Теофиль Готье - Железная маска (сборник)

– О, ни в коем случае, ваше высочество!

– Но что вы здесь делаете в таком случае?

– Я пришел, чтобы исполнить поручение капитана!

Анна метнула на гасконца еще один взгляд – на сей раз полный презрения – и пренебрежительно проговорила:

– Выходит, я ошиблась… И что же нужно от меня вашему капитану?

– Он желает быть представленным вашему высочеству.

– Как его зовут?

– Я не уполномочен объявлять его имя.

– И вы осмелились…

– Герцогиня! – неожиданно холодно возразил Лагир. – Я всего лишь получил распоряжение и исполнил его! Итак: угодно ли вам принять капитана?

– Пусть войдет!

Лагир коротко поклонился и исчез за дверью.

В ту же минуту лицо герцогини исказила гримаса. Она спрятала его в ладонях и прошептала:

– Он больше не любит меня!

Затем она стала ждать, чувствуя, как ее охватывает все более глубокий трепет. Наконец за дверью вновь зазвучали шаги и в каюту, держа в руке широкополую шляпу с пером, вошел плечистый молодой человек. С широкой улыбкой на смуглом лице он произнес:

– Желаю здравствовать, очаровательная кузина!

Герцогиня в ужасе отпрянула к окну. В голове у нее промелькнуло: «Я погибла, и все остальные тоже! Этот неотесанный южанин перехитрил нас всех!»

Прежде чем отправиться к Анне, Генрих обстоятельно привел себя в порядок. Он был тщательно причесан, надушен и разодет не хуже любого миньона короля Франции. И герцогиня не была бы столь опытной и искушенной женщиной, если бы, несмотря на потрясение, не заметила этого.

Переступив порог каюты, Генрих продолжал:

– Моя прелестная кузина, не хмурьтесь и не мечите на меня убийственные взгляды. Вам это не к лицу. Клянусь, когда вы узнаете, каким образом все это случилось…

– Вы пытаетесь оправдать насилие, учиненное вами над особой королевской крови? – поспешно перебила герцогиня.

– Именно так! Но если вы столь же добры, как и прекрасны, позвольте мне вашу ручку!

– А что последует за этим?

– Можете учинить мне форменный допрос, чтобы убедиться: я далеко не такой злодей, каким вам сейчас кажусь!

Король Наварры держался так шутливо, галантно и непринужденно, что Анне пришлось сменить гнев на милость. Она протянула ему свою холеную руку и тотчас проговорила:

– Итак, где мы сейчас находимся?

– Разумеется, на Луаре!

– А точнее?

– Где-то между Сомюром и Анжером.

– Уже легче! А откуда мы отчалили?

– Оттуда, где вы так крепко уснули, – из Блуа.

– Это был необыкновенно крепкий сон – ведь обычно я просыпаюсь от малейшего шороха!

– О да! Но об этом позаботился мэтр Гардуино.

– Кто это?

– Владелец дома, который вы приняли за постоялый двор. Он подмешал к вашему вину наркотическое зелье.

Герцогиня вспыхнула.

– Выходит, Рауль – предатель? – возмущенно воскликнула она.

– Как мой подданный, он не мог не выполнить приказание своего государя. Впрочем, все это уже не имеет никакого значения. Вы, должно быть, вообразили, что я похитил вас из-за того, что вы – истинная вдохновительница католической партии?

– А как еще вы можете объяснить это насилие?

– Вы чрезвычайно далеки от истины. Готовы ли вы выслушать меня внимательно? – Генрих снова поцеловал руку герцогини и продолжил: – До вас наверняка доходили слухи о том, что гугеноты собрали значительные средства, надеясь обеспечить ими ход неизбежной в будущем войны с католиками. А что вам известно о том, где прятали свое сокровище гугеноты?

– Но ведь это никому не известно! И сам король, и мои братья упорно разыскивали его, но ничего не добились…

– Они, герцогиня, не завладели этими громадными ценностями только по одной причине: они находились слишком близко. Золото гугенотов было спрятано в Блуа, в доме того самого отставного прокурора Гардуино, у которого вы на несколько дней сняли лучшие покои! Пришло время, и нам понадобилось вывезти его оттуда. И тогда…

– И тогда вы инкогнито явились в Блуа?

– Именно так!

– Но при чем здесь я? Зачем вы…

Генрих устремил на Анну нежный, полный сдержанной нежности взгляд:

– Готовы ли вы поверить мне, если я чистосердечно признаюсь?

– Все зависит от того, о чем пойдет речь.

– Тогда слушайте, Анна. Прежде чем покинуть дом Гардуино, я не устоял перед искушением и поднялся в вашу опочивальню, чтобы напоследок еще раз взглянуть на вас. Вы сладко спали и показались мне столь прелестной, что из глубины моей памяти всплыли некоторые детские воспоминания…

– Что вы имеете в виду?

– Однажды, мальчишкой четырнадцати лет, я побывал в Сен-Жерменском замке, где как раз в то время расположился двор короля Франциска II. Среди придворных дам я заметил девочку-подростка моих лет с глубокими синими глазами и золотистыми волосами. Ее образ глубоко запал мне в душу. Это были вы, Анна…

– В самом деле? – насмешливо обронила герцогиня.

– О, в те времена религия и политика еще не тревожили безмятежную лазурь этих прекрасных глаз. Ваше сердце еще не знало страстей, зато мое было ранено сразу и надолго.

– Уж не собираетесь ли вы объясниться мне в любви, кузен? – насмешливо поинтересовалась Анна.

– Вы совершенно правы, прекрасная кузина!

– Вы… вы меня любите?

– Не стал бы это отрицать, даже если б и хотел!

– Значит, чтобы доказать свою любовь ко мне, вы и похитили меня? – смеясь, задала следующий вопрос герцогиня Лотарингская.

– Исключительно с этой целью!

– Вы сошли с ума!

– Не важно! Ведь я люблю вас! – Генрих стремительно опустился на колени перед герцогиней, схватил обе ее руки и осы́пал их поцелуями, полными нескрываемой страсти.

Тяжеловесная барка продолжала свой бег вниз по течению, направляясь к устью прекрасной даже в это время года Луары.

Усевшись на палубе, Рауль и Лагир доверительно беседовали.

– Если б вы знали, друг мой, – наконец произнес Лагир, – как страстно она любила меня!

– Да ведь и меня тоже, любезный Лагир!

– Никогда не поверю, чтобы ее высочество испытывала к вам подобные чувства!

– Придется!

– Как? Неужели вы считаете, что женщины способны любить многократно? Верно, что у них бывают причуды и капризы, но истинная любовь – всегда одна-единственная.

– Следовательно, именно вам принадлежала эта «истинная любовь», дружище?

– Не знаю. Но так мне казалось, и довольно долго.

– Поразительная наивность! Забудьте об этом раз и навсегда. В любовных делах женщины ничем не отличаются от мужчин. А те, как известно, способны испытывать страсть одновременно к нескольким женщинам!

– Со мной ничего подобного не случалось… По-вашему, выходит, что герцогиня…

– По-моему, в то время, когда вы наслаждались «единственной истинной любовью», герцогиня делила свои милости между вами и графом Эрихом Кренкером!