. Он приказал своей дочери отбить у меня раз и навсегда желание сблизиться с нею. Я решился переговорить с ее отцом и, встретившись с ним, попросил объяснить причины такого отношения ко мне. Но он счел лишним вступать со мной в какие-либо объяснения, а заявил просто, что девушка его дочь, а я только матрос!

В тот же вечер, когда произошло это тяжелое для меня объяснение, случилось другое событие. Капитан нашего брига был человеком грубым, невоспитанным. Однажды в присутствии пассажиров, в числе которых была и моя любовь, он сделал мне грубое замечание, оскорбляющее мое достоинство. Я не мог это перенести и ответил ему резко и колко. Капитан пришел в ярость и ударил меня по лицу. Не помню, что произошло дальше, знаю только, что капитан лежал почти без сознания. Его с трудом вырвали из моих рук. Я же очутился закованным в кандалы в трюме.

По прибытии в Вилльямстон, на нашу первую остановку, меня судили и приговорили к двум месяцам тюремного заключения. Я сделал неудачную попытку бежать, за что мне прибавили еще два месяца. Получив свободу, я поспешил в Мельбурн и узнал адрес купца, надеясь найти случай повидаться и побеседовать с его прекрасной дочерью. Мне посчастливилось застать молодую леди вместе с ее матерью. К моему удивлению, ее мать встретила меня самым сердечным образом. Оказалось, что старый купец умер через месяц после прибытия в Мельбурн. Его вдова и дочь остались без всяких средств и вынуждены были зарабатывать себе на пропитание собственным трудом.

Молодая девушка любила меня. Препятствием к нашему браку был недостаток средств. Я отправился на прииски. Теперь я возвращаюсь с достаточным количеством золота, чтобы обеспечить безбедное существование моей будущей жене и ее матери. Мы вернемся на родину в Англию, и на корабле молодая леди выступит уже в качестве моей жены.

Моряк Билл окончил свою историю.

На следующее утро я встал очень рано и отправился в палатку Элефанта, чтобы попрощаться с ним и его товарищем Биллом.

Мы трое отправились в гостиницу выпить на прощание бутылку вина.

— Один вопрос, — сказал Билл, обращаясь ко мне, — я его давно хотел задать вам. Я слышал, что вас зовут Роландом. Извините за мое любопытство, но я имею серьезные причины для этого. Скажите, как ваша фамилия?

Этот вопрос вдруг оказал могущественное действие на мои мысли. Внезапно у меня явилось предчувствие, почти уверенность, что я нашел своего брата! В этом было что-то инстинктивное.