Александр Дюма - Все приключения мушкетеров

– Ясно, – воскликнул Рауль, всматриваясь в поверхность реки, ярко освещенной солнцем, – это лошадь и всадник!

– Они тонут! – крикнул Оливен.

Он не ошибся. У Рауля тоже не оставалось сомнений – на реке случилось несчастье, и какой-то человек тонул. Он отпустил поводья и пришпорил лошадь, которая, почувствовав одновременно боль и свободу, перескочила через перила, огораживавшие пристань, и бросилась в реку, далеко разбрызгивая воду и пену.

– Что вы делаете! – вскричал Оливен. – Боже мой!

Рауль направил лошадь прямо к утопавшему. Впрочем, это было для него дело привычное. Он вырос на берегах Луары, был взлелеян, можно сказать, ее волнами и сотни раз переправлялся через нее верхом и вплавь. Атос, желая сделать в будущем из виконта солдата, поощрял такие забавы.

– О боже мой, – в отчаянии кричал Оливен, – что сказал бы граф, если бы он вас видел!

– Граф поступил бы, как я, – ответил Рауль, изо всех сил понукая свою лошадь.

– А я, а я! – кричал побледневший Оливен, в отчаянии мечась по берегу. – Как же я-то переправлюсь?

– Прыгай, трус, – ответил ему Рауль, продолжая плыть.

Затем он крикнул путешественнику, который в двадцати шагах от него барахтался в воде:

– Держитесь, держитесь! Я спешу к вам на помощь!

Оливен подъехал к берегу, оробел, осадил лошадь, повернул назад, но наконец, устыдившись, тоже бросился вслед за Раулем, хоть и твердил в страхе:

– Я пропал, мы погибли.

А тем временем паром несся по течению. С него раздавались крики людей.

Мужчина с седыми волосами бросился с парома в воду и бодро плыл к тонувшему. Он подвигался медленно, потому что ему приходилось плыть против течения.

Рауль уже подплывал к гибнущему. Но лошадь и всадник, с которых он не спускал глаз, быстро погружались в воду. Только ноздри лошади были еще видны над водою, а всадник выпустил поводья и, закинув голову, протягивал руки. Еще минута, и они исчезнут.

– Мужайтесь! Смелей! – крикнул Рауль. – Смелей!

– Поздно, – проговорил молодой человек, – поздно!

Вода покрыла его голову, заглушив голос. Рауль бросился с лошади, покинув ее на произвол судьбы, и в два-три взмаха рук был уже подле несчастного. Он схватил лошадь за удила и приподнял ее голову из воды. Животное вздохнуло свободнее и, словно поняв, что ему пришли на помощь, удвоило усилия. Тотчас Рауль схватил руку молодого человека и положил ее на гриву, за которую она и ухватилась так цепко, как хватаются утопающие. Теперь Рауль был уверен, что всадник не выпустит из рук гривы, и всецело занялся лошадью, направляя ее к противоположному берегу, помогая ей рассекать волны и подбадривая ее криками.

Внезапно лошадь споткнулась о песчаную отмель и встала на ноги.

– Спасен! – воскликнул седой господин, тоже становясь на ноги.

– Спасен, – тихо пробормотал молодой человек, выпуская гриву и падая с седла на руки Рауля.

Рауль был всего в десяти шагах от берега. Он вынес на землю бесчувственного молодого человека, положил на траву, расшнуровал воротник и расстегнул застежки камзола.

Минуту спустя старик был возле них.

Наконец и Оливен добрался до берега после бессчетного множества крестных знамений.

Люди, оставшиеся посреди реки, принялись направлять паром к берегу при помощи шеста, который нашелся у них.

Мало-помалу благодаря заботам Рауля и сопровождавшего всадника господина мертвенно-бледные щеки молодого человека покрылись румянцем. Он открыл глаза, и его блуждающий взор скоро остановился на том, кто спас его.

– Ах! – воскликнул он. – Я искал вас. Без вас я был бы уже мертв, трижды мертв.

– Но можно и воскреснуть, как вы видите, – отвечал Рауль. – Мы все отделались только хорошей ванной.

– О, как мне благодарить вас! – воскликнул старый господин.

– А, вы здесь, мой добрый Арменж? Я очень напугал вас, не правда ли? Но вы сами виноваты. Вы были моим наставником, почему же вы не научили меня лучше плавать?

– Ах, граф! – сказал старик. – Если бы с вами случилось несчастье, я никогда бы не посмел явиться на глаза маршалу.

– Но как же это случилось? – спросил Рауль.

– Как нельзя проще, – ответил тот, кого называли графом. – Мы переплыли уже больше трети реки, как вдруг канат оборвался, и моя лошадь, испугавшись крика и суетни паромщиков, прыгнула в воду. Я плохо плаваю и не отважился в воде слезть с лошади. Вместо того чтобы помочь ей, я только стеснял ее движения и великолепнейшим образом утопил бы себя, если бы вы не подоспели вовремя, чтобы вытащить меня из воды. Отныне, сударь, если вы согласны, мы связаны на жизнь и на смерть.

– Сударь, – сказал Рауль, низко кланяясь, – уверяю вас, я весь к вашим услугам.

– Меня зовут граф де Гиш, – продолжал молодой человек. – Мой отец – маршал де Граммон. Теперь, когда вы знаете, кто я, окажите мне честь назвать себя.

– Я виконт де Бражелон, – сказал Рауль, краснея от того, что не может, подобно графу де Гишу, назвать имя своего отца.

– Ваше лицо, виконт, ваша доброта и ваша смелость привлекают меня. Вы уже заслужили мою глубокую признательность. Обнимемся и будем друзьями.

– Я тоже полюбил вас от всего сердца, – ответил Рауль, обнимая графа, – располагайте мною, прошу вас, как преданным другом.

– Теперь скажите мне, виконт, куда вы направляетесь? – спросил Гиш.

– В армию принца, граф.

– И я тоже! – радостно воскликнул юноша. – Тем лучше, значит, мы вместе получим боевое крещение.

– Отлично! Любите друг друга! – сказал воспитатель. – Вы оба молоды, вы, наверное, родились под одной звездой, и вам суждено было встретиться.

Молодые люди улыбнулись доверчиво, как и свойственно молодости.

– Теперь, – сказал воспитатель, – вам надо переодеться. Ваши слуги, – я отдал им приказание, как только они сошли с парома, – должно быть, уже в гостинице. Сухое белье и вино вас согреют, идемте.

Молодые люди не возражали. Напротив, они нашли такое предложение великолепным и тотчас же вскочили на своих лошадей, любуясь друг другом. Действительно, оба они были юноши с гибкими, стройными фигурами, благородными, открытыми лицами, кротким и гордым взглядом, прямодушной и тонкой улыбкой. Гишу было лет восемнадцать, но ростом он был не выше пятнадцатилетнего Рауля. Они невольно протянули друг другу руки и, пришпорив коней, поехали бок о бок до самой гостиницы. Один находил радостной и прекрасной жизнь, которой чуть было не лишился, другой благодарил бога, что успел уже в своей жизни сделать нечто такое, что должно понравиться его опекуну.

Только один Оливен не совсем был доволен прекрасным поступком своего барина. Выжимая рукава и полы своего камзола, он думал, что остановка в Компьене избавила бы его не только от этого приключения, но и от простуды и ревматических болей – неизбежных его последствий.