Богдан Сушинский - Остров обреченных

– То есть он похищает меня?

– Наоборот, освобождает! Но вам лучше подождать и лично услышать все из уст маркграфа.

– Капитан, я не позволю командовать моими людьми и герцогиней де Роберваль, – наконец-то окончательно пришел в себя лейтенант Гарден. – Адмирал де Роберваль приказал доставить герцогиню на корабль «Король Франциск», и я выполню этот приказ.

– Если только не последует приказа маркграфа де Мовеля доставить вас, лично вас, лейтенант, в подземелье его замка, – схватился за шпагу капитан. – И можете не сомневаться, что этот приказ мы выполним с удовольствием.

– Господа, оставьте в покое оружие, – властно молвила Маргрет, – и прекратите спорить. Давайте подождем маркграфа де Мовеля и спокойно послушаем его.

– Но мы теряем время, герцогиня – все еще нервничал Гарден. – Адмирал вынужден будет ждать нас.

– В таком случае не герцогиня, а адмирал теряет время, – напыщенно пробасил капитан, вновь промокая лицо и шею совершенно влажным от пота платком. Он уже успел пробиться к дверце кареты, демонстрируя, что герцогиня и в самом деле находится под его личной защитой.

– Я так и не пойму: то ли нас вновь арестовывают, то ли окончательно освобождают, – проворчала Бастианна. – Но то, что здесь появился наш общий друг маркграф де Мовель, – уже становится романтичным.

А вот маркграф явно не спешил. Он уже чувствовал себя хозяином положения, и теперь аристократично демонстрировал это и герцогине, и лейтенанту Гардену.

– Несказанно рад видеть вас, герцогиня, – наконец-то достиг он обоза и, сойдя с седла, распростер объятия так, словно это не он догонял обоз и карету, а сама герцогиня прибыла к нему в гости.

– Я тоже, господин маркграф.

Де Мовель был одним из самых рослых людей, которых Маргрет когда-либо приходилось видеть: настоящий гигант, гора мышц, преисполненная достоинства и уверенности в себе. Герцогиня понимала мать: в присутствии такого любовника она, Маргрет, тоже чувствовала бы себя уверенно и защищенно.

– Неужели это правда, что герцог Николя де Роберваль изгнал вас из дома и приказал сослать в Канаду?!

– Именно так, господин маркграф. Он приказал своему брату, адмиралу, переправить меня на эту далекую землю под охраной и лишил при этом наследства и благословения, – спокойно уточнила Маргрет.

– Значит, все-таки правда! Но я-то этого не допущу. Герцогиня, в присутствии всех этих господ объявляю, что отныне вы являетесь моей гостьей и пробудете в моих владениях столько, сколько пожелаете. При этом постоянно будете пребывать под моей личной опекой и охраной, и что, само собой разумеется, вам будет выделено одно из моих имений, которым вольны будете распоряжаться по собственному усмотрению. – Пока он произносил все это, его люди окружили и мгновенно обезоружили солдат и самого лейтенанта Гардена, избежав при этом не только кровопролития, но и какой бы то ни было стычки.

– Вы так щедры, маркграф, – хмельно улыбнулась Бастианна, смерив де Мовиля сугубо женским оценивающим взглядом.

– И пусть только кто-нибудь посмеет властвовать над вами, оскорбить или хотя бы попытается обидеть каким-либо намеком…

– Постойте-постойте, маркграф… – пришла в себя Маргрет. – Попросите, чтобы все удалились и оставили нас одних. – Когда это требование было выполнено и всадники удалились от кареты, Маргрет без каких-либо обиняков спросила: – Насколько я поняла, вас послала герцогиня Алессандра?

– Нет. Клянусь честью своего родового герба. Я совершаю это по своей собственной воле.

– Но она хотя бы знает о том, что вы тронулись в путь, чтобы догнать меня?

– Я послал гонца и завтра она, конечно же, об этом узнает. Как, впрочем, и этот… слов не нахожу, чтобы выразить свое возмущение… ваш отец, герцог Николя де Роберваль.

– Но вы хоть понимаете, маркграф, что Робервали никогда не простят вам такого вмешательства в дела их рода?

– Меня это не остановит. У них уже и так есть повод ненавидеть меня, – саркастически ухмыльнулся он.

– Робервали соберут людей, они объявят, что вы похитили меня и силой заточили в свой замок. Между вами возникнет настоящая война, какая уже не раз возникала между аристократическим родами Франции.

– Это меня тоже не остановит, – молвил маркграф, но уже не столь уверенно, как прежде. – Тем более что вы сможете подтвердить, что силой я вас не захватывал и никуда не заточал, а всего лишь восстановил справедливость. В доказательство этого вы сможете выйти замуж за вашего избранника, шевалье д’Альби, и жить в моем имении так долго, сколько понадобится.

– Так вы уже знаете о шевалье д’Альби?! Впрочем… – сокрушенно покачала головой, Маргрет. – И все же… Все не так просто. Очевидно, вы плохо представляете себе, что за человек мой отец, и уж совершенно не представляете себе моего дядюшку, адмирала де Роберваля. Они сплетут против вас такой заговор…

– Остановитесь, Маргрет, – воинственно улыбнулся де Мовель. – А то у меня создается впечатление, что вы пытаетесь запугать меня.

– Уберечь, господин маркграф. И спасти.

– Тогда кто тут в роли спасителя?

– Они и в самом деле настроят против вас короля и весь двор. Они не захотят, чтобы мое отлучение от рода Робервалей и изгнание стали известны всей Франции. Отправив меня в Канаду, они в тайне надеются, что в высшем свете это будет воспринято как мое чудачество или как серьезная попытка начать новую жизнь в Новой Франции. И что там я выйду замуж, обзаведусь семьей, а тем временем здесь, во Франции, обо мне попросту забудут.

– Какой же он мерзавец, этот Николя де Роберваль! Не будь он вашим отцом…

– Но он все же мой отец, и вам, маркграф де Мовель, придется с этим считаться. И потом, вы еще не предугадали самого страшного.

Маркграф вопросительно взглянул на герцогиню. Он и так был подавлен ее логикой, и даже стал задумываться: не следует ли ему остановиться? Не принесет ли его поспешность и горячность еще больше неприятностей и Маргрет, и ему самому?

– Что вы имеете в виду, герцогиня?

– Как только Робервалям станет известно, что вы похитили… пардон, освободили меня из-под стражи лейтенанта Гардена, вам навсегда, слышите, навсегда, будет запрещено бывать в замке пэра де Роберваля, а герцогине Алессандре де Роберваль – под страхом заточения в монастырь и официального обвинения в супружеской измене, которое может привести даже к суду инквизиции… под страхом всего того, что моя матушка вряд ли способна будет пережить… – ей будет запрещено встречаться с вами. Уж не знаю, как для вас, но для герцогини Алессандры это будет настоящей трагедией.

Маркграф нервно дернул эфес шпаги, швырнул свое бесполезное в данном случае оружие назад в ножны, и раздосадованно прошелся вдоль кареты.