Уилбур Смит - И плачут ангелы

— Пленных не брать. Спрячьтесь поблизости, но берегитесь пуль Яна Черута.

— Хеншо, я хочу пойти с вами, — заговорил Гарри Меллоу на исиндебеле. Ральф ответил ему на том же языке:

— Ты стреляешь лучше, чем говоришь. Иди с Яном Черутом.

По приказу Ральфа все надели ожерелья из белых коровьих хвостов — это был отличительный знак, чтобы не перебить друг друга в пылу схватки. Ральф добавил к своему наряду еще одно украшение: из сумки на поясе он достал полоску меха крота и повязал ее на бицепс. Подхватив тяжелый ассегай и дубинку из свинцового дерева, он кивнул Эзре:

— Веди!

Матабеле гуськом побежали вниз по склону, Ральф шел вторым. Завернув за уступ, они увидели красноватый отблеск костра в долине. Ральф обогнал Эзру, набрал побольше воздуха и запел один из боевых напевов импи Инсукамини:

За спиной Ральфа матабеле подхватили припев мелодичными голосами. Звук эхом отразился от холмов и разбудил людей в долине. Со спальных подстилок поднялись обнаженные фигуры, в костры подбросили хвороста, и красноватое зарево осветило снизу кроны акаций, раскинувшиеся над лагерем, будто цирковой шатер.

По словам Эзры, лошадей охраняли около сорока амадода, но у костров собралось куда больше воинов. Каждую секунду из темноты выходили все новые фигуры — часовым хотелось посмотреть на причину суматохи. Именно на это Ральф и рассчитывал: пусть все соберутся в кучу, тогда стрелкам легче будет целиться и одна пуля уложит трех-четырех человек.

Ральф легким бегом приблизился к лагерю и оборвал песню.

— Кто здесь командует? — властно и громко спросил он. — Пусть он выйдет вперед — я принес приказ Ганданга.

Из рассказа Робин о бойне на холмах Ками Ральф знал, что старый индуна был одним из вождей мятежников. Расчет оказался верным: имя произвело впечатление.

— Я Мазуи, — почтительно выступил вперед один из амадода. — Я жду приказа Ганданга, сына Мзиликази.

— Здесь стало небезопасно: белые узнали, где мы держим лошадей. На рассвете их нужно увести глубже в холмы, — заявил Ральф. — Я покажу куда.

— Мы сделаем, как приказано.

— Где лошади?

— В краале. Мои амадода охраняют их от львов.

— Пусть здесь соберутся все дозорные, — велел Ральф.

Командир прокричал приказ и с любопытством повернулся к гостю:

— Какие новости? Что слышно о сражениях?

— Была великая битва!

Ральф принялся плести небылицы, согласно традиции изображая схватку: он подпрыгивал и с криками размахивал ассегаем.

— Так мы напали на всадников сзади, вот так мы кололи копьями…

Матабеле из его отряда хором выдохнули «Й-и-е!» и тоже запрыгали вместе с Ральфом.

Слушатели зачарованно наблюдали, начиная притопывать и раскачиваться в такт с танцующими. Все часовые и дозорные подтянулись с окраин лагеря в центр: из темноты больше никто не появлялся. Ральф прикинул, что в лагере было сто — сто двадцать воинов — против отряда из сорока человек. Не такие уж плохие шансы, если учесть, что Ян Черут и его парни — первоклассные снайперы, а Гарри Меллоу стоит пяти обычных стрелков.

Где-то поблизости на склоне горы закричал козодой — мелодичный переливчатый крик был тем самым сигналом, которого ждал Ральф. Похоже, Ян Черут точно выполнил приказ и занял такую позицию, чтобы силуэты амадода четко выделялись на фоне костра.

Притворяясь, что продолжает танец, Ральф, подпрыгивая и притопывая, сдвинулся вбок — теперь от ближайшего матабеле его отделяло расстояние в добрых двадцать шагов. Внезапно он застыл на месте, раскинув руки в стороны и глядя на зрителей исступленным взглядом. Воцарилась полная тишина. Ральф медленно поднял руки над головой и замер на мгновение, словно статуя воинственного героя: мышцы рук и торса напружинились, голова гордо поднята, намазанное жиром тело блестит, юбка из хвостов виверр свисает до колен, на шее ожерелье из белых коровьих хвостов — талисман, охраняющий от смерти, рыскающей в темноте. Гримаса ярости на смазанном черной пастой лице зачаровала зрителей, танцы и пение тоже сыграли свою роль: отвлекли амадода и заглушили случайные шорохи, которые могли выдать зулусов и готтентотов, занимающих позиции вокруг лагеря.

Ральф вдруг издал пронзительный вопль, заставивший амадода вздрогнуть, и опустил руки, подавая сигнал Гарри и Яну Черуту.

Темноту разорвал оружейный залп. Выстрелы пришлись почти в упор по обнаженным телам: единственная пуля пробивала живот одного воина, грудь другого и спину третьего, останавливаясь лишь тогда, когда свинец разбивался на кусочки о крепкие кости таза или бедра.

Не ожидавшие нападения матабеле бесцельно заметались, получив три залпа в упор из многозарядных «винчестеров». Больше половины воинов остались лежать на земле, а многие из убегающих были ранены. Беглецы нарвались на зулусов Исази, словно поток воды на плотину. Зулусы вонзили сталь в тела врагов — раздались громкие крики «Нги дхла" — Я насытился!» и вопли умирающих.

Амадода пришли в себя и плечом к плечу бросились на немногочисленных зулусов. Именно этого момента и выжидал Ральф: он повел своих матабеле в атаку на беззащитный тыл сражающихся воинов.

Давным-давно, еще подростком на алмазных приисках в Кимберли, Базо научил друга искусству обращения с копьем, и теперь Ральф пользовался ассегаем не хуже амадода. Но одно дело упражняться, размахивая копьем в воздухе, и совсем другое — воткнуть лезвие в живое тело.

Ральф не ожидал ничего подобного: вонзенный наконечник с усилием вошел в плоть и заскрипел по кости — умирающий забился в агонии, и древко едва не вырвалось из рук. Ощущение было чем-то похоже на то, как дергается удилище, когда ловят идущего на нерест лосося. Ральф автоматически повернул копье в теле, как учил Базо, чтобы нанести максимальные повреждения и высвободить лезвие. Выдернув ассегай из поверженного врага, Ральф впервые в жизни почувствовал, как хлынувшая из раны кровь противника забрызгала лицо и грудь. Переступив через забившегося в судорогах умирающего, Ральф разил копьем снова и снова. Запах крови и крики сводили с ума, но это было холодное яростное безумие, обостряющее зрение. Мгновения смертельной схватки растягивались, позволяя с легкостью отразить удар и вонзить лезвие в грудь врага, в ямку между ключицами.

Из пробитого горла со свистом вырвался воздух, противник уронил ассегай и голыми руками схватился за наконечник копья Ральфа. Тот рванул копье на себя, и острое как бритва лезвие до кости рассекло пальцы матабеле — руки безжизненно упали, и воин рухнул на колени.

Ральф перепрыгнул через него и приготовился нанести новый удар.