Луи Жаколио - Покоритель джунглей

Факир вдруг ясно понял, что погиб безвозвратно. Никакая человеческая сила не могла поднять две гранитные плиты, закрывавшие отверстие колодца. Одну плиту Утсара, обладавший геркулесовой силой, еще мог бы осилить, встав на плечи сторожу. Но сдвинуть две плиты было абсолютно невозможно, приходилось оставить всякую надежду на успех. Поэтому пленник и стал звать на помощь, предпочитая ожидавшую его при этом участь ужасной смерти от голода в колодце Молчания.

Крики его постепенно перешли в вой, в котором не было ничего человеческого. Несчастному казалось, что кричит не он. Благодаря особому расположению страшного подвала звуковые волны отражались от круглого свода и сходились в центре, где находился Утсара, оглушая его.

В какой-то момент ему почудилось, что сторож, придя в себя, кричит вместе с ним, но, выбившись из сил и замолчав, он понял, что один молил о помощи — о помощи, которая никогда не придет. Сколько таких криков слышали эти мрачные стены!

Поначалу Утсара поддался вполне понятному чувству страха, но это был человек крепкой закалки, и даже самые безвыходные ситуации не могли надолго сломить его, поэтому довольно быстро он обрел присущее ему хладнокровие.

— Не может быть, чтобы сторожа не было здесь, — сказал он себе, — ведь вторую плиту, закрывавшую колодец, сдвинул я сам. Надо найти его, привести в чувство, а там посмотрим.

Как мы помним, Утсара, полагая, что ему придется вступить в рукопашный бой, снял с себя всю одежду. Теперь он горько пожалел об этом. Будучи курильщиком, как все индусы, он сумел бы что-нибудь найти в карманах и развести огонь. Теперь же единственное, что ему оставалось, — идти ощупью вдоль стены в поисках Дислад-Хамеда. Под ногами его, ударяясь одна о другую, зловеще скрипели кости, порой он спотыкался о перекатывающиеся черепа, напоминавшие ему о том, что никому не удалось выйти отсюда живым. Он задыхался от тошнотворного запаха, усиливавшего непреодолимое отвращение, которое все индусы питают к бренным останкам.

Но напрасно Утсара исследовал подземелье, он ничего не нашел. Факир обошел его раз, другой, третий, все попусту!

— И все-таки, — сказал он с яростью, — сторож не мог бежать. Ему не только не под силу было сдвинуть плиту, но и сделай он это, он не смог бы выбраться из коридора, ведущего к залу, где находится колодец. Попасть туда можно только через потайной ход, а Дислад-Хамед не мог знать о нем.

Суеверный, как все его соотечественники, он уже готов был допустить чудесное вмешательство одного из духов — защитников семьи Хамеда, как вдруг ему пришла в голову мысль, что биджапурский сторож нашел ход, ведущий из подземелья, тем более что в свое время он сам удивился его отсутствию.

Он снова принялся за поиски и, вспомнив, что в одном месте ему попалось углубление, направился туда, но не довольствуясь поверхностным осмотром, провел рукой по стене, разгребая кости. Вдруг он наткнулся на верхнюю часть отверстия, которое ему показалось достаточно большим, чтобы туда мог пролезть человек. Утсара принялся энергично разбирать скопление костей и наконец полностью расчистил проход, в точности такой же, как и в других стенах дворца. Но радость его тотчас же померкла, ибо, ощупав отверстие, он понял, что оно никогда не закрывалось. Из этого легко можно было сделать вывод, что подземелье было предназначено для пленников, обреченных на голодную смерть. Проход, должно быть, заканчивался тупиком и не сообщался с другими частями здания, дабы несчастные не могли бежать.

Все же у Утсары сохранялась слабая надежда, он подумал, что было бы бессмысленно строить ход, который не соединял бы две разные части дворца. Умея открывать любую потайную дверь, он мог поручится, что сумеет выбраться на свободу.

Закончив работу, он осторожно вытянул вперед ногу, держась руками за стенки, ибо обычно выходы из таких застенков — самые настоящие ловушки, предназначенные для того, чтобы осужденные падали в глубокие, отвесно вырытые колодцы. Факира охватила невыразимая тревога, когда вместо того, чтобы почувствовать твердую землю, его нога повисла в пустоте. Сомнений не было, он попал в западню, этим и объяснялось молчание Дислад-Хамеда, вероятно, рухнувшего в какую-нибудь пропасть. К счастью, тревога оказалась ложной, и скоро нога его уперлась в твердую поверхность. Продвигаясь с крайней осторожностью, он понял, что спустился с первой ступеньки лестницы. Но прежде, чем двигаться дальше, Утсара сложил ладони рупором и крикнул изо всех сил:

— О! Эй! Хамед!.. Это я, факир Утсара!

Он прислушался, но до него не донеслось ни единого звука. Подождав немного, факир стал спускаться, считая ступеньки. Зная число ступеней, ведущих из зала, куда выходил колодец, до поверхности земли, он мог таким образом определить свое местоположение. Насчитав шестьдесят две ступеньки, он решил, что находится на уровне земли. Прежде чем продолжать спуск, он снова принялся звать сторожа, особенно громко выкрикивая свое имя, только оно могло внушить доверие Дислад-Хамеду, если тот еще был жив.

На сей раз его попытка увенчалась успехом: в ответ раздался крик изумления и безумной радости. Чтобы избежать грозившей ему пытки, сторож действительно укрылся в обнаруженном им проходе, имя Утсары было для него синонимом спасения.

— Где ты? — крикнул ему факир.

— Внизу, под тобой. Подожди, я сейчас поднимусь.

— Не надо, оставайся на месте, я сам спущусь к тебе.

Факир продолжал считать ступени. Он так хорошо знал внутреннее и внешнее устройство огромного здания, что надеялся определить местонахождение, направление, глубину и назначение лестницы, ибо ничто в этом дворце не делалось без цели.

Сторожу не терпелось встретиться с Утсарой, он не знал, что факир так же, как он сам, мечтает выбраться из мрачной темницы. Пройдя сто двадцать восемь ступеней, Утсара встретился со сторожем. Дислад-Хамед схватил его за руки и стал целовать их с восторгом, называя его своим спасителем, он плакал, бормотал что-то и от избытка чувств готов был снова упасть в обморок.

— Мужайся, мой бедный Хамед! Я заперт здесь так же, как и ты, и пока не знаю, как отсюда выбраться.

Утсара вкратце рассказал сторожу обо всем, что произошло. Против ожидания Дислад-Хамед вовсе не был сражен столь неприятной новостью, он настолько верил в находчивость Утсары, что был убежден — факир сумеет выпутаться из создавшегося положения.

— Есть у тебя огонь? — прежде всего спросил факир.

— Да, — ответил сторож, — к счастью, у меня при себе большая коробка восковых спичек. Я пользовался ими, зажигая фонарь на башне пагоды.

— Слава Шиве! — воскликнул Утсара. — Нам хватит их минут на десять, и мы сможем понять, где находимся. Почему же тогда ты сидел в темноте?