Луи Жаколио - Покоритель джунглей

— Господин, — настойчиво возразил факир, — я поклялся страшной клятвой!

— Почему же ты не сказал об этом сразу! — живо поднявшись, воскликнул Арджуна. — Иди за мной, через пять минут сторож будет здесь.

— Возможно ли это?

— Вполне! Я сам всего два часа тому назад вышел оттуда вместе со всеми членами нового высшего совета, который созвал позавчера.

— Что вы такое говорите, господин!

— Чистую правду… Этой ночью английский батальон под предводительством Кишнайи окружил мой дворец и взял всех нас в плен. О, господин Кишнайя — прекрасный игрок, он ловко опередил нас в тот момент, когда мы сами собирались разделаться с ним. Правда, с некоторым простодушием он бросил нас в колодец Молчания и даже замуровал плиту, чтобы это место стало нашей могилой. Он не знал, что существует три или четыре подземных сообщения как в самой темнице, так и на лестнице. Через пять минут мы были свободны и готовы отплатить ему той же монетой… А теперь пойдем со мной, освободим твоего Дислад-Хамеда. Если впредь он не будет вести себя… О чем же ты думаешь?

— Я думаю, господин, что белый браматма за восемь дней лучше изучил старый дворец раджей Декана, чем те, кто, как я, прожил здесь всю жизнь.

— В этом нет ничего удивительного, мой славный Утсара. Когда я отправил настоящего Арджуну в Нухурмур, чтобы заменить его на какое-то время, то перед отъездом он оставил мне детальный план всех потайных ходов дворца, чертеж всегда при мне. Вот чем объясняются мои познания… Мы пришли. Давай нажми на эту каменную резьбу.

— Смотри-ка! — воскликнул Утсара. — Стена поддается.

— Теперь зови твоего друга.

— Дислад-Хамед! Дислад-Хамед! — закричал факир.

— Это ты, Утсара? — раздался голос изнутри.

— Да, я пришел с браматмой освободить тебя. Иди на мой голос, ибо мы пришли совсем другим путем.

Произнеся эти слова, факир сделал несколько шагов вперед, протянул руки и, коснувшись сторожа, вывел его из мрачной темницы.

— Вот ты и спасен, — сказал Утсара, — я сдержал клятву. Постарайся теперь не забыть о своем обещании, ибо при попытке измены…

— Я поклялся служить только тебе, Утсара, если ты спасешь мне жизнь. Можешь рассчитывать на меня, я буду верен тебе до самой смерти, стану делить с тобой все труды и опасности. Мой сын уже может заменить меня, и я больше не расстанусь с тобой.

— И ты не пожалеешь об этом, — важно ответил факир. Он был необычайно горд оттого, что наконец кто-то оказался у него в подчинении, что его тоже станут звать «господин». В этот день Утсара, который до сих пор только повиновался, узнал, что такое гордость.

Подобного рода клятвы нередки в Индии. Когда один туземец спасает жизнь другому, в порыве благодарности спасенный клянется посвятить себя спасителю и служить ему до гроба. Он становится членом семьи своего хозяина, а тот в обмен за услуги должен защищать его, кормить и одевать. Если он женится, его жена поселяется в доме хозяина. Это своего рода добровольное рабство, которое закон не признает, но оно прочно вошло в обиход.

Утсара был в восторге, что у него теперь появился подопечный, будь он трижды трусом, подобно Дислад-Хамеду, который после того, как рухнули его честолюбивые планы, был доволен тем, что обеспечил себе еду и кров до конца своих дней. Он имел право жить во дворце браматмы: как известно, люди из его свиты были прекрасно устроены во всех отношениях.

После того как все трое вернулись на террасу, браматма сказал факиру:

— Тебе известно, что я послал нашего друга Анандраена в Пондишери с поручением к новому французскому губернатору. Мне пришлось вернуть его в Биджапур. Ты вместе со сторожем отправишься в Пондишери и отнесешь мое послание. По всей вероятности, вам придется провести сюда полк пехоты, в нем будут готовить кадры для туземной армии. Постарайтесь быть попроворнее и вернуться не позже чем дней через десять. На обратном пути, Утсара, ты выберешь самую пустынную дорогу. Когда ты дойдешь до лесов Повуара, в шести лье отсюда, ты спрячешь там нашу маленькую армию. Затем пошлешь сторожа предупредить меня, чтобы я мог принять соответствующие меры и в следующую ночь почти без боя похитить сэра Джона Лоуренса с его штабом и свитой.

Я не скрываю от вас моих планов, чтобы вы поняли всю их важность и не теряли в пути ни минуты. Я знаю, Утсара, что могу полностью рассчитывать на тебя, но если сторож предаст нас, самой страшной смерти будет мало, чтобы наказать его за это преступление.

— Не бойся, господин, теперь мы можем верить ему. Вы знаете, что ни один индус никогда не нарушит страшную клятву а Дислад-Хамед произнес ее дважды. Он не станет подвергать себя двойному наказанию, которое будет ждать его в будущей жизни, не говоря уж о том, которому я подвергну его в настоящем.

Как и следовало ожидать, сторож рассыпался в уверениях преданности. Впредь на него действительно можно было положиться, ибо, будучи крайне суеверен, он ни за что не осмелился бы подвергнуть себя ужасным наказаниям, ожидавшим его за клятвопреступление.

Браматма в целях безопасности и быстроты передвижения позволил им взять с собой Тамби, принадлежавшего ему великолепного слона, и отпустил их. Факир и сторож поспешили в самую отдаленную часть дворца, выходившую на необитаемую часть развалин древнего Биджапура, и, выйдя никем не замеченными, направились к дворцу браматмы.

По дороге находилась хижина сторожа, он зашел туда, чтобы торжественно передать свои обязанности сыну, ибо должность ночного сторожа у индусов является наследственной. Через несколько минут оба вошли в пустынный дворец верховного вождя общества Духов вод. Сторож привел жену и разместил ее в новом жилище, а Утсара от имени Арджуны поручил ей следить за дворцом до тех пор, пока обстоятельства не позволят браматме вернуться обратно. И как ни странно — таковы рыцарские традиции на Востоке, — этому роскошному жилищу не угрожали воры, пока оно находилось под присмотром женщины.

Таковы, кстати, обычаи во всем Декане: если вам надо отлучиться, оставьте в незапертом доме женщину или ребенка, и бродяги не тронут ваше жилье.

Проголодав целые сутки, Утсара и Дислад-Хамед основательно подкрепились, а затем отправились к загону слона Тамби, где, к великому удивлению, обнаружили его погонщика, не покинувшего своего поста. В ту ночь, когда английские солдаты арестовали не только браматму и членов совета, но и всех слуг, они вынуждены были оставить на свободе погонщика Синассами, которого защитил слон.

Через пять минут Тамби с дорожным хаудахом уже стоял возле дворцовых служб, где его нагрузили всей необходимой провизией, чтобы не останавливаться в дороге.

Наступила ночь, когда они отправились в путь, ибо браматма приказал им дождаться захода солнца, чтобы не привлекать к себе внимания. Однако, несмотря на все меры предосторожности, за ними, вероятно, следили, и их сборы не прошли незамеченными. Кому-то важно было знать, куда и с какой целью они направлялись, ибо, едва они покинули Биджапур и двинулись к старой браминской дороге, идущей вдоль тенистых берегов Кришны, из развалин выскочил туземец из касты бегунов, славящихся во всем мире быстротой и выносливостью, и пустился за ними вдогонку легким, размеренным шагом.