Вера Космолинская - Коронованный лев

— Дай бог, — серьезно промолвил Готье. — Просто мы пробыли здесь на несколько дней дольше, и нам понравилось не все из того, что мы видели. Мы лишь хотим, чтобы вы были осторожней и не верили всему подряд.

— Ну конечно, мы будем осторожнее! — воскликнул Бертран, и в его глазах заблестело искреннее веселье. — Это же Париж! Старый добрый город мерзости и греха! — И мы невольно рассмеялись, вместе с ним и его друзьями.

— Не будете… — тихо и печально пробормотала рядом со мной Диана, заглушив свои слова краем серебряного кубка.

«Déjà entendu…» [13] «Уже слышанное» (фр.) — явление, аналогичное «дежа вю», термин, поэтому остается непереведенным. — подумал я.

Домой, ввиду позднего часа, нас доставили в двух портшезах, в сопровождении слуг с факелами. Зарево от факелов золотило матерчатые стенки, через занавеси врывался свежий ночной воздух и немного копоти. Я отодвинул занавесь и поглядел в темноту, не обращая внимания на мечущиеся поблизости огненные блики. Город казался затаившимся черным сказочным чудовищем. Луна, приближающаяся к последней четверти, высвечивала его контуры сияющим серебром, река отсвечивала мерцающей ртутью.

— Что ты о ней думаешь? — тихо спросила Диана. Ее профиль тоже был очерчен серебряным сиянием.

— Я думаю, что она настоящая.

— У тебя и для этого есть объяснение?

— Она ничего не знает о том, что случится через неделю. Но на ее месте… неудивительно — мы нагоняли бы непонимание и ужас на всякого, кто вздумал бы присмотреться к нам пристальней обычного.

Диана недовольно вздохнула.

— Выходит, пристальней?

— А как еще назвать? Пристальней и — небезразличней. На кого мы все похожи? Ей не нужно знать, почему именно мы так себя чувствуем. Достаточно только уловить это беспокойство и беспокоиться самой. Конечно, это не слишком надежный способ, — я поднял руку и задумчиво посмотрел на собственные пальцы, — и не слишком порядочный, но я не удержался и испробовал метод «полиграфа»… Она переставала волноваться, думая просто о городе, о том, что нас не касалось. — Диана одарила меня на редкость странным взглядом. — И есть еще один, последний довод.

— Какой же?

— Мы еще живы.

Диана сдержанно прищурилась.

— Мы еще не дома.

— Стой! — развязно выкрикнул впереди чей-то голос, и носилки вздрогнули. — Кого несем? Каких-нибудь шлюшек? Пусть-ка покажутся! — слова сопровождались банальнейшим пьяным ржанием. Судя по разноголосице, человек десять.

— А я уж думал, мне надоело убивать… — пробормотал я, распахивая легкую дверцу одной рукой, а другой обнажая рапиру. Из второго портшеза в то же мгновение показался рассвирепевший Готье.

— Поль! — окликнула Диана, похоже, горя любопытством и детским боевым азартом. Я решительно закрыл дверцу, аккуратно вдвинув ею сестрицу обратно в портшез.

Раз мы сами открыли двери, слуги нерешительно поставили носилки на мостовую, оглядываясь на нас и дожидаясь распоряжений.

— Ух ты! — воскликнул кто-то надтреснуто, будто наступили на старый жестяной чайник. — Какие тут павлины водятся. А перышки у них золотые?

— А перышки у них стальные… — сказал я, разглядев впереди примерно с дюжину или чуть побольше пьяных идиотов, грозно размахивающих блещущими в темноте клинками и, похоже, парой пистолетов, вряд ли больше. Если они надеялись на взаимовыгодные переговоры с передачей им некоторых материальных ценностей, они сильно прогадали, это была не их ночь.

— Бери тех, что слева, — зачем-то уточнил Готье, и свирепо ринулся на толпу разгулявшихся пьяниц с их левого фланга. А я атаковал их правый фланг. Агрессоры бестолково сбились в кучу, спотыкаясь друг об дружку и бранясь на чем свет стоит. Раздались стоны и изумленные вскрики — мы с Готье не слишком зверствовали, все больше били по рукам или, хлесткими ударами по перекошенным физиономиям. А оттаптывали друг другу ноги, толкались и тыкали в своих же товарищей клинками они почти что и без нашей помощи. Слуги воодушевленно кинулись в бой за нами, колошматя нахалов палками.

Двое или трое уже пустились наутек, но это было еще не все — из-за углов подбежали приятелям на помощь еще несколько не слишком твердо держащихся на ногах персон, вернее, не совсем на помощь — игнорируя общую свалку, они поспешили прямиком к оставленным носилкам. Вот свинство…

— Я разберусь! — крикнул я Готье, и проткнув навылет плечо одного из толпящихся идиотов, швырнул его на руки подельникам, развернулся, догнал ближайшего в один скачок и отправил на мостовую, крепко треснув эфесом по затылку. А один из бандитов, проскочив из тени, в то же мгновение дернул дверцу портшеза Дианы. Я тут же увидел и саму Диану — она шагнула навстречу открывшему дверцу пьянчуге, презрительно уклонилась от его шпаги — вот подонок! — хотя, конечно, вряд ли он всерьез намеревался ее убить, и пьянчуга вдруг резко замер, отведя плечи назад, будто у него внезапно прорезались крылья. Я видел только, что Диана держит руку у его груди. Потом увидел, как ее глаза расширяются — похоже, этот процесс мог быть бесконечным, а губы округляются в беззвучном «о». Пьянчуга завалился на спину, а Диана отшатнулась, сев на пол портшеза — в руке она держала тонкий стилет.

Я подбежал к ней, отметив, что, похоже, она ничуть не пострадала, заметил с тревогой выглядывающую из своей приоткрытой дверцы Изабеллу, похоже, собирающуюся выйти и, догадываясь, что может тревожить Диану, приложил руку к шее поверженного.

— Увы, сестренка… — и я увидел, как по лицу Дианы покатились крупные слезы. — Он жив! — сказал я. — Ты доблестно поразила его в подмышку, и похоже, не задела ничего важного. Он просто мертвецки пьян.

Диана судорожно всхлипнула и тихо воскликнула:

— Мерзавец!.. — я было решил, что это слово относилось ко мне, за то, что я напугал ее первыми словами. Но оказывается, я ошибся: — Он чуть не заставил меня его убить!

Я ободряюще улыбнулся сестренке, к ней уже спешила Изабелла, а верные слуги Ранталей оттаскивали бездвижное тело в сторонку. Я же вернулся помочь Готье разогнать немногих оставшихся.

— Эй, куда же вы? — недоумевал кто-то — похоже, именно этот голос мы и услышали из темноты первым. — Их же мало!.. — тут он перевел взгляд на меня, и его лицо застыло, а рот раскрылся. Превосходная иллюстрация к выражению: «в зобу дыханье сперло».

— Ты?.. — проговорил он заикаясь, и похоже, его пробрала нешуточная дрожь. — Господи, спаси меня!.. — Я придержал клинок и невольно оглянулся, но за спиной у меня никого не было, и я снова взглянул на перепуганного пьянчугу. Может, у парня белая горячка? Не каинову же печать он на мне разглядел, хотя, кто его знает… В этом мире нет ничего невозможного. Парень попятился, весь трясясь.