Елена Невейкина - Наследница

— Принимаю, — улыбнулся Иван.

В Казань решили ехать по зимнику. Может, и холодно, зато дорога лучше, и доедешь быстрей. Элен поручила Штефану выяснить, как выгодней и быстрей добраться. Обладая дотошным характером, он справился с заданием как нельзя лучше. Штефан заходил в трактиры, сидел там подолгу, беседуя с мужиками. Русский он знал уже достаточно хорошо, чтобы понимать, что ему говорят. А самому говорить много не приходилось, он больше слушал. Разговаривал он и с ямщиками, для чего даже посетил Ямскую Слободу. Выяснив всё, что мог, он отправился с докладом к своей панне. Элен была несколько обескуражена. Выбор казался широким, но в результате всё сводилось к одному: выгода или скорость? Самым простым казалось воспользоваться своими лошадьми. Но при этом, чтобы сохранить их в целости на протяжении такого длинного пути, пришлось бы часто останавливаться, давая коням передохнуть. И всё это ещё и недаром. Нужно было заплатить за подорожную, которую спрашивали на разъездах и почтовых станциях. Но это было хотя бы недорого. Зато самый быстрый способ передвижения — на почтовой тройке — был довольно дорогим удовольствием, поскольку нужно было платить прогонные, а это на такое дальнее расстояние выливалось в немалую сумму, к тому же при таком способе передвижения путешествовать пришлось бы налегке, без того необходимого количества вещей, которое рассчитывала взять с собой Элен. Оставались ещё два варианта: на перекладных и на, так называемых, «вольных». Но езда на перекладных только на словах выглядела привлекательно. На станциях вечно не было свежих лошадей и путешественникам приходилось подолгу ждать, коротая время в тоске и неудобстве. Единственным утешением было то, что прогонные при езде на перекладных были значительно меньше «троечных». А вот при езде на «вольных» прогонные платить было не нужно. На почтовых станциях всегда находились возчики со своими лошадьми, готовые доставить седоков до следующей станции. А там их уже ждал следующий возчик. Но плату они брали дороже, чем за тройку.

Выслушав всё очень внимательно, Элен посоветовалась с Юзефом, и они рассудили, что, несмотря на то, что хочется максимально сократить время на дорогу, деньги следовало поберечь. Неизвестно ещё, что ждало их впереди. Поэтому решили, всё же отправится на своих лошадях. По их расчетам, дорога должна была занять у них около месяца.

Снег ещё не выпал, хотя было уже холодно. Опять посчитав все плюсы и минусы, решили собственную небольшую карету поставить на полозья, таким образом, сделав пригодной для передвижения по снегу, и сэкономив деньги, которые пошли бы на покупку зимней повозки. На другой же день нанятый кузнец начал снаряжать карету. Кучером должен был ехать Штефан. Он очень серьёзно готовился к этой поездке, проверяя всё — лошадей (подковы, упряжь, сбруя), одежду для всех, и думая даже о некотором запасе продуктов. Оставалось только решить, как узнать дорогу до Казани. Конечно, можно было ехать от станции до станции, справляясь о дальнейшем направлении, но всё же лучше было найти человека, знающего это. Он нашёлся сам. На роль проводника с радостью согласился Тришка, уже раз побывавший в Казани.

Всё было готово, ждали только санного пути. В Санкт-Петербурге он был ещё ненадёжен, снег часто подтаивал, а то и вовсе пропадал, оставляя вместо себя неровную мёрзлую землю с белыми проплешинами, но прибывавшие в город люди говорили, что дальше к востоку снег лежит плотно, и дороги уже накатаны.

Наконец, тронулись в путь. Маша, остававшаяся дома, чувствовала себя так, как будто в чём-то провинилась. Она разрывалась между удовольствием остаться вдвоём с молодым супругом, имея возможность посвятить своё время только ему, и чувством какой-то растерянности от того, что у неё отобрали ставшую привычной заботу о «барыне Елене». Ей казалось, что барыне, несомненно, будет плохо без неё, никто не проследит, чтобы всё было в порядке. Когда повозка скрылась из виду, Маша заплакала. Иван обнял её за плечи, а она уткнулась ему в плечо, повторяя:

— Как же она без меня?

Иван, улыбаясь, спросил, а что же будет, когда панна Елена вернётся Польшу.

— Так то — в Польшу, — шмыгая носом, ответила Маша. — Там у неё, небось, есть служанки. А тут? Ведь она одна поехала в такую даль!

— Ну, уж не одна, — возразил муж. — Пан Юзеф всегда с ней, и Штефан поможет, если нужно, даже Тришка пригодится. Он, как я заметил, тот ещё пройдоха. Поглядишь — простоват да глуповат, а на деле… Так что, барыню твою сберегут, не бойся!

— Да что они понимают! Ведь ей и одеться и раздеться помочь надо, и умыться подать, и причесать её, и сготовить…

— Ну, разошлась… А я вот знаю, что она одеваться и сама прекрасно может. Готовит Штефан не хуже тебя, да и на постоялых дворах поесть можно. А в остальном всегда можно нанять кого-то.

Но Маша осталась при своём мнении и несколько дней сильно тосковала.

Вот уже неделю Элен была в пути. Ехали по Сибирскому почтовому тракту, но не через Москву, что потребовало бы несколько отклониться от нужного направления, а через Вятку. Эта дорога встречалась с основным трактом в селе Дебесы.

Было холодно, но по мере удаления от столицы, воздух становился суше, и мороз перестал докучать так, как в Петербурге. Ночевали в основном, в гостиницах при почтовых станциях, но они имелись не везде. В таком случае, ночлег легко можно было найти в близлежащем селе или деревне. Крестьяне охотно пускали проезжающих, поскольку те хорошо платили за постой. Это постепенно превратилось для жителей придорожных селений в постоянный неплохой источник дохода.

Несмотря на то, что карета, ставшая не то кибиткой, не то возком, была утеплена, а Элен укрывалась меховым одеялом, она всё равно мёрзла. Согревалась она только двумя способами. Уезжая с очередной станции, в кибитку клали разогретые камни, которые постепенно остывали, отдавая тепло людям. Когда камни уже не могли согреть её, Элен часто садилась на лошадь, шедшую сзади на привязи, и некоторое время носилась вскачь. Это не только согревало, но и развлекало её, отвлекало от нудной дороги, поэтому Элен часто каталась верхом больше от скуки, чем от того, что замёрзла. Время от времени к ней в кибитку, чтобы немного согреться, садились Юзеф, Тришка или Штефан. Хотя последний делал это очень редко, отказываясь уступать Тришке своё место на козлах. Он сидел там в огромном тулупе, специально приобретённом для него, в надвинутой на глаза мохнатой шапке и валенках. Удобство и замечательные качества этой обуви он оценил давно. Теперь сапоги, даже самые тёплые, не шли для него ни в какое сравнение с валенками, особенно в тех условиях, в которых проходило их путешествие. На ногах Элен тоже были валенки, только Юзеф по-прежнему, оставался верен тёплым сапогам на меху. Это объяснялось в основном тем, что по большей части он находился в седле. Зато в кибитке его ждала такая же пара обуви, как и остальных. Он переобувался в неё, только когда грелся и отдыхал от верховой езды.