Теофиль Готье - Железная маска (сборник)

Однако телега приближалась, грохоча по булыжной мостовой. Д’Эпернон воскликнул:

– Погодите, господа! Пусть это мужичье минует нас, а уж тогда обследуем эту адскую дверь, убивающую одним прикосновением. С горожанами лучше не связываться, не то поднимется такой шум, что хоть святых выноси!

Все члены небольшого отряда поспешили прижаться к стене или укрыться в нише по соседству. Однако телега, как оказалось, вовсе не стремилась миновать жилище бывшего прокурора, превращенное в постоялый двор. Наоборот: возница рванул вожжи, осадил тройку крепких лошадей и остановил повозку прямо перед входом.

Де Келюс выругался сквозь зубы. Что могло здесь понадобиться этим людям в столь поздний час?

– Езжайте своей дорогой, любезные! – проговорил он. – Сигнал тушить огонь давно подан; не ровен час, вас застанет стража. Вам ведь наверняка известно, что ждет тех, кто в такое время болтается по улицам!

Графу ответил насмешливый голос:

– Да ведь никто и не болтается, сударь! Мы прибыли на место и остановились там, где нам надобно!

– Проезжай, мужлан, сказано тебе! – в бешенстве рявкнул де Келюс.

Выхватив шпагу, он угрожающе двинулся к телеге, за ним тотчас последовали остальные миньоны и рейтары.

– Вот вы как? – продолжал тот же голос. – Я вижу, у вас славная компания, сударь!

– Убирайся отсюда! – выкрикнул де Шомбург и попытался ухватить одну из пристяжных лошадей под уздцы.

Одновременно в первом этаже дома распахнулось окно, из которого послышался голос Генриха:

– Ага! Уж не наш ли это друг Ноэ?

– Он самый! – отозвался молодчик в матросской робе, первым вступивший в прения с де Келюсом.

– Отменно! Ноэ, любезный, я пересчитал этих бродяг – их было всего девять. Одного я уложил, осталось восемь. А много ли вас на телеге?

– Семеро! – ответствовал Ноэ.

– Следовательно, почти вдвое больше, чем потребуется, чтобы разогнать этот сброд! Мы с мэтром Гардуино очень просим: освободите нас от присутствия этих господ!

Генрих не успел закончить, как блеснула вспышка и раскатился звук пистолетного выстрела. Рядом с ухом короля Наварры пропела пуля, расщепив косяк окна.

– Вы неуклюжи, как медведь, месье д’Эпернон! – хохотнул Генрих. – Такой стрельбой не выслужить даже плохонького орденочка!

– Это он! Гасконец! – взревел де Шомбург.

– За дело, Ноэ! Задай им солидную трепку и гони пинками до самых ворот замка!

Де Ноэ, Лагир и остальные гасконские дворяне, сверкая обнаженными шпагами, уже окружили отряд де Келюса. На телеге оставался лишь один из спутников де Ноэ – рослый массивный мужчина, невозмутимо восседавший на козлах. Судя по всему, он сознательно, остался в тылу на тот случай, если его сотоварищам понадобится подмога.

Несмотря на крайнюю изнеженность, граф де Келюс был человеком не робкого десятка. Он не побоялся бы сойтись в поединке с кем угодно, и только Луи де Крильон внушал ему непреодолимый ужас. И неудивительно – де Крильон в те времена считался практически непобедимым бойцом, а его огромный опыт позволял ему одолевать даже физически вдвое более сильных противников. И теперь граф спокойно ожидал, когда же вступят в схватку де Ноэ и его товарищи.

Рейтары встретили приближавшихся гасконцев залпом из аркебуз. Однако спешка подвела их: из рядов атакующих выбыл всего один противник. Никто не собирался предоставлять им возможность перезарядить аркебузы, и рейтарам пришлось встретить противника лицом к лицу.

Де Келюс, д’Эпернон и пятеро наемников сошлись с гасконцами, и те в первые же мгновения вывели из строя двоих рейтаров. Сражающиеся тотчас разбились на пары – в этих поединках не принимали участия со стороны гасконцев только возница, а со стороны миньонов – де Шомбург, который тем временем предпринял новую попытку высадить дверь дома мэтра Гардуино.

Обнаружив это, кучер неторопливо покинул козлы, приблизился к де Шомбургу и веско произнес: «Прошу прощения, месье, но я вижу, вы не заняты. Посему…» – с этими словами он обнажил шпагу.

Фредерик де Шомбург, едва взглянув на того, кто бросил ему вызов, испуганно вскричал:

– Здесь сам де Крильон!

Де Келюс, до этой минуты успешно отражавший натиск графа Амори де Ноэ, услышав этот возглас, встревоженно обернулся – и тотчас рухнул на землю, сраженный метким выпадом де Ноэ!

Лагир и д’Эпернон рубились ожесточенно, не уступая ни пяди, но освободившийся де Ноэ поспешил на помощь к своим младшим друзьям, расправлявшимся с рейтарами.

Тем временем де Шомбург довольно прилично отражал выпады де Крильона, который пребывал в превосходном расположении духа.

– Любезный де Шомбург, – наконец заметил генерал, – не скрою, вы заслуживаете самой высокой похвалы. Фехтуете вы на славу!

– Большая честь – скрестить с вами оружие! – самодовольно ухмыльнулся де Шомбург.

– Вот потому-то я и пощажу вас в течение некоторого времени. Просто ради того, чтобы мы могли немного поболтать.

– Убейте меня, если сможете, но в пощаде я не нуждаюсь!

– И все-таки, – продолжал де Крильон, – какого дьявола вы здесь оказались, месье?

– А вы?

– Я здесь для того, чтобы помочь друзьям!

– Но ведь и я тоже!

– Вот как? Тогда продолжим!

Но продолжить им не удалось: возгласы и лязг клинков разбудили весь квартал. Возмущенные вопли разбуженных мирных горожан привлекли внимание дюжины рейтаров, пировавших в кабачке по соседству, и те тотчас кинулись на подмогу соотечественникам.

– Черт возьми! – проворчал де Крильон. – Это уже смахивает на самое настоящее сражение! Пора заканчивать!

Он сделал невообразимо сложный выпад, и де Шомбург рухнул на землю, как сноп.

Д’Эпернон, уже трижды раненный Лагиром, готовился удрать с поля боя, но появление рейтаров вернуло ему присутствие духа. Неожиданно в верхнем этаже дома Гардуино распахнулись два окна – в них возникли король Наварры и Рауль, поводя стволами аркебуз. Два выстрела слились один, и пара рейтаров, словно споткнувшись на бегу, рухнули на мостовую. И тут же прогремел могучий голос генерала, способный заглушить даже артиллерийскую канонаду:

– А, проклятые канальи! Выходит, вы забыли, что меня зовут Луи де Крильон?

Спустя несколько минут на улице перед домом отставного прокурора валялись шесть бездыханных тел. Де Шомбурга и графа де Келюса, которые еще подавали признаки жизни, перенесли в соседний дом, а д’Эпернон с уцелевшими рейтарами трусливо обратились в бегство.

Слегка отдышавшись, де Крильон обратился к Генриху Наваррскому:

– Мы должны спешить, сир! Если французский король узнает о гибели своих миньонов, у него хватит ума бросить на нас целую армию!

– Ты совершенно прав, друг мой, – ответил Генрих. – Я бы и сам не прочь как можно скорее покинуть Блуа, но… мы обязаны прихватить с собой престарелого сьера Мальвена и его внучку Берту!