Станислав Рем - За тихой и темной рекой

Индуров нервно сжал правую руку в кулак и спрятал его в рукаве кителя, но вместо стилета, нащупал только плотный материал подбоя. Юрий Валентинович почувствовал растерянность. Он уже настолько привык ходить с холодным оружием, что теперь ему казалось, будто у него отняли некую необходимую для жизнедеятельности часть организма.

Да бог с ним, с ножом-то! После достанет его, когда всё успокоится. Но куда подевался Селезнёв? Где шляется эта любопытная скотина?.. Юрий Валентинович заставил себя собраться, принять непринужденный вид, после чего направился, как он мысленно выражался, к солдатне.

Не успел он сделать и двух шагов, как увидел выходящего из сарая, в котором были продукты, инструмент и временная гауптвахта, околоточного Свистунова, не далее как утром получившего нагоняй. Младший полицейский чин шёл не торопясь, что-то яростно пережёвывая на ходу. Последнее буквально взбесило Индурова. Юрий Валентинович быстро оправил на себе портупею и ринулся наперерез околоточному.

— С таким рвением вы выполняете мой приказ?

Тот ошарашенно уставился на неожиданно появившееся начальство.

— Так я, ваше благородие, того… В наряде… Как велели… То есть на кухню меня определили. Я, картошку, вот значит…

— Жрёшь! — закончил за околоточного фразу штабс-капитан.

— Никак нет, ваше благородие! Мы того… для пробы. А то повар-то наш, Федька, он ещё того…

Индуров снял фуражку, расстегнул верхний крючок кителя.

— Хватит болтать! — гневно отрезал штабс-капитан. — Ещё раз увижу праздношатающимся… — кулак офицера приблизился к лицу околоточного. — Смотри у меня! Кстати, а где твой защитник? Селезнёв ваш куда подевался?

— Так, ваше благородие, я думал, он вас охраняет, — Свистунов растерянно хлопал большими, густыми, прямо-таки девичьими ресницами. — Вы только в лес — он вслед за вами и того…

— Чего того? — непроизвольно переспросил Юрий Валентинович, и холод тяжёлой волной бухнул в ноги.

— Так, говорю, двинулся он за Вами. Нам велел доделать бастион, а сам…

— И что, до сих пор не возвращался?

— Никак нет. А… с вами он не был?

Индуров с трудом приподнял подбородок и окатил Свистунова тяжёлым взглядом.

— Ступай, — слова с трудом прорывались из глотки штабс-капитана, — на кухню.

Вот те на… Штабс-капитан снова с безразличием посмотрел на то, как солдаты подняли новое бревно и с трудом потащили его к строящемуся на платформе сооружению. «Идиоты, — зло пробормотал он. — Никто на вас, кретинов, нападать не собирается. Кому вы нужны с вашей переправой? Ну, младший следователь, ну, скотина! Ещё и настырный».

Не так, ой не так Юрий Валентинович рассчитывал уйти из города. Да делать нечего. Встретить следователя в лесу и убить не получится. Тот вооружён. Окажет сопротивление. Все сбегутся. Тогда точно не уйти. Да и кто его знает, может, у полицейского в лагере имеются свои люди, которые в данную минуту наблюдают за ним?

Юрий Валентинович сглотнул горький ком, осмотрелся. Но ничего подозрительного не заметил. За сараем, вдруг вспомнилось, Свистунов привязал скакуна, на котором ездил в Благовещенск поутру. Вот и шанс.

Штабс-капитан закинул руки за спину и неторопливо направился к строению. «Сколько времени я могу выиграть?» — не давала Индуро-ву покоя мысль о бегстве. «Час, — прикинул Юрий Валентинович. — От силы два. В город вернусь первым. Забежать домой? Нет, не успею. Следует сразу спрятаться. Слава богу, есть где и у кого. А вещи… Да чёрт с ними, с вещами… Покинуть Благовещенск, судя по всему, придётся позже. Когда всё уляжется. Ничего, месяц-другой можно и в погребе потерпеть. За ради таких-то денег».

Конь оказался не расседланным. За это он бы со Свистунова три шкуры содрал. Теперь же остался доволен тем, что ещё не перевелись ленивые служаки. Штабс-капитан легко вскочил в седло, поводьями тронул жеребца, заставляя его с места выйти на тропинку. После чего ещё раз осмотрелся. Всё оставалось в спокойствии. За ним никто не наблюдал, и никакого движения ни один солдат, или полицейский не выказал. Офицер сделал вывод, что несколько переоценил умственные способности младшего следователя. Либо тот побоялся довериться своим же людям, кретин. В одиночку не выигрывают!

Индуров хлопнул ладонью лошадь по крупу и лёгким аллюром поспешил по лесной дороге в сторону губернского городка.

Анисим Ильич догнал разноголосо орущую толпу разъярённых горожан, бегущих за китайцами, уже на пересечении Артиллерийской и Суворовской улиц. До Набережной оставался всего один квартал.

Картина, представшая пред взором старшего следователя, была не для слабонервных. Спотыкаясь от толчков в спину и от ударов куда попало, китайцы бежали, не в силах сопротивляться. Некоторые держали на руках детей, прикрывая собой их маленькие тела. Ребятишки испуганно жались к матерям, старшие в голос ревели. Сзади напирала направляемая животным инстинктом мести, осатаневшая толпа из стариков и женщин, которых в отличие от китайцев было раза в три больше. Горожане вооружились кто палками, кто металлическими предметами. У некоторых Кнутов заметил в руках топоры и вилы.

Старший следователь в голос выругался и направил дрожки наперерез толпе. Он хотел своим тарантасом задержать массовое движение до прибытия полицейского отряда, за коим услал истеричного Лубнёва, и попытаться хоть как-то утихомирить людей, но сие не удалось. Несколько стариков с левого фланга перегородили ему дорогу.

— Не лезьте, ваше благородие! — рука древнего деда в косоворотке тяжело опустилась на крыло полицейской повозки. — Не мешайте. Пущай бабы разберутся.

— Неча было обстреливать кладбище, — раздалось с другого края, кричал хлипенький мужичонка в армяке. — Неча!

— Задаром столько люду положили, — теперь уже неслось со всех сторон.

— Какого люду! Что вы несёте? — Кнутов спрыгнул на землю. — Когда?

— Вчерась, ваше благородие. А вы и не знаете, — мужики окружили Анисима Ильича, не давая ему возможности пройти к китайцам. — Обстрел вчерась был? Был! Чуть не полгорода полегло! А эти у себя прятались! По ним-то никто не стрелял! Всё по нам! А вы их защищать…

— Они такие же горожане, как и вы, — сделал попытку привести в защиту китайцев хоть какой-то аргумент старший следователь.

— Были бы такие же, тоже бы попали под обстрел.

— Наших шмаляют, а эти сидят, ждут, когда хунхузы в город войдут.

— Готовятся!

— Ни хрена не дождутся! Пущай в Амуре купаются!

— А на том бережку посмотрят!

— Да вы спятили! — орал Кнутов и рванулся выхватить револьвер, но руки древнего старика оказались на редкость проворными и сильными. Анисим Ильич почувствовал, как локоть с силой прижали к телу, не давая извлечь оружие.