Алексей Витаков - Посох волхва

– Нет, Хроальд! – Лицо Бьорна, словно вытесанное из скалы, возникло перед вождем. – Сначала мы должны похоронить Эйнара и Тормонда, как полагается, и срочно двигаться дальше. Потом решим, что делать с этими!

– Пусти меня, Бьорн сын Ульрика! – Хроальд задыхался от ярости.

– Нет. Не отпущу. Давай похороним наших сородичей и срочно уберемся отсюда. Мы еще слишком близко от Смоленска! За нами может начаться погоня.

– Чего ты так боишься? – Херсир, набрав полную грудь воздуха, шумно выдохнул. Это действие немного охолонило его.

– Ты сам знаешь. Эти, – Бьорн кивнул на Почая и Раданку, – стоят хороших денег. А Эгиль – наш сородич. Наш брат. Давай перерубим друг друга, а остатки пусть отбиваются от русов, которые непременно придут за своими.

– У русов нет войска. Я все видел сам и краем уха слышал, что оно ушло на Литву. В городе только полторы сотни стражи. Они не рискнут оставить город совсем без вооруженных людей и не смогут организовать настоящую погоню с таким числом, да еще мы пожгли их шнеки. Вдобавок скоро появится Харальд на восьми, а то десяти драккарах. Я все рассчитал, Бьорн. Думал так. Но выходит не все…

– Ты мудр, херсир! Но все же давай вначале отдадим почести Эйнару и Тормонду.

– Будь по-твоему. Но огонь держите, и пусть все время на нем будет раскаленное железо. Иначе мы все умрем. Давно, может два десятка лет назад, мы уже сталкивались с таким ядом. Неужели время возвращается?.. Если не прижигать рану, то смерть придет очень быстро.

– Сталкивались? – Бьорн ошеломленно распахнул глаза.

– Да. Тогда вот так же со мною стоял твой отец. Я поклялся, что найду убийцу и отомщу за него. Но не нашел. Я даже пробовал использовать деньги, но все, чего я смог добиться, – это узнать имя убийцы. Его звали Абарис!.. Но прошло много лет. Абарис уже тогда был преклонных дней… Неужели чаша Гуннхильды ходит по кругу?

Для проводов боевых товарищей викинги решили использовать долбленые лодки врага. Они поместили в них трупы Эйнара и Тормонда, обложили сухими ветками, к ногам привязали камни. Сложили в лодки боевое оружие, принадлежавшее убитым, доспехи и те нехитрые вещи, которые викинги брали с собой в походы, дабы не забывать о родном очаге. Затем подожгли и оттолкнули от берега. Уже через сотню шагов ярко горящие долбленки стали разваливаться и с шипением уходить под воду. Вскоре все закончилось, и величественный Днепр вновь спокойно понес свои воды на закатное солнце.

Смеркалось. Хроальд поднялся на «Хрофтотюр» и, распинывая сидящих на палубе траллов, прошел на корму. Снял шлем и положил его на полку у руля. Погрузившись в свои думы, он смотрел на закат, полностью отгородившись от реальности. И только глухой стук и последовавший за ним всплеск вывели херсира из этого состояния. Непроизвольно бросив взгляд на рулевое весло, он увидел, что шлема на полке нет. Его шлем, его гордость, его боевой товарищ, ни разу не подводивший херсира, шел ко дну, тускло поблескивая в воде начищенным налобником.

– Чума меня забери! – Конунг сплюнул с досады.

Выросший из ниоткуда Бьорн похлопал херсира по плечу:

– Ничего. Я достану, – и стал развязывать боковые ремни доспеха.

Ишута сидел по горло в воде и зорко следил за действиями неприятеля. Когда конунг норманнов поднялся на судно, волхв беззвучно, как учил Абарис, поплыл к кормовой части. В угасающем свете дня он был практически незаметен, да и самим викингам не приходило в голову следить за днепровской водой, достаточно холодной в мае и вдобавок веющей мистическими тайнами.

Шлем херсира заманчиво поблескивал на рулевой полке. Волхв осторожно подтянулся на одной руке, держась за скобу, а другой, что сжимала посох, ударил по шлему. Потом затаился под нависшим над водой деревянным хвостом дракона.

Когда Бьорн разделся и прыгнул в воду, Ишута набрал полные легкие воздуха, поднырнул, сделал несколько гребков под водой и увидел перед глазами мясистые, волосатые ноги норманна. Быстрым движением он накинул веревочную петлю на лодыжку врага и резко пошел в глубь течения. Один конец веревки был в руке волхва, другой туго затянулся вокруг ноги Бьорна, который даже не успел ничего понять. Все было проделано настолько быстро, что сова и то дольше распахивает крылья. На глубине в полтора человеческих роста Ишута одним точным движением привязал свой конец веревки к топляку и, не высовываясь наружу, гибкой тенью рванулся к берегу без единого лишнего всплеска.

Берег оцепенел. Траллы и викинги в немом ужасе смотрели на торчавшие из воды кисти рук Бьорна. Скрюченные пальцы, казалось, еще движутся, пытаясь ухватиться за воздух. Но на самом деле это легкие волны Днепра, ударяясь о запястья, создавали такое жуткое впечатление.

Хроальд, уронив челюсть, с которой тянулась жирная нитка слюны, пялился на Днепр.

– Мы презрели асов, не спрося их разрешения на поход! Мы все здесь умрем! – Стоявший рядом с Хроальдом Сиггурд попятился.

– Это не мы презрели, а он! – Олаф ткнул пальцем в херсира. – Он послушал ведьму Асгерд и ослеп от жадности!

– Тихо! – Хроальд вскинул руку. – Тихо вы, карлы! Трусливые, тщедушные карлы, а не викинги. Чего вы испугались?

– Этот вопрос мы уже слышали! – Сиггурд трясущейся ладонью коснулся рукояти меча. – Ты очень часто спрашиваешь: чего мы все боимся? Это странно, Хроальд. Очень странно. Не может так быть, чтобы все сразу почувствовали страх.

– Не болтай, Сиггурд, сын Тьерна Счастливого. Твой отец умер с улыбкой на устах, с такой же улыбкой он прожил свою достойную жизнь! Сейчас…

Хроальд подошел к Почаю:

– Ты хотеть, чтобы твой невеста жив? Иди. – Херсир показал мечом в сторону утонувшего Бьорна. – Достань наш брат.

Почай поднялся и произнес лишь одно слово:

– Нож.

Не дожидаясь, когда ему подадут клинок, выхватил из-за пояса Олафа кинжал и направился к воде.

– Я хожу по Днепру не один десяток лет. Здесь нет никаких подводных богов. Вам ясно? – Хроальд наконец сумел прийти в себя. И, обращаясь к своим воинам, напряженно вглядывался в лицо каждому.

– Тогда что это? – Сиггурд показал на руки Бьорна.

– Мы сейчас все узнаем. Я думаю, что это тот, кому принадлежат вот эти стрелы. Больше он не убьет никого. Я вам всем обещаю. Только если мы сами не перебьем друг друга.

Почай через три минуты уже выходил из воды, волоча за собой труп норманна. Быть может, молодой кривич сам заглянул в глаза утопленнику и что-то прочел в них, но возвращался он уже более твердой поступью, а на губах его кривилась та самая улыбка, про которую в старину говорили: «такой лыбой в пору колья острить».

Хроальд, увидев своего товарища, которого, подобно убитой бездомной собаке, волокли за ногу, почувствовал приступ резкой тошноты в горле.