Бернард Корнуэлл - Воины бури

— Она твоя, — повторил он Стиорре.

И моя первая любовь умерла. Умерла некрасиво, поскольку в дочери моей кипела злоба. Стиорра унаследовала от матери красоту, выглядела спокойной и изящной, но под её прелестью таилась сталь. Мне довелось видеть, как она с радостью на лице убила священника. Эту же радость я заметил, когда она насмерть зарубила Бриду. Она могла покончить с ней быстро, но предпочла убить её медленно, превратив в скулящее, пропитанное кровью и мочой месиво, прежде чем одним взмахом перерезать горло.

Так Сигтрюгр Иварсон, Сигтрюгр Одноглазый, стал королем Эофервика.

Большая часть жителей Эофервика присягнула Рагналлу, но теперь почти все преклонили колени перед его братом, сцепили руки поверх его ладоней. И вновь я заметил на их лицах облегчение. Захваченных христиан, которых держали для следующей массовой бойни Бриды, освободили.

— Больше никакого насилия, — наказал я Онарру Гормсону.
Он, как и остальные жители, присягнул Сигтрюгру, хотя горстка воинов отказалась отрекаться от клятвы Рагналлу. Одним из них оказался Скопти Альсвартсон, тот самый, что захватил троих священников и приволок их в Эофервик на потеху Бриде. Он оказался упрямым норвежцем, закаленным воином с хищным лицом и длинными волосами до пояса, заплетенными в косицы. За собой он вел тридцать восемь человек, корабельную команду. Рагналл отвел ему земли к югу от города.

— Я уже принес клятву, — дерзко заявил он мне.

— Отцу Рагналла, Ивару.

— И его сыну.

— Ивар приказал тебе принести ту клятву, — ответил я.

— Я принес её добровольно, — твердил он.

Я не стал бы убивать человека за то, что тот отказывался отречься от своей клятвы. Сторонников Бриды освободила от обязательств её смерть. Большинство из них были сбиты с толку стечением обстоятельств, столь круто изменивших их жизнь. Часть сбежала, вне всякого сомнения направившись к мрачной крепости Дунхолм. Настанет день, когда нам придется выгнать их оттуда сталью, но большинство присягнуло Сигтрюгру. Немногие, не больше десятка, прокляли нас за её гибель и приняли собственную смерть. Среди них оказался и Бринкэтил, пытавшийся ударить мою дочь и осыпавший меня оскорблениями. Он-то был готов присягнуть, но сделав меня своим врагом, принял смерть. Скопти Альсвартсон не проклинал нас и не задирал. Он просто заявил, что сохранит верность Рагналлу.

— Делайте со мной что хотите, только дайте умереть как мужчине.

— Я отобрал твой меч? — поинтересовался я, и он покачал головой. — Оставь его себе, но пообещай кое-что.

— Пообещать? — он с опаской взглянул на меня.

— Что не покинешь город без моего позволения.

— И когда это будет?

— Скоро, очень скоро, — ответил я.

Он кивнул.

— И я смогу пойти к ярлу Рагналлу?

— Можешь делать всё, что хочешь, но только когда я тебя отпущу.

Он мгновение поразмыслил и снова кивнул.

— Обещаю.

Я плюнул на свою ладонь и протянул ему руку. Он плюнул на свою, и мы пожали руки.

Орвар нашел свою жену. Мы нашли всех заложников. Их держали в заточении в монастыре. Хоть они и уверяли, что с ними обращались хорошо, некоторые не удержались от вздоха облегчения, когда Сигтрюггр поведал им о смерти Бриды.

— Мужья скольких из вас служат моему брату? — спросил он, и восемь женщин подняли руки.

Их мужья находились далеко на юге, на службе у Рагналла, где разоряли и насиловали, грабили и жгли.

— Мы скоро пойдем на юг, и вы пойдете вместе с нами, — пообещал Сигтрюгр.

— Но ваши дети должны остаться здесь, — настоял я. — Они будут в безопасности.

— Будут в безопасности, — повторил Сигтрюгр. Восемь женщин возмутились, но Сигтрюгр прервал их протесты.

— Вы отправитесь с нами, но не ваши дети, — заявил он.

Теперь мы располагали семью сотнями воинов, хотя несмотря на клятвы, на их верность полагаться было нельзя. Я понимал, что многие последовали за Сигтрюгром, чтобы избежать неприятностей. Возможно, они разбегутся по своим усадьбам при первой же возможности. Горожане по-прежнему жили в страхе, опасаясь мести Рагналла или того, что Брида, будучи ведьмой, не умерла, и нам пришлось провезти её тело по городу. Мы уложил труп на телегу, вслед за которой волочился черный стяг. Отвезли на берег реки к югу от города, где сожгли тело. Той ночью мы устроили пир, изжарили целиком трех быков на громадных кострах из крестов Бриды. Четыре человека погибли, затеяв свару за выпивку, но то была малая цена. Большинство довольствовались тем, что слушали песни, пили и гонялись за шлюхами Эофервика.

И пока они распевали, напивались и кувыркались со шлюхами, я написал письмо.

Альфред настоял на том, чтобы я выучился читать и писать, чего я никогда не хотел. Мальчишкой мне хотелось изучать верховую езду, искусство владения мечом и щитом, но наставники колотили меня, пока я не смог читать их нудные сказки о скучных людях, которые проповедовали тюленям, тупикам и лососю. Я мог к тому же писать, хотя и неразборчиво. Мне не хватило терпения выводить буквы в ту ночь, вместо этого я нацарапал их затупившимся пером поперек листа, но решил, что слова можно разобрать.

Я написал Этельфлед. Сообщил, что я в Эофервике, где теперь новый король, который отказался от притязаний Нортумбрии на Мерсию и готов подписать с ней мир. Хотя сперва следует разбить Рагналла, ради чего мы через неделю выступим на юг. «Я приведу пять сотен воинов», — писал я, хотя надеялся, что их окажется больше. Рагналл, настаивал я, будет превосходить нас числом, и я не лукавил, хотя умолчал о том, что сомневаюсь в верности большинства его людей. Рагналл командовал ярлами, чьих жен держал заложницами в Эофервике. Теперь эти женщины отправятся вместе с нами на юг.

Рагналл правил при помощи страха. Я же оберну страх против него, показав его людям, что теперь их семьи у нас, но в письме к Этельфлед я об этом умолчал. «Я хочу, чтобы ты, — старательно выводил я буквы, — последовала за ордой Рагналла, что направится к нам, в чем я не сомневаюсь, и помогла нам разбить его, если даже местом сражения станет Нортумбрия». Я понимал, что она не желала вести армию в Нортумбрию из-за настойчивых просьб её брата не вторгаться в северное королевство без него. Поэтому предложил ей возглавить набег в отместку за причиненный армией Рагналла урон.

Доставить письмо я поручил сыну, велев добавить на словах, что мы выступим вслед за ним через три-четыре дня.

— Мы пойдем на Линдкольн, — сказал я ему.

Возле того города сходились дороги. Одна вела на юг, к Лундену, вторая тянулась на юго-запад, в самое сердце Мерсии.

— Пожалуй, выберем дорогу на Ледекестр, — добавил я, подразумевая ту, что вела в сердце Мерсии.

— И Рагналл выйдет тебе навстречу, — промолвил сын.