Александр Дюма - Все приключения мушкетеров

Д’Артаньян несколько раз краснел и бледнел, читая это письмо.

– Вы еще любите ee, – сказала Кетти, не спускавшая глаз с лица молодого человека.

– Нет, Кетти, ты ошибаешься, я больше не люблю ее; но я хочу отомстить ей за презрение ко мне.

– Да; я знаю, чем вы хотите отомстить, вы говорили мне.

– Ничего, Кетти, ты ведь знаешь, что я никого не люблю кроме тебя.

– Почему я могу это знать?

– По презрению, которое я буду оказывать ей.

Кетти вздохнула.

Д’Артаньян взял перо и написал:

«Милостивая государыня! До сих пор я сомневался в том, чтобы первые два письма ваши были адресованы ко мне, до того я считал себя недостойным подобной чести; притом я так страдал, что не решался отвечать на них. Но теперь я должен поверить вашему расположению ко мне, потому что не только письмо ваше, но и ваша служанка уверяют меня, что я имею честь быть любимым вами. Нет надобности говорить мне, чем я могу заслужить прощение. Я сам сегодня в одиннадцать часов приду к вам просить об этом. Опоздать хоть одним днем значило бы, по моему мнению, снова оскорбить вас. Тот, кого вы сделали счастливейшим из смертных.

Это письмо было подложное и неделикатное, а по нынешним понятиям даже бесчестное; но в то время люди были не так взыскательны. Впрочем, д’Артаньян, по собственному сознанию миледи, знал, что она изменяла уже не один раз, и не имел к ней большого уважения. Несмотря на это, он чувствовал, что пылал к этой женщине какою-то слепою страстью, усиливавшеюся от ее равнодушия.

План д’Артаньяна был очень прост: он хотел пройти через комнату Кетти к ее госпоже и воспользоваться первою минутой удивления, страха и стыда, чтобы достигнуть своей цели.

Может быть, это и не удалось бы, но нужно было рискнуть. Через неделю открывалась кампания, и он должен был ехать; поэтому ему некогда было вести дело постепенно.

– Возьми, – сказал он Кетти, отдавая ей запечатанное письмо, – и отдай миледи: это ответ графа де Варда.

Бедная Кетти побледнела как смерть; она догадывалась, что заключалось в этом письме.

– Послушай, моя милая, – сказал ей д’Артаньян. – Согласись, что это чем-нибудь должно же кончиться. Миледи может узнать, что ты отдала первое ее письмо моему слуге, вместо того чтобы отдать его слуге графа, что остальные письма ее распечатал я вместо графа де Варда. Тогда она прогонит тебя, а ты знаешь, что это не такая женщина, чтоб ограничить этим свое мщение.

– Для кого же я подвергаюсь такой опасности?

– Знаю, что для меня, моя красавица, и клянусь, что я тебе за это очень благодарен.

– А что вы тут написали?

– Миледи расскажет тебе.

– Нет, вы не любите меня, – сказала Кетти. – О, я очень несчастна!

На этот упрек есть ответ, которым женщины всегда позволяют обмануть себя; д’Артаньян ответил так, что она осталась в совершенном заблуждении.

Впрочем, она долго плакала, прежде чем решилась отдать письмо миледи; но, наконец, решилась, а д’Артаньяну только этого и было нужно. Он, впрочем, обещал ей вечером уйти рано от госпожи ее и оттуда опять зайти к ней.

Это обещание окончательно утешило несчастную Кетти.

Во все время, пока четыре друга хлопотали о своей экипировке, они не имели постоянных свиданий и обедали порознь, где случалось, или, лучше сказать, где удавалось. Служба отнимала тоже много времени, которое тогда было так дорого. Они только согласились между собой собираться раз в неделю около часа в квартире Атоса, который, вследствие данной им клятвы, не должен был выходить из дому.

Кетти пришла к д’Артаньяну утром в один из таких дней. Только что она ушла, он отправился на улицу Феру.

Он застал Арамиса и Атоса философствующими. Арамис опять бредил о пострижении. Атос, по обыкновению, не уговаривал и не отклонял его, потому что, по его мнению, всякому должно предоставлять свободу действий; он никогда не давал советов, если их не просили настоятельно.

– Вообще, – говаривал он, – советов просят только для того, чтобы не следовать им, или если им следуют, то чтобы было после кого упрекнуть в том, что их дали.

Вскоре после д’Артаньяна пришел и Портос, так что все четыре друга были вместе. На их лицах выражались совершенно различные чувства: у Портоса спокойствие, у д’Артаньяна надежда, у Арамиса беспокойство, у Атоса беспечность.

Только что Портос успел рассказать, что одна знатная особа приняла на себя труд выручить его из затруднительного положения, как вошел Мускетон.

Он просил Портоса отправиться домой, где, сказал он жалобным голосом, присутствие его необходимо.

– Верно, насчет экипировки?

– И да, и нет, – отвечал Мускетон.

– Что же такое, не можешь ли ты сказать мне?

– Пожалуйте домой.

Портос встал, простился с друзьями и пошел с Мускетоном.

Через несколько минут явился на пороге Базен.

– Что вам угодно, мой друг? – сказал Арамис с тою кротостью, которую замечали в нем всегда, когда он думал о церкви.

– Вас ожидает кто-то дома, – сказал Базен.

– Кто-то! Кто же такой?

– Нищий.

– Так подайте ему милостыню, Базен, и скажите, чтобы он молился за бедного грешника.

– Он хочет непременно говорить с вами и уверяет, что вы будете очень рады видеть его.

– Не имеет ли он ко мне чего-нибудь особенного?

– Да, имеет. Он сказал: – если господин Арамис не захочет прийти сюда, скажите ему, что я из Тура.

– Из Тура? – сказал Арамис. – Извините меня, господа, но этот человек, верно, привез мне новости, которых я ожидал.

Он тотчас же вышел.

Атос и д’Артаньян остались вдвоем.

– Кажется, эти молодцы устроили свои дела; как вы думаете, д’Артаньян? – спросил Атос.

– Я знаю, что дела Портоса идут хорошо, а что касается Арамиса, то, признаюсь, я о нем никогда не беспокоился; но вы, любезный Атос, раздав так великодушно пистоли англичанина, которые по справедливости принадлежали вам, что вы будете делать?

– Я очень доволен, что убил этого негодяя, потому что я считаю благочестивым делом убить англичанина; но меня мучило бы раскаяние, если бы я взял себе его пистоли.

– Вы непостижимый человек, любезный Атос.

– Довольно об этом! Что это мне говорил де Тревиль, сделавший мне вчера честь своим посещением, что будто бы вы имеете связи с теми подозрительными англичанами, которым покровительствует кардинал?

– To есть, что я имею связь с англичанкой, о которой я вам говорил.

– Да, та блондинка, по поводу которой я давал вам советы, и вы, верно, им не последовали.

– Я представлял вам причины на это.

– По вашим словам, вы, кажется, надеетесь экипироваться за ее счет.

– Вовсе нет! Но я узнал, что эта женщина участвовала каким-то образом в похищении госпожи Бонасьё.