Виталий Гладкий - Приключение ваганта

Мажордом Гийома де ла Марка превзошел самого себя. Пиршественный стол был само великолепие. Его покрывала зеленая скатерть, края которой украшали перья павлина, переливавшиеся фиолетовым цветом с множеством оттенков. Посреди стола возвышалась серебряная башенка, служившая птичьей клеткой, где можно было видеть птиц с позолоченными хохолками и лапками. Гостям подали рагу из оленя, мясо лани, испеченное на угольях, фаршированных каплунов, жаркое из телятины, пироги и кабанину под острым испанским соусом — любимое блюдо Арденнского Вепря.

На пиру Жиль превзошел сам себя. Но в этот раз вагант пел не те скабрезные песни, которые звучали на пьянках-гулянках рейтар, а баллады о благородных рыцарях и великих королях. Ему на ушко шепнули, что за гость пожаловал в разбойничье гнездо де ла Марка, и Жиль старался понравиться дофину и его рыцарям.

Однако Людовика больше интересовал хозяин замка, нежели какой-то фигляр, услаждавший слух пирующих звуками своей лютни. В перерыве между выступлениями Жиль, стараясь ничем себя не выдать, прислушивался к разговору де ла Марка и Людовика. В зале стоял шум, поэтому им поневоле приходилось повышать голос, и вагант, находившийся неподалеку от них, слышал почти каждое слово. Место для менестрелей всегда находилось сбоку от устроителя пира, чтобы все могли его лицезреть и чтобы шум пирующих не мешал ему насладиться музыкой в полной мере.

Больше говорил Людовик, очаровывая Арденнского Вепря своим бархатным голосом, — как мифическая сирена, которая убаюкивала путника сладкими речами, а затем раздирала его на части и пожирала. Дофин рассказывал барону дворцовые новости, которые попадали к нему через вторые руки:

— … Королю Карлу можно позавидовать. С годами его любовный пыл только растет. Ему уже недостаточно иметь одну фаворитку, коей на данный момент официально является Антуанетта де Меньле дама де Виллекье. Чтобы не потерять любовь короля, ей пришлось стать сводницей. Однажды она встретила в гостях у мадам де Жанлис дочь берейтора из города Арраса, которого зовут Антуан де Ребрев. Эта молодая девушка, имя которой Бланш, очень привлекательна. Дама де Виллекье попросила мадам де Жанлис доверить эту девушку ей. Однако та отказалась, сославшись на то, что не может распоряжаться ребенком без разрешения отца. И немедленно отправила Бланш в Аррас. Но когда Антуан де Ребрев узнал о желании фаворитки короля, он поспешил дать согласие на просьбу Антуанетты де Меньле и поручил своему сыну Жаку отвезти сестру, которой было всего восемнадцать лет, ко двору короля по приказу дамы де Виллекье. И в день ее приезда, вечером, очень довольный король отправился на ночлег с юной Бланш и Антуанеттой.

— Однако… — ноздри Гийома де ла Марка от вожделения начали раздуваться; россказни Людовика подстегнули его желание сочетаться браком с баронессой Скунховен как можно быстрее, хотя он намеревался сделать это осенью, в своем родовом замке.

— Но на этом дело не закончилось… — Людовик допил вино в своем кубке, который немедленно был снова наполнен виночерпием. — Спустя несколько дней Карл позвал фаворитку и признался ей, что для полного удовлетворения страсти нуждается в еще более пикантных развлечениях. И Антуанетта вновь отправилась на свою охоту. Она поручила странствующим торговцам сообщать ей о всех молодых прелестных девушках, проживающих в тех краях, куда они попадали. Благодаря своей оборотистости, дама де Виллекье вскоре собрала при дворе целый гарем привлекательных девиц, что вызвало настоящий восторг у короля. С этого времени ночи в его резиденции Сен-Поль стали еще более бурными…

На этом месте своего повествования дофин словно споткнулся. Слащавое выражение его некрасивого лица сменилось гримасой отвращения, сквозь которую просматривалась злоба. Но это длилось всего лишь миг. Спустя небольшой промежуток времени на лице Людовика снова появилась обаятельная кротость, и он продолжил:

— По Парижу покатилась молва, что Карл предается самому постыдному разврату в компании с распутными девицами. Мало того, король взял в фаворитки и племянницу Антуанетты. Пять или шесть самых красивых девиц королевства повсюду сопровождают Карла, одеваясь богаче королевы. Они ведут чересчур роскошный и развратный образ жизни… и все это, черт возьми, за счет королевской казны! Его вассалы, беря пример со своего государя, проводят время не в государственных делах и заботах, а в разных утехах, танцах, маскарадах и любовных интрижках. Балы и карнавалы при дворе нескончаемы!

Гийом де ла Марк мысленно расхохотался; скупость Людовика уже стала притчей во языцех. В истории, которую он рассказал про своего отца, дофина больше всего волновало мотовство Карла. Когда Людовику достанется французская корона, где брать деньги на армию, флот, на войну с англичанами, которая все еще продолжалась?

В этот момент мажордом, следивший за тем, чтобы гости не скучали, приказал Жилю продолжать выступление, и он больше не слышал, о чем беседовали дофин и барон. Ближе к полуночи, когда с виду чинный и благородный пир превратился в примитивную пьянку, смертельно уставшего Жиля потащил за собой кухмистер. Его звали Ришар, и он обладал добрым сердцем. Кухмистер нашел Жилю укромный уголок в своих владениях и накрыл ему стол лишь немного хуже господского. Вагант и впрямь сильно проголодался, поэтому приступил к трапезе без лишних слов.

Ришар быстро ретировался — у него еще была масса дел, — а Жиль, вытянув изрядно уставшие ноги (ведь играть в присутствии господ можно было только стоя), с аппетитом поглощал ужин, предложенный кухмистером. Конечно, ему достались лишь мясные обрезки, но они были вполне съедобны (тем более с соусом), а уж вино оказалось выше всяких похвал.

Комнатка, в которую Ришар определил Жиля, была без окон, но имела две двери: одна из них вела на поварню, в которой стоял чад от подгоревшего жира, а за второй скрывалась лестница, ведущая на верхний этаж. Насытившись, Жиль уже хотел покинуть кухню, чтобы отправиться на боковую, — от еды и двух кубков крепкого вина его неудержимо потянуло на сон, — но тут он неожиданно услышал разговор, доносившийся сверху. О чем шла речь, он не понял, но голоса принадлежали Людовику и барону.

Сон как рукой сняло. Чрезмерное любопытство — вечный спутник молодости — заставило Жиля отворить дверь, которая вела на лестницу. Видимо, по ней слуги подавали еду своему господину прямо в его апартаменты. Голоса стали слышней, но все равно разобрать, о чем шла речь, было затруднительно. Тогда Жиль, тая дыхание, начал подниматься по лестнице и вскоре очутился в небольшом коридорчике, скупо освещенном масляным светильником. В дальнем конце коридора находилась лестница, которая вела в пиршественный зал, а по его бокам шли двери. Одна из них была приоткрыта, и оттуда через щель вырывался яркий свет.