Дмитрий Федотов - Однажды в Париже

— Возможно, мне как раз нужен совершенно неприличный человек… — упрямо сказал де Голль.

— Вы про аббата де Гонди?.. Я узнала: его на днях видели в Лувре! — радостно сообщила Люси. — Похоже, он там поселился.

— Вы полагаете, в Лувре так легко поселиться?

— Нет, конечно. Это же не постоялый двор. Но кто-то из знатных придворных мог приютить его в своих апартаментах. Таких людей, к счастью, не очень много, и не всем нравится этот взбалмошный аббат… Но говорят, он в хороших отношениях с графом де Суассоном.

Троюродный брат короля Людовика, принц крови Луи де Бурбон, был главным распорядителем королевского двора, ему подчинялись все службы. И он при желании мог бы приютить в Лувре полоумного аббата — тут Люси была права.

— Возможно, он поладил со старым герцогом де Бельгардом, — продолжала рассуждать Люси. — Говорят, он когда-то был очень хорош собой и едва не женился на Габриэль д’Эстре, но после того, как ваш добрый король Генрих сделал ее главной фавориткой, герцог так и остался один. Бедный старичок!.. Странно, что он в такие годы — все еще главный шталмейстер Франции. Королю следовало бы передать этот чин кому-нибудь помоложе — тому, кто способен вскочить в седло, а не трястись в карете…

— Бельгард сумасбродов не уважает, — буркнул Анри. — Есть еще обер-камергер…

— Обер-камергер?!

Эту должность формально занимал герцог де Шеврёз, хотя жил главным образом в Дампьере. Проказы жены король не ставил ему в вину, зная, что за сокровище Шевретта и как трудно с ней справиться. Кроме того, герцог был главным сокольничим короля.

Цепочка, соединяющая Бийо, де Гонди, герцога де Шеврёз и неизвестную высокопоставленную персону, проступала все отчетливее.

— Вы думаете, герцог приютил аббата?

— Я почти уверен в этом. Но я теперь должен попасть в Лувр… впрочем, ни к чему… Я должен доложить отцу Жозефу… но и докладывать пока нечего, а он прикажет мне проникнуть в Лувр… — Де Голль судорожно вздохнул.

— Мой бедный друг… — прошептала Люси. — Анри, я все знаю. Вы даже не представляете, как я вам сочувствую…

— Что вы знаете?

— Про невесту герцога де Меркера. Анри, я не понимаю девушку, которая могла предпочесть этого мальчишку — вам! Я отказываюсь ее понимать!

— А кто я такой? Ни титула, не денег… — отмахнулся Анри.

— Вот меня родные отдали замуж за титул и деньги! — запальчиво сказала Люси. — И что же?! Я не смогла полюбить этого человека! Его не за что любить! А теперь я скрываюсь от него и жду, как величайшей милости, позволения жить где-нибудь в глуши, в Турени или в Лангедоке!

— А существует ли в Англии развод? — поинтересовался Анри.

— Существует. Но это такая долгая процедура и такая мучительная!.. Обычно супруги, мирно договорившись, разъезжаются… Но это чудовище не отпустит меня! Он скорее меня убьет! — широко раскрыв глаза, воскликнула Люси. — Поэтому я дала себе слово сделать для вас все, что в моих силах, чтобы его преосвященство, в свою очередь, помог мне скрыться от лорда Карлайла. Еще не зная вас, я была готова ради вас на все… Если нужно поехать к виконтессе — поедем. Даже если придется пойти с вами в Бастилию, пойду с закрытыми глазами!..

Слушая страстную речь графини, де Голль не сумел уловить той грани, где кончалось повиновение кардиналу и начинались куда более нежные чувства к его гвардейцу.

Он не знал, что ответить взволнованной женщине.

Зато Люси прекрасно знала, где эта грань и что следует говорить изумленному и растерянному мужчине.

Ей нравился поединок, она любила побеждать сопротивление. В последний раз это случилось с Фердинандо — да тот и не очень сопротивлялся. Тут же предстояло одолеть любовь Анри к Катрин де Бордо — к юной, красивой, очаровательной и безупречной девушке.

— Если бы вы были моим братом, любимым братом… — шептала искусительница, томно опуская взор. — Боже мой! Вам, с вашей чистой душой, с вашим благородным сердцем, Париж просто противопоказан. Я бы увезла вас в Шотландию! Там ценят таких мужчин, как вы, — прямых и сильных духом. Париж — клоака, он портит все, до чего дотягиваются его грязные руки!.. Поместите в Лувр ангела с небес — через год вы обнаружите в постели у этого ангела половину придворных! Молодые люди берут деньги у богатых старух, девицы гоняются за знатными любовниками… Быть любовницей герцога тут более почетно, чем стать женой небогатого и порядочного дворянина. А уж если у девушки хватит ума изобразить неприступность и распалить вельможу — о, тогда она непременно станет графиней или герцогиней!

Это было прямое попадание. Анри знал, как строго ведет себя Катрин, не допуская никаких вольностей. Так, значит, это — притворство, игра, способ завлечь герцога де Меркера?..

Он вздохнул и склонил голову.

— Боже мой, если бы я могла вам помочь… — тихо воскликнула Люси и неожиданно соскользнула на пол. Анри непроизвольно протянул к ней руки, но она всего лишь захотела сесть на ковре у его ног, положив кудрявую голову ему на колени.

— Мне всю жизнь недоставало брата, — вкрадчиво ворковала она. — И вот теперь — вы… Какое счастье — быть рядом с вами! Хоть на несколько минут ощутить себя в полной безопасности…

— И я хотел бы быть вашим братом, — пробормотал Анри, но чувства от близости этой женщины в нем возникли совсем не братские.

В ожидании встречи Люси надушилась так, как следовало бы перед бурной ночью. Ее платье довольно сильно открывало шею и плечи, вырез тоже был достаточно глубок. Поза англичанки позволяла де Голлю заглянуть сверху в ее декольте — что он и сделал, потому что сидеть зажмурившись он, естественно, не мог.

— Анри, я сейчас совершенно счастлива!.. Поцелуйте меня, по-братски, в щеку…

Как так вышло, что, склонившись, де Голль встретил губами ее губы, он не понял.

Поцелуй был коротким и головокружительным.

— Но, Люси… мое сердце занято… я всегда был верен…

— Я знаю… я могу дать вам только это… совсем немного любви… не бойтесь, это — лучшее лекарство… и для вас, и для меня…

Анри уже и сам поверил, что близость с леди Карлайл может заглушить сердечную боль. И он больше не возражал.

Люси торжествовала!

Как это часто с ней случалось, азарт помог воспарить ввысь и добиться от тела головокружительного наслаждения.

Анри, увлеченный ею, понял наконец, что верность лишь мешает насладиться местью. Он ощущал себя зверем, который сидел в клетке, причем сам же эту клетку для себя и выстроил, и вдруг вырвался на свободу. И все у него в голове перемешалось — наслаждение свободой, страстью, телом красивой женщины, местью, наконец!

Он не знал, сколько длилось это безумие. Опомнился понемногу — лежа на спине и рассеянно поглаживая по голому плечу прижавшуюся к нему Люси.