Николай Дмитриев - Рубин из короны Витовта

Ошеломляющая новость заставила Отто фон Кирхгейма задуматься, и в шатре на какое-то время стало тихо. Комтур понимал, что просто так всё это не кончится и впереди серьёзные стычки. Вот только покажет ли себя князь Свидригайло достойным преемником могучего Витовта, пока неясно… И чтобы окончательно разобраться, комтур спросил:

– Как всё случилось?

– Случайно, – Монивид вздохнул. – На охоте тур рогом опрокинул коня, и тот придавил Витовта. Князя перевезли в Троки, но состояние его было тяжёлым, к тому же возраст, а задержка с короной только ускорила…

Монивид недоговорил, однако комтур понял, о чём речь, и рассудительно заметил:

– К сожалению, короны вовремя всё равно б не было, – и, отвечая на молчаливый вопрос Монивида, пояснил: – Посланцев цесаря перехватил польский отряд, а сама корона уничтожена…

– Откуда славетному комтуру это известно? – Монивид, который было потянул к себе блюдо с жареным мясом, отставил еду.

– Откуда? – Ото фон Кирхгейм горько усмехнулся. – Это же именно ко мне странствующий монах принёс рыцаря Вацлава из Кралева, который вёз корону Витовту. Монах нашёл его раненым в лесу на месте схватки. А потом уже я сам получил приказ вернуть корону любой ценой…

– И почему это не удалось сделать? – Монивид не скрывал, что удивлён рассказом комтура. – Не догнали?

– Как раз догнали. Больше того, мы разбили отряд, напавший на рыцаря Вацлава, и даже их главаря, рыцаря Шомоши, вместе с другими взяли в плен. Захватили и возок для перевозки ценностей, но короны там уже не было. Пленные уверяют, что корона была разрублена на куски.

– А где сейчас этот Шомоши? – быстро спросил Монивид.

– На всякий случай мы отвезли всех в Луческ, подальше от Вильно, и там рыцарь-разбойник Шомоши ждёт решения своей доли, сидя в подземельи Верхнего замка.

Услыхав это, Монивид с сомнением посмотрел на Отто фон Кирхгейма.

– А славетный комтур уверен, что корона и вправду уничтожена?

– Конечно. Я нашёл главное украшение короны – «королевский камень». Думаю, славетный рыцарь слышал о его свойствах. Вот он, – и, положив на ладонь рубин, который мерцал красными отблесками, Отто фон Кирхгейм спокойно передал драгоценность Монивиду.

И, без сожаления отдав загадочный камень, комтур вдруг испытал странное облечение…

Тяжёлые серо-свинцовые тучи шли так низко, что казалось, они вот-вот начнут цепляться или за шпиль костёла, или даже за зубцы воротной вежи. Тут, на открытом месте возле опущенного подъёмного моста, вдоль оборонного рва дул пронизывающий ветер, и Вильк, который вместе с пани Беатой ждал Гинне, всё время старался укрыться за епископским домом.

Впрочем, это не особо помогало, и рыцарь с завистью посматривал на меховой плащ пани Беаты, которая молча стояла рядом. Самого Вилька уже проняло холодом до костей, и он постепенно начинал мелко дрожать не сколько от влажной мороси, что время от времени начинала сеяться в воздухе, сколько от паршивых предчувствий, угнетавших шляхтича.

Главным образом Вилька беспокоило то, что всё складывалось слишком удачно. Гинне, которого Вильк разыскал сразу после того, как они вместе с пани Беатой приехали в Луческ, согласился на всё. Больше того, он сам подробно разработал план побега Шомоши, и теперь люди Беаты с лошадьми ждали за городом у водяной мельницы, стоявшей недалеко от замкового мура.

Гинне появился скоро. Глянув на молчаливую пани Беату, шут коротко сообщил:

– Наш замковый каштелян ждёт двоих. Мужчину и женщину. Стража предупреждена и потому пропустят без задержки. Главное – вам пройти раньше, чем те, кого ждут. Конечно риск, но другого выхода нет. Я иду первым и встречу вас за углом дворца.

Пани Беата осталась невозмутимой, а Вильк, заволновавшись, сглотнул слюну и молча кивнул. Поняв, что согласие получено, Гинне неслышно исчез. Беспокоясь, Вильк поначалу порывался идти следом, но пани Беата довольно долго его сдерживала, потом подтолкнула, и они, обойдя епископский дом, пошли к воротам.

Дальше всё получилось так, как и говорил Гинне. Дозорец только глянул на них, и кинув:

– А, так то вы до каштеляна… – открыл расположенную рядом с воротами входную дверцу.

Гинне, прятавшийся за углом, увидав Вилька, поманил его пальцем и быстро пошёл вдоль дворцовой стены. Так, идя вслед за шутом, пани Беата и Вильк подошли к боковому малоприметному крыльцу. Там, держа в руке уже зажжённый факел, их ждал Гинне. Убедившись, что всё прошло незаметно, шут повёл их коридором, потом по крутым ступеням спустился куда-то вниз и указал на закрытую дверь:

– Это вязница [208]. Рыцарь Шомоши там…

Гинне открыл замок, и тут пани Беата решительно отстранила шута и одна вошла в сырой подвал, а потом, оставляя подельников в коридоре, ещё и закрыла за собой дверь. Оказавшись таким образом с глазу на глаз с Гинне, Вильк понял, что тут они на равных, и, пользуясь моментом, отважился спросить:

– Скажите, уважаемый, а почему вы нам помогаете? Меня это даже удивляет…

– Ничего удивительного… Мне теперь лишний грош не помешает. К тому же польские паны заявили, что Свидригайла не выбирали и объявили войну. А мне лично оно ни к чему, – Гинне как-то странно усмехнулся и заговорил о другом: – Кстати, оказалось, вы правы. Корона Витовта действительно была разрублена напополам, и теперь обе части оказались у епископа Олесницкого. Вот только жаль, «королевского камня» у него нет…

Обрадовавшись нечаянному известию о том, что Скочиляс таки добрался до Кракова, Вильк на миг расслабился и, бездумно начав:

– А тот камень… – сразу осёкся.

Однако Гинне сделал вид, что ничего не заметил. Он только смерил коротким взглядом Вилька и торопливо отвернулся, вроде как потому, что у него за спиной скрипнули двери и на пороге узилища появился Шомоши… От бравого рыцаря мало что осталось. В заключении он страшно похудел, осунулся и, если б сейчас не опирался на плечо пани Беаты, вероятно, не смог бы самостоятельно идти.

Теперь было не до разговоров, и Гинне, высоко держа факел, повёл беглецов путаными переходами, пока все трое не добрались до так называемого «водяного хода». Этот тесный коридор сначала крутыми ступеньками, а потом пологим спуском выводил к самой воде, чтобы по нему во время осады защитники замка могли незаметно выбираться к реке.

Ход оканчивался крепкими дубовыми дверями, закрытыми на засов, и тут Гинне, шедший впереди, остановился. Ожидая пани Беату и Вилька, которые вдвоём вели вконец обессилевшего Шомоши, шут вставил факел в специально прибитый к стене держак и, когда все собрались вместе, неожиданно спросил:

– Скажите мне, пане Вильк… – Гинне зачем-то положил ладонь на руку шляхтича, – а это правда, что «королевский камень» раздроблен?