Елена Невейкина - Наследница

Добравшись до дома, Ален тут же послал одного из своих людей с известием к Элен, приглашая их с Юзефом срочно прибыть к нему. Посланец должен был стать их проводником. Прибыли они на следующий день.

Увидев Элен, Алексей мрачно размышлял о том, что уже дважды пытался убить эту девушку и что если бы подвернулся случай, попытался бы сделать это ещё раз. Может, в третий раз получилось бы… Знать бы заранее, что она тоже тут!

А Элен была удивлена внешностью кузена. Детские воспоминания не сохранили его портрета, она не помнила ничего конкретного из его внешности, кроме белого костюма. Она привыкла считать его человеком со зверским и одновременно хитрым выражением лица. А перед ней стоял красавец с надменным очертанием губ, и чуть прищуренными светлыми глазами, внимательно и холодно изучающими её.

— Давайте сядем и обсудим положение, — пригласил всех Ален на правах хозяина, указав на стол, по одну сторону которого была лавка, а по другую — один стул, предназначенный для Алексея. Когда все уселись, Ален начал говорить.

— Никаких вопросов мы вам задавать не собираемся, господин Кречетов. Нам известно всё, что могло бы нас заинтересовать. Я предлагаю вам внимательно выслушать нас и решить самому, как отнестись к услышанному. Итак. Вы — человек, явно не глупый и уже, разумеется, поняли, что пришло время отвечать за свои поступки.

— Вы собираетесь меня здесь убить? — в голосе только презрение и раздражение.

— Если бы мы собирались вас убить, то давно уже сделали бы это.

— Что же вам нужно? Зачем понадобилось вмешивать во всё бурмистра?

— А разве это не ясно? Мы хотим, чтобы вы в суде, при свидетелях, признали нас законными наследниками, подтвердив, что мы являемся детьми графа Владимира Кречетова.

— Серьёзно? — Алексей зло рассмеялся. — Неужели вы считаете это возможным? Неужели я похож на идиота, который сам себе выроет могилу?

— Нет, идиотом мы вас не считаем. Преступником, негодяем — да, но не идиотом. Поэтому и говорим сейчас с вами. Вот бумаги, — Ален придвинул кузену несколько листов, — которые подтверждают наше с сестрой происхождение. В них нет ни слова о том, что вы совершили, ни слова об убийстве графа. Пусть это будет предметом разбирательства в суде. Там вы можете попытаться оправдаться — это ваше дело. В этих бумагах речь идёт только о признании нашего права на владение имуществом отца. Прочтите их и убедитесь, что это правда. Здесь не хватает лишь вашей подписи.

— И вы решили, что я подпишу это? Да это всё равно, что самому подписать себе приговор!

— Вы не правы, — Элен удивлялась, как брату удаётся сохранять спокойствие, у неё самой всё внутри клокотало от злости, — это не одно и то же. Более того, вы должны быть заинтересованы в этой подписи сами.

— Заинтересован? Вы с ума сошли? Как я могу быть заинтересован в том, что лишит меня всего, что я имею?!

— Вы в любом случае лишитесь этого. Но есть одна вещь, которую потерять вам не захочется ещё больше. Ваша жизнь.

— И как это связано?

— Напрямую. Если бумаги будут подписаны, у вас появится надежда сохранить жизнь. Скорее всего, вас осудят, но вполне возможно, оставят в живых. Если же вы откажитесь, ни на каком суде вы не появитесь. Вас никогда и никто не найдёт, поскольку я убью вас здесь, а мои люди закопают тело.

— И вы считаете, что это выбор? Разве у меня есть гарантии того, что, получив мою подпись, вы не исполните свою угрозу? У меня есть другой вариант. Я обещаю на суде признать то, что вы от меня требуете. Там я объявлю, что вы действительно являетесь детьми графа Владимира Кречетова.

— Если уж речь зашла о гарантиях, то какие же гарантии у нас?

— Моё слово.

— Вот как? — вступила в разговор Элен. — А почему мы должны верить вам? Вам, человеку, способному на любую подлость, убийце…

Алексей вдруг рассмеялся.

— Какие слова, Боже мой!.. — затем улыбка быстро сошла с его лица. — Да не планировал я никого убивать! Понятно вам? Если хотите знать, это вы во всём виноваты!

— Да как вы смеете… — начал Ален, но Алексей перебил его:

— Ах, оставьте, смею. Смею, потому что это правда! Если бы одна маленькая негодная девчонка не добралась бы до ножа, если не отдала бы его брату-недорослю, и если бы он, в свою очередь, не кинулся сломя голову на взрослых вооружённых людей, этого ничего бы не произошло! Попугали бы графа, он подписал бы бумаги, и всё. Всё! Все остались бы живы и здоровы. А так — случилось то, что случилось. В общей свалке никто уже себя контролировать не мог.

— А вам не кажется, что в вашей речи слишком много «если бы»? К тому же, даже если бы все остались бы живы и здоровы, то нам пришлось бы уйти из дома, жить неизвестно где. Это вы считаете нормальным?

— А нормально жить в собственном доме, как приживалка? — Алексей весь подался вперёд, глаза горели, а говорил он сквозь зубы. — Нормально, что я, сын дворянина, жил хуже… вашего садовника? Вы имели всё — любящего отца, достаток, а я? Усадьбу, в которой прошло моё детство, и усадьбой-то назвать нельзя. Скорее, это была большая изба, да и то развалюха. Отец постоянно уезжал в город, оставляя меня с денщиком, который пил. А напившись, бил меня. Пожаловаться отцу я не мог: другого денщика взять было негде, никто не согласился бы работать почти даром. А узнав о том, что я жаловался отцу, он избил бы меня ещё сильней. А потом отца не стало… И виноват в этом был ты, дорогой братец, виноват уже одним своим появлением на свет! Господину графу было просто некогда ответить на просьбу своего брата о помощи. Как же! У него родился сын, наследник! Что может быть важнее? Уж, по крайней мере, не нищий брат!

— Отец много раз помогал вашему отцу. А тот играл в карты, постоянно и много проигрывал, так что помощь оказывалась напрасной. Что же касается моего рождения, граф не отходил не от меня, а от своей жены, которая никак не могла оправиться после родов и была очень слаба. Все сомневались, выживет ли.

— Но ведь выжила! А мой отец — нет! И я остался один. Как я дожил до совершеннолетия, не знаю. Я никому не был нужен, никто меня не любил, некому было обо мне заботиться.

— Отец регулярно посылал деньги для вас.

— Жалкие подачки! Но и они не доходили до меня, оседая в кармане то одного, то другого слуги. Ведь им давно уже ничего не платили!

— Но почему вы не пришли к нам? Отец никогда не прогнал бы вас.

— Почему не пришёл? А зачем? Чтобы опять узнать, что у графа есть другие заботы, поважнее, чем помощь племяннику-оборванцу? Нет уж, увольте.

— И вы решили не просить, а просто прийти и взять то, что считали нужным? — спросила Элен. — Нарушив при этом закон, писанный и неписаный?

— А что давал мне этот закон? Вот если бы наследство делилось сейчас, когда закон изменили по приказу нашей государыни, я получил бы свою часть дядиного имущества хотя бы после его смерти. А петровский указ не давал мне возможности даже надеяться получить что-нибудь. По нему всё досталось бы вам, кузен. Даже ваша горячо любимая сестра не получила бы ни клочка ваших земель.