Иван Дроздов - Филимон и Антихрист

— Вам звонит Дарья Петровна. Покойный Александр Иванович оставил завещание. Библиотеку завещал государству, а её математический раздел — вам. Я бы хотела показать вам этот раздел, и вы можете распорядиться им по своему усмотрению.

Договорились встретиться сегодня вечером. В другое время Филимонов ошалел бы от радости. Библиотека Буранова! Она насчитывает десятки тысяч томов и известна в научном мире. Государству и мне, Филимонову. Честь-то какая! Однако сейчас неожиданная весть отвлекла на минуту от тягостных дум, но мрачного духа не развеяла. Ходил по пустым, уставленным дорогой мебелью комнатам и мучительно вопрошал: «Почему, почему тогда мне было легче? Весь мир был враждебен, все на меня, а я стоял и под ударами крепнул? С тех пор же, как стал директором, добился признания, решил все вопросы быта, — казалось бы, живи, радуйся, трудись! А радости нет!»

«Друзья! — молнией пронзила мысль. — Тогда я боролся с людьми чужими и подчас враждебными, сейчас я волею судьбы поставлен против друзей. Совесть бунтует, совесть меня мучит! — вот что ново теперь в моём положении, ново и гадко, и непреодолимо». Механически, без всякого удовольствия, принял душ, сготовил себе завтрак и, давно хорошенько не высыпавшийся, завалился в постель. Федю решил не звонить. «Все новости расскажет Дарья Петровна», — думал Николай.

Сон не приходил. Голова горела как в огне, мучили, терзали нетерпения — в него вселился дух беспокойства, и душа рвалась на части, кровоточила. Мысли являлись отрывочно. Где-то вдалеке маячил перед ним импульсатор, взывал к совести, но призывы звучали слабо, Филимонов их не слышал.

В схватке противоборствующих сторон побеждает умный и расчётливый, умеющий верно оценить свои собственные силы, но так же ясно увидеть и сильные стороны противника. Зяблик верно рассчитал удары по Галкину и Филимонову; первого свалил оружием, против которого тот бессилен, — вручил ему власть, составлявшую предмет вожделений его болезненного самолюбия; Шушуню, пуганного в жизни и много раз битого, обласкал; к Филимонову применил запрещённый приём борьбы — в момент, когда тот буром шёл на Зяблика с обнажённой шпагой и в белых перчатках, плеснул на него ушатом вонючей ядовитой жижи.

Но как это часто случается и на войне, удачливый полководец увлёкся победами и не заметил сильного противника на направлении, которое считал второстепенным. Зяблик недооценил Дарью Петровну. Тут у него интересы были локальные, бытовые: он втайне, при содействии Бурлака и дружков из хозяйственного управления министерства, переписывал на себя дачу Буранова, хотел завладеть библиотекой академика, а там и квартирой. Направление боёв здесь Зяблик считал не главным, разведки не вёл и потому не знал, что как раз тут-то, благодаря интенсивным и коварным действиям Дарьи Петровны, и ждёт его сокрушительное поражение.

Дарья Петровна встретила Филимонова со строгим, непроницаемым видом; сдержанно поклонилась, жестом пригласила в квартиру. Беседовала с ним в гостиной, тон взяла сразу почти официальный — каждым словом, и тем, как на него равнодушно смотрела, демонстрировала независимость, приличествующую в её положении отрешённость. Впрочем, Филимонов, будь он не таким простодушным и доверчивым, легко обнаружил бы и не один только женский интерес и к его новому положению, и к институту.

Не торопилась Дарья Петровна касаться в разговоре библиотеки.

— Как ваша поездка? Говорят, Зяблик расщедрился и послал вас чуть ли не в кругосветное путешествие?

— Почему Зяблик? Вы хотели сказать министр, или Бурлак, по крайней мере? — обидчиво и с явным недоумением возразил Филимонов.

— Не открывайте, пожалуйста, Америк, — улыбнулась Дарья Петровна. — Мне хорошо известен механизм заграничных поездок в институте. Не нами он заведён и не нам его изменять. Там всё вершит Зяблик, а ещё была Мама Бэб с её длинными всемогущими руками.

Дарья Петровна заметила румянец, вспыхнувший на лице собеседника, и решила довершить атаку:

— Я слышала, Маму Бэб снова возвратили в институт? Иначе и быть не могло. Вы это по неопытности решились шевельнуть старую сову, — хорошо ещё, она не оцарапала вам лицо. Академик не раз поднимал на неё руку и всегда у него кончалось конфузом. Ну да ладно, не переживайте. На капитанском мостике вам много откроется тайных рифов.

Фамильярный тон разговора, шутливая манера окончательно грозили вывести из терпения Филимонова, — был момент, когда он хотел свернуть беседу и, может быть, раскланяться, уйти, но затем подумал: она — женщина, пусть изливает горечь обид и зависти. И ещё голос изнутри внушал: «Слушай и мотай на ус».

Труднее всего давалось Филимонову искусство лицемерия, но здесь он пересилил себя, улыбнулся широко, сделал вид покорного, благодарного слушателя. Даже подлил масла в огонь:

— Дарья Петровна! Вы же знаете: всю жизнь я пребывал в шкуре рядового сотрудника. А тут — тайны мадридского двора!

Засветились окаймленные чёрной радугой косметики умные, проницательные глаза Дарьи Петровны, сверкнули победным торжеством. Филимонов сыграл в простачка, бросил наживку, и она клюнула. Многое может постичь умудрённая опытом женщина, но шальную дерзость мужского ума она готова подчас принять за проявление доверчивой простоты и сама, не замечая опасности, легко податься в раскинутые перед ней сети. Дарья Петровна предложила гостю чаю и, когда тот охотно согласился, ещё больше воодушевилась, и повела речь уже с большей откровенностью:

— Легко вы отделались от Федя — вздорный, скажу вам, мужичонка. Он покойного Александра Ивановича с ума сводил: упрётся бычком — и ни вправо, ни влево.

В крошечные чашечки китайского сервиза чай наливала девушка, видимо, студентка, выполнявшая роль домашней работницы. Филимонов слышал: Дарья Петровна всегда нанимает студенток. Даёт им кров, еду, одежду да небольшие деньги — девушки довольны.

— Не понимаю вас: Федь — ближайший мой сотрудник. У нас тема общая.

Сказал и тут же спохватился: вдруг что случилось с ним, а я не знаю?

Хозяйка торжествовала: её подозрения оправдались, Зяблик остаётся верен своей тактике — бросается на жертву, когда та лишается защиты.

Заколотив шар в лузу, Дарья Петровна блаженствовала. Изящным движением полуобнажённых рук подливала сливки в чай, расставляла разные сорта варенья. Давно она предвкушала миг встречи с Филимоновым. Удастся же когда-нибудь заполучить в квартиру этого нелюдима? — часто задавала себе вопрос. Ждала, что сам позвонит и напросится. Завещание держала про запас.

— Вы ещё в институте не были?

— Нет, я только приехал.

— И ни с кем не говорили?

— Меня встречал Зяблик.