Сергей Горбатых - Исполнитель

Едва забрезжил рассвет, а из‑за горизонта стал медленно выползать красный диск солнца, как Евлампий подскочил. Быстро сотворил утреннюю молитву, плеснул в лицо жменю воды из ковшика и вытерся подолом рубахи. Взяв узелок с едой, с вечера приготовленный матерью, косу с бруском точильного камня и заспешил на сенокос.

С Кубани тянуло прохладой речной воды. Радостно зазвенел жаворонок, приветствуя первые солнечные лучи. Евлампий спустился в балку, заросшую колючими кустами тёрна, и вдруг услышал конское ржание.

– Кто это? В такую‑то рань! – подумал Рябоконь и начал подниматься по пологому склону балки.

– А вдруг это лиходеи? Каторжане из Екатеринодара? – испугался он и, упав на четвереньки, пополз наверх.

Выбравшись из балки, он, не поднимаясь на ноги, осмотрелся вокруг. Возле старого кургана стоял красивый жеребец. Один. Вокруг не было ни души.

– Чей это конь? Ты гляди, седло‑то какое? Не наше! И людёв не видно! Что‑то тута не так! – размышлял Евлампий.

– Ладно, была не была! Посмотрю! – он встал на ноги и, пригибаясь, побежал к кургану.

Конь продолжал жалобно и призывно ржать. У его ног неподвижно лежал человек.

Евлампий, охваченный страхом, приблизился к нему. Хороший пиджак, брюки из дорогой шерстяной ткани и рубашка незнакомца были залиты уже местами засыхающей кровью. Евлампий от ужаса закрыл глаза.

– Тикать отсюдова надо! – пришла ему в голову первая мысль.

– Но ведь это человек и в помощи нуждается! – засовестился он.

Рябоконь, став на колени, приложил своё ухо к сердцу незнакомца.

– Не дышит! Покойник! – понял он.

– Надо срочно в правление бечь, оповестить. Нет, сперва надо пошукать в карманах мертвяка. Может, что‑то и полезное для меня сыщется? – решил Евлампий.

В этот момент взгляд юноши упал на перемётную суму, притороченную к седлу коня. Евлампий рывком встал на ноги и кинулся к жеребцу. Снял суму и быстро её развязал. На зелёную траву, покрытую обильной росой, посыпались деньги.

– Матерь Божья! – воскликнул он и схватил толстую пачку синих пятирублёвых купюр.

– Азово‑Черноморский коммерческий банк. Город Екатеринодар, – прочитал по слогам Евлампий слова, написанные на бумажной ленте.

– Это же ворованные гроши! Много! Надо в правление отнести! Ну, это несурьёзно, ведь это я их нашёл! – мучаясь угрызениями совести, рассуждал Рябоконь.

– Хрен вам, а не гроши! Мои они! – решил юноша. – А теперича надо по карманам у покойника пошукать. Может, ещё что сыщется?

Евлампий сунул было руку в карман пиджака, но в этот момент ему почудился скрип колёс и человеческие голоса.

– Хтось идёт! Утекать надо!

Рябоконь быстро покидал деньги в перемётную суму и ринулся в овраг. Отбежав подальше, он руками вырыл в крутом откосе ямку и бережно положил в неё сумку. Засыпал её землей. Сверху накидал сухих веток. Заприметив место, быстро пошёл на сенокос.

В тот же день, в полдень, кто‑то из станичных малолеток наткнулся на коня и труп незнакомца. Шум поднялся! На следующий день явились жандармы, ходили по хатам, выспрашивая и вынюхивая. Но уехали, так и не найдя следов денег.

Евлампий же все эти дни не мог спокойно спать. Он только и думал о суме, зарытой им в овраге. Через неделю Рябоконь перепрятал деньги, подобрав для них более надёжное место: на крыше их сараюшки.

– Нехай гроши рядом лежат! – решил он.

Прежде, чем их поместить в новый тайник, Евлампий наконец‑то смог пересчитать деньги. Десять пачек пятирублёвок и две десятирублёвок!

– Всего семь тысяч целковых! – прошептал Рябоконь и от счастья чуть не потерял сознание.

Через три недели Евлампий собрался уезжать в Ростов‑на‑Дону.

– Я что, убогий какой или что? Почему я должен на богатеев всю мою жизнь горбатиться? – сказал он своим родителям.

В ответ на его слова мама зашлась криком на всю станицу. А отец, схватив плеть, бросился стегать Евлампия.

– Хватит, батя! Я, чай, уже не молокосос. У меня своя жизнь!

– Не уезжай, сучье вымя! Забудь даже думать об этом, подлюга, – приговаривал отец, пытаясь посильнее ударить своего сына.

Евлампий, даже не увёртываясь от плети, спокойно взял котомочку и уверенно вышел за калитку.

– Вернись, бисов хлопец! Вернись! Прокляну! – кричал ему вслед отец.

– Испужал. Проклянёт он меня. Да проклинай на здоровье, – бурчал себе под нос Евлампий, широко шагая по пыльной дороге.

Заканчивался июнь 1890 года.

Евлампий не раз слышал от своих знакомых рассказы о Ростове‑на‑Дону. Они уверяли, что этот город больше и красивее самого Екатеринодара. Много людей богатых в нём живёт, да и капитал приличный можно быстро сделать. Если, конечно, голова на плечах имеется.

Ростов‑на‑Дону настолько поразил Рябоконя, что он три дня ходил, как полоумный, с восторгом и страхом рассматривая многоэтажные каменные дома, фонтаны и парки.

– А девки‑то! Девки! Какие здесь они красивые. Разных мастей: черноволосые, белокурые. Кудрявые или стриженые, как парубки. Ходят по улицам, платьями шуршат, – удивлялся Евлампий.

– А магазинов и лавок здесь на каждом шагу. Да, всё правда! Не сбрехали! – думал он, смотря через стеклянные витрины на приказчиков за прилавками. – Вот какая работа мне нужна! В тепле да под крышей. Вишь, какие заразы куцепузые, в костюмах все! Волосы напомажены! Знать, хорошо зарабатывают, – подумал Евлампий.

Рябоконь купил небольшой добротный домик, удобно расположенный в Нахичевани. У него ещё оставались деньги, чтобы приобрести какую‑нибудь лавку да сесть торговать в ней. Но как торговать и чем, он не знал.

– Надо посмотреть сначала! Научиться у умных людёв, а потом уже и своё начинать, – решил Евлампий.

Надев недавно купленные пиджак, брюки и туфли, он пошёл искать место приказчика. В некоторых магазинах с ним даже и разговаривать не захотели. В других предложили работу грузчика. Только в одной бакалейной лавке, возле старого базара, хозяин, пожилой армянин, спросил:

– В школе учился?

– Нет.

– Мне неграмотные не нужны!

– Я итак читать умею. Арифметику знаю. Прибавлять, отнимать, делить, умножать. Да я всю таблицу умножения, как семечки, щёлкаю! Меня дежурный по станичному управлению от скуки всему этому вечерами обучил, – вспылил Евлампий.

– Скажи мне, сколько будет четыре умножить на пять, – попросил хозяин.

– Двадцать! – мгновенно ответил Рябоконь.

– Хорошо, будешь работать! Помощником приказчика, – вынес решение хозяин лавки.

Последующие десять месяцев Евлампий добросовестно выполнял все обязанности мальчика на побегушках. За это время он многому научился и иногда даже стоял за прилавком. Покупателей обслуживал весело и с улыбкой, шутками и прибаутками. Но всегда был очень вежлив и предупредителен.