Стивен Робертс - Пиастры, пиастры!!!

Капитан Флинт первым устремился в бой, и я не отставал. Французы защищались, словно львы. Но силы были неравны. Флинт один стоил десятерых, что уж говорить о нашем численном превосходстве? Бой не был долгим, и скоро последние из сопротивляющихся были в нашей власти.

Бой, это гордо. Я ткнул одного француза кортиком, он тут‑же бросил оружие и бухнулся на колени. Рана его не была серьезной, поэтому я остался чист перед господом в тот раз. Чего не скажешь о капитане. На моих глазах он зарубил двоих, а третьему прострелил голову. На том бой и завершился.

Того, что произошло после, я вовек не забуду. Когда утихли звуки боя, над люком показалась голова Билли. Он единственный не участвовал в сражении, и шкипер это отметил, нет сомнений. Флинт вообще все и всегда замечал, ничто не могло укрыться от его глаз, будь то в пылу боя или пьяном бреду — в итоге Флинт знал всё. Кто что говорил, что делал. Я уверен, он даже знал, кто о чём думал…

И теперь он позвал Билли. Для последнего это не сулило ничего хорошего. Билли стоял, опустив голову, словно раскаивался в собственной трусости. Впервые в жизни я почувствовал своё превосходство перед этим человеком. Я был в первых рядах в бою, рядом с капитаном, в то время, когда Билли Бонс пропадал неведомо где.

— Убей его! — приказал капитан, протянув Биллу саблю. Широкий тесак Бонса, как мне показалось, ножен сегодня не покидал.

Билли взял саблю. Я подумал тогда, что он не сможет убить. Вот так вот, безоружного, ни за что, ни про что. Я рад был, что не я стою сейчас с обнажённым клинком над коленопреклонным человеком. Француз до последнего надеялся на что‑то. Я видел, как беззвучно шевелятся его губы, когда Билли вдруг взмахнул клинком и рассёк бедолаге горло.

Я отвернулся. А Флинт лишь расхохотался. Громко, словно весёлой шутке, хохотал он на всё горло, наводя ужас не только на пленников, но и на нас самих.

А затем началась резня.

Вспоминая, я до сих пор не могу понять — в чём была вина несчастных французов, что мы так жестоко расправились с ними. Но что было — того не вернуть.

Ни один из французов больше не поднялся на палубу. А мы, перегрузили товар. Уж и не помню, что там было, но помню точно, что ничего особенно ценного. После этого мы сожгли шхуну. И море приняло нашу тайну.

Говорили, Ингленд бушевал. Ни до того, ни после никто не слышал, чтоб Капитан Ингленд повышал голос. Но тогда он не сдержался, кипя от ярости или негодования. Говорят, Ингленд никогда не проливал лишней крови, и всегда долго молился, если это происходило.

Флинт выслушал его молча, дав выговориться. А затем произнёс:

— Капитан, если вас не устраивает наше сотрудничество, мы можем разделиться.

Словно ушат холодной воды вылил. Ингленд умолк, на миг взглянул Флинту в глаза, и отвернулся. Говорят, «читать в глазах». Это когда без слов ясно, что будет сказано в следующий миг.

Ингленд прочитал в глазах Флинта что‑то такое, отчего вдруг сразу сник.

Может, команда «Короля Джеймса» всецело была на стороне своего капитана. Быть может, и на «Морже» большинство проголосовали бы за Ингленда, и тогда Флинту пришлось бы покинуть нашу команду. Но этого не произошло. Ингленд сдался.

Он заперся в своей каюте и три дня не выходил оттуда.

Авторитет Ингленда начал падать.

Борясь с Южным Пассатным течением, мы шли дальше на север. Идти против течения — что стоять на месте, потому наше путешествие затянулось. Остров Мадагаскар столь огромен, что более похож на материк. Обрывистые горы по правому борту казалось, бесконечны. А зелень джунглей у их подножия сливалась с жёлтым песком, как плесень с сыром.

Сильное течение у островов Майотта подхватывало корабль, стремясь отнести его в Мозамбикский пролив. Мы бросили якоря в северной бухте, где влияние этого течения не ощущалось.

Команда человек в двадцать с ружьями и палатками высадилась на остров, отдохнуть от качки, поохотиться, набрать пресной воды. Охота была удачной, накоптили много мяса, насушили фруктами, завялили рыбы. Отправив запасы на корабли, решили осмотреть остров в поисках чего‑нибудь интересного, необычного. Эти таинственные земли были богаты на сюрпризы.

В команде был человек, живший на Мадагаскаре уже более двух десятков лет. Он стал нашим проводником, из‑за чего прозвали его Том Компасс. К старости решился он выйти в море и, по возможности, посетить родные места, и Ингленд с удовольствием принял его в команду.

Он много рассказал об этом сказочном острове.

Рассказал о сокровищах, коими полна эта чудная земля. О зарытых среди пальмовых рощ кладах Кидда и Эйвори, и других джентльменов; о драгоценных камнях, что находят на острове тут и там, прямо среди валунов и базальтовых обломков. Топазы, смарагды и сапфиры, аметисты и гиацинт, яшма и агат буквально валяются под ногами, сумей лишь разглядеть. Есть и золото, не слишком чистое, но достаточно много, чтоб привлекать искателей удачи. Одним из них был и сам Том Компасс, да видать, удачи не сыскал, раз просил места на корабле.

Том много знал, и много рассказывал. Таил ли он что‑то от нас? Несомненно. Но не в привичках джентльменов расспрашивать о том, что не касается команды в целом. Том хранил свои тайны, как и все мы. Но и того, о чём мог он рассказать, хватило нам не на один вечер у костра, или при свете фонаря на полуюте. Когда Том рассказывал — все замирали, вслушиваясь в его неторопливую, тихую речь. Том умел завлечь одной фразой, мог часами болтать ни о чём, но слушать его всё‑равно было интересно.

Том рассказал, что высокое вулканическое плато разделяло остров на два совершенно разных мира. Словно два континента слились воєдино на этом клочке суши. Западный и восточный берега отличались, как небо и земля.

Восточный берег высок. Узкая полоса побережья упирается в отвесные скалы. Океан одаривает этот берег прохладой. Множество речушек водопадами свергаются с гор, питая вечнозеленые тропики с папоротниками, кокосовыми рощами, ананасами, финиками, грушами. Устья рек образуют множество бухт, удобных для стоянки. Пустынное побережье, удобные бухты, запрятанные в зарослях, изобилие съестных припасов и выгодное положение превратили остров в прекрасную базу. Отсюда пираты могли свободно контролировать все морские пути в Старый свет. И бістро прятаться в случае погони. Нужна лишь осторожность, чтоб не пробить днище на коралловых рифах, коими было богато этот побережье.

Пологий Западный берег удобен для поселения. С Африки дуют горячие ветры, овевая побережье зноем. Горы ступеньками спускаются к проливу. Рек немного, зато они широкие и полноводные, лишь на их берегах растут рощи, которые с натяжкой можно назвать «лесом». Да и те в сухой сезон сбрасывают листья и стоят мёртвыми, безжизненные, вплоть до сезона дождей в ноябре. На плоскогорьях и равнинах саванны с редкими деревьями. Зато в воде произрастают целые леса, называемые «манграми».