Вера Космолинская - Коронованный лев

Ко мне уже спешил не только Огюст, но и Мишель.

— Нет. Все в порядке, — отмахнулся я. — Извините, кажется, под конец я был не в ударе…

Огюст смотрел на меня круглыми глазами.

— Не в ударе? Да ты что! Ты тут такую просеку проложил! — Что-то у меня внутри тоскливо защемило.

Огюст хотел что-то прибавить, но отчего-то сдержался, видимо, посмотрев мне в глаза и заметив реакцию. Так что же? Все-таки раздвоение личности? У меня вырвался сухой саркастический смешок.

— Так значит, все в порядке? — недоверчиво переспросил Огюст.

— Ага. — «Только скажите спасибо, что меня не вывернуло наизнанку…»

— Проклятье, — услышал я сердитый голос герцога и оглянулся. — Они уложили почти две дюжины моих людей!

— А их — почшти четыре дюжшины… — трезво отметил Бэм, озабоченно бродивший среди тел, и то и дело ожесточенно потиравший плечо, куда, видимо, пришлась жгучая царапина. — Ччертовшщина… Почшему они не отступили? — подивился он.

— Не могли, — мрачно ответил я, — в этом-то и самое жуткое.

— Едва ли, — рассеянно проговорил герцог. — Так, так, и что же дальше?..

— Между прочим, — я покосился на заляпанную белую повязку, все еще красовавшуюся на плече Бэма, — я думаю, этот знак будет их притягивать. Помните? Сокрушить победителя и занять его место.

Гиз на мгновение замер, кивнул, и отдал приказ избавиться от меток, его приказ выполнили с энтузиазмом, будто спохватившись.

И мы снова услышали дробный стук копыт, только приближавшийся теперь куда стремительней. В отдалении слышались крики и выстрелы. Что же теперь, интересно, все-таки происходит в городе?.. На этот раз?

На этот раз все подтянулись и приготовились к встрече с кем бы то ни было без подсказок. Швейцарцы вновь стали плечом к плечу, и мы с Огюстом присоединились к ним, на всякий случай снова подняв оружие.

«Не хранители!» — подумал я со смесью облегчения и настороженности, распознав это по тому же признаку, что и раньше — приближающиеся всадники не то чтобы галдели, но все-таки перекликивались, то сердито, то посмеиваясь. Причем перекликивались по-немецки. Швейцарцев, похоже, это ничуть не успокаивало, но едва отряд рейтаров выехал, красиво развернувшись, на открытое место и тут же, приметив швейцарцев, перестроился в боевой готовности, мы с Огюстом одновременно окликнули:

— Капитан Таннеберг!

— Кто меня зовет? — отозвался капитан сразу и бодро и грозно. Бэм что-то прошипел сквозь зубы, швейцарцы встали на всякий случай поплотнее.

— Это я, де Флеррн! — с энтузиазмом ответил Огюст, отчего герцог, стоявший неподалеку от меня, впал в еще более мрачное и глубокое задумчивое молчание, чем раньше. — Что вы здесь делаете?

— Ха! — сказал Таннеберг. — Приехал проследить как тут тела! — Должно быть, он подразумевал «дела», но легкий акцент придал словам другой, хотя и не менее, если не более глубокий смысл. Звякнув сбруей, он подъехал чуть ближе и пригляделся. — Кажется, не слишком карашо? — его акцент стал заметней, как обычно, когда он бывал чем-то обеспокоен. — Что с каспадином адмиралом?

— Он в безопасном месте, — с несдерживаемым весельем в голосе заверил Огюст.

— В безопасности от кого? — на всякий случай поинтересовался Таннеберг, уперев руку в бок и недоверчивым орлом поглядывая на замерших швейцарцев.

— От тех, кто здесь лежит, — торжественно провозгласил Огюст.

Я тоже отделился от отряда, выйдя вперед и, обернувшись к швейцарцам, примиряющее поднял руку.

— Прошу вас, господа, оставьте опасения, сегодня мы все еще воюем не друг с другом.

— Ба! — воскликнул Таннеберг, переключив свое внимание с Огюста на меня. — Та ведь мы знакомы!..

— Разумеется! — признал я.

— Вас-то я и должен был найти, — заметил, несколько неожиданно, Таннеберг. — Или господина де Флеррна. Так мне сообщил этот вьюнош, что примчался из дворца от короля Наваррского. Д’Обинье, — он старательно выговорил имя. — А тут с вами, часом, не герцог ли Гиз со своими швейцарцами? — полюбопытствовал он с фальшивым сомнением.

— Он самый, — ответил я, стараясь при этом почти закрывать герцога от Таннеберга и компании — очень тонкий негласный намек, что он мне еще дорог, и надеясь, что никто из швейцарцев, заподозрив заманивание в ловушку, не выстрелит мне при этом в спину. — И именно благодаря ему сейчас здесь царят мир и порядок, а заговорщики, напавшие на этот дом, повержены.

Трактовка была вольная, но никто и не попытался возражать. Рейтары Таннеберга, особенно сейчас, после схватки, превосходили нас числом. Хотя, что значит «нас», если Таннеберг, собственно говоря, тоже был с нами? Оставалось только довести это в точности до сведения каждого из здесь присутствующих.

— Та, заговорщики! — жарко откликнулся Таннеберг. — Еретики! Какой-то новый вид. Откуда они взялись, а?

Какой хороший вопрос.

— Только недавно выяснилось, что они вообще есть, и что их много, и что они готовы перерезать нам всем глотки ради их собственного мира.

Таннеберг кивнул.

— Именно это я и слышал. Тавольно внезапно они объявились…

— Совершенно внезапно. Увы. Но натворить они теперь могут что угодно. А опознать их можно… вот по этим меткам. Я сорвал с одного из убитых хранителей повязку и протянул Таннебергу, краем глаза увидев, как кто-то из швейцарцев пошел снимать повязки со своих павших — не дай бог, спутают. Правильно, вот именно…

— Всевфидящее око, — заинтересованно отметил Таннеберг. — Отлишно, будем знать…

— А еще они, как правило, откликаются на слова: «Не правда ли, чудесен мир, сотворенный господом?» — спросил я, повысив голос, уже в который раз за ночь.

— Чег-го? — изумленно переспросил Таннеберг, и со стороны рейтар тоже не последовало никакого вразумительного ответа, кроме шушуканья.

— Прекрасно! — сказал я одобрительно. — Среди вас нет ни одного из них, а у нас были, даже среди людей Колиньи.

— О?

— На этот вопрос они всегда не задумываясь отвечают: «И сохранится в мире». Видите ли, они фанатики, совершенно сумасшедшие, да еще чем-то опоенные — можете их резать на куски, а они едва заметят, поэтому с ними бывает очень непросто справиться.

Бэм испустил громкий нервный смешок, отразившийся от каждой стены на этой улице.

— Непохоже, чтобы вы не справились, — заметил Таннеберг, красноречиво обозревая окрестности.

— Главное, не дать им опомниться, — серьезно ответил я.

— О та, помню, — не менее серьезно ответил Таннеберг, а в его глазах проскользнула одновременно смешливая и уважительная искорка. — Я очшень рад, что вы на нашей стороне, — прибавил он.

— И я тоже, — промурлыкал герцог, решив вмешаться в разговор. — А что сейчас происходит во дворце, вы не знаете?

— Все там на головах ходят, — небрежно, хотя и с некоторой долей вежливого почтения отозвался Таннеберг. — Говорят, подняли и гвардию, и людей де Муи, и всех, до кого дотянулись.