Станислав Рем - За тихой и темной рекой

— Нет, такого нет, — протянул задумчиво старик, некоторое время помолчал, после чего продолжил мысль, — Но мы от цивилизации не отстаём. Вот, к примеру, в гостинице «Манжини», что находится на нашей улице, в двух кварталах, между Графской и Никольской, постоянно собираются господа офицеры, запустить пульку. В «Кувшиновском подворье» тоже иногда играют. Там и бильярд стоит. Впрочем, в театре господина Роганова тоже бильярд имеется, но молодёжь туда сходится не ради игры, а за ради актёрок. Вот в картишки перекинуться, оно можно. Опять же, в «России» иногда собираются, но там больше люди торговые. А так — нет…

— Что за «Россия»? — тут же поинтересовался Олег Владимирович.

— Так то гостиница Анисима Егоровича Лукьянова. Первейшее заведение в городе! Ежели кто к нам приезжает, мы его только туда определяем, потому, как…

Олег Владимирович прищурился. Эта фамилия только что встречалась в документах. Белый не стал перелистывать бумаги, а напряг память. Спустя несколько секунд припомнилось. Анисим Егорович Лукьянов. Владелец кирпичного завода и двух пароходов, «Михаил» и «Селенга», которые ходят по Амуру от Благовещенска до Хабаровска. Именно он стал поставщиком кирпича и прочих стройматериалов на строительство казарм и иных армейских сооружений для пехотного и артиллерийского полков, прибывших в Благовещенск в апреле сего года. Единственным подрядчиком.

— И что, сам Анисим Егорович азартен? — полюбопытствовал Олег Владимирович.

— Да упаси господь! Он карты в руки никогда не брал, разве что по молодости.

— Отчего ж, в таком случае, он собирает у себя игроков?

— Дело превыше всего. На мой взгляд, многие договора нашими именитыми земляками подписываются не в кабинетах, а вот при таких условиях. За стопочкой да с картишками.

— Любопытно. А сами, Ермолай Константинович, вы играть не пытались?

— Куда мне, — старик в третий раз тяжело вздохнул. — Годы уже не те.

— Не скажите. Игре, как и любви, все возрасты покорны.

— Да так-то, вроде бы оно и так, да ведь «на интерес» в нонешние дни никто не играет.

— Ах, вот оно что! — Белый негромко, так чтобы не обидеть старика, рассмеялся. — И правильно делаете, Ермолай Константинович. Игра, особенно на деньги, вещь пагубная. Сам бывал свидетелем того, на сколько может опуститься человек, пристрастившийся К столь низким развлечениям.

— Так от чего же интересуетесь, в каких у нас заведениях проходят столь, как вы выразились, низкие развлечения? — Ермолай Константинович хитро прищурился.

Олег Владимирович на сей раз, рассмеялся громко и с удовольствием:

— Подловили, нечего сказать. В ответ же могу сказать следующее. По наличию подобного рода заведений можно оценить степень состоятельности населения.

— То есть?

— А вы прикиньте сами, дорогой мой помощник. — Олег Владимирович раскрыл очередную папку и, перелистывая её, продолжал: — Вот, к примеру, данный материал, что я сейчас держу в руках, не может предоставить приезжему полную информацию о благосостоянии жителей города Благовещенска. Ну что мы здесь, на запылённых страницах отчётов и цифр можем увидеть и распознать? Да ничего. А вот в стенах укромного заведения, за столом, обтянутым зелёным сукном, да держа в руках несколько карт, можно преспокойно определить, кто уважаем в вашем городке, а кто нет. Кто владеет приличным состоянием, а кто гол как сокол. Кому доверяют на слово, а кому и на гербовой бумаге веры нет. Вот вы только что сказали, будто в одной гостинице собираются господа офицеры. А в «России» — торговцы и промышленники. Видите, я, ещё не побывав ни в одном из данных заведений, тут же сделал следующие выводы. Первый: город ваш довольно состоятелен и богат. Даже по столичным меркам. Потому как у вас имеется не одно, а несколько игорных мест, которые привлекают азартных людишек в попытке пополнить карман лёгким игральным заработком. Второе: в вашем городе имеет место кастовость. А сей факт громогласно утверждает о чинопочитании и крупных финансовых состояниях.

— И на основании чего вы сделали второй вывод? — поинтересовался старик. Ермолая Константиновича, судя по всему, беседа очень даже заинтересовала.

— А на основании того, что весь мой небольшой жизненный опыт показывает: начинающие торговцы и дельцы в игорных домах всегда трутся возле военного сословия. И знаете по какой причине? — на это Ермолай Константинович отрицательно помотал головой. — Да потому, что господа военные всегда идут на риск, в том числе и картёжный, не думая не то что о дне завтрашнем, а даже о вечере дня текущего. Такова судьба армейского чина: сегодня ты гуляешь с павой, а завтра в бой идёшь кровавый. И господа начинающие торговцы очень даже осведомлены об этом. Однако, встав на ноги, они быстро забывают про свои детские шалости. Их более не интересуют вспыльчивые корнеты, способные выбросить на стол последнее, что у них имеется. За их столом крутятся только крупные купюры, те самые, о которых офицерское сословие может только мечтать. А сие приличествует городам крупным и состоятельным. Где водится крепкий капитал, значит, и крепка власть чиновника. Вот так-то, мой дорогой Ермолай Константинович. Кстати, вы не против того, чтобы мы пообедали?

Старик несколько раз взмахнул редкими, белёсыми ресницами и полез куда-то под стол, откуда, через несколько секунд извлёк корзинку с приготовленной из дома снедью.

— Милости прошу, Олег Владимирович, — на столе, рядом с папками явились бутыль с молоком, завёрнутый в материю шмат сала с луком и чесноком, три помидора, осьмушка ржаного хлеба и огурцы. — Вот, супруга моя, Клавдия, приготовила. Угощайтесь.

Белый скептически посмотрел на разложенную на столе снедь.

— Побойтесь Бога, Ермолай Константинович. Молоко с огурцами? А после них сало с чесноком? Да я после такой еды дня два в этом кабинете не появлюсь. Лучше поеду к себе, в гостиницу. Там сегодня обещали отбивные. Думаю, они менее экзотически подействуют на мой желудок…

С этими словами Олег Владимирович, спрятав в карман сюртука только что исписанные им листы бумаги, покинул помещение, оставив Ермолая Константиновича один на один с молоком, чесноком и огурцами с салом.

…Владимир Сергеевич, услышав скрип открываемой двери, на мгновение оторвался от просматриваемых документов, поднял взор на молодого человека лет тридцати, одетого в цивильное платье, с котелком в левой руке, потому как правая в тот момент, заглаживала набок редкие рыжие волосёнки на круглой, с большим широким лбом голове, и снова склонился над бумагами.

— Почему не вовремя? — без приветствия, поинтересовался губернский полицмейстер.

Вошедший перестал приглаживать волосы, смахнул с усатого, изъеденного оспой лица неловкую улыбку, обхватил шляпу двумя руками и смущённо повёл плечами: мол, так получилось.