Геомар Куликов - Тайный гонец

Сжалось у Ивы сердце от худых мыслей. Кинулся он к деду Макарию. Вздрогнул тот. Не понял, кто ткнулся ему в грудь. Оттолкнул.

Засмеялся счастливо Ива:

— Так это ж я…

Заскрипела опять дверь. Щёлкнул замок.

— Здоров ли, деда? — спросил Ива. — Меня только вчера из башни выпустили. В такой же сидел. Только не на цепи.

Оправился дед Макарий от неожиданности, положил руку на Ивино плечо и плечо крепко сжал.

Затих Ива недоуменно.

У них с дедом за долгие странствия появился свой молчаливый язык. Знал Ива по дедовой руке, когда вперёд надо идти, когда — остановиться, когда можно сказать, а когда и помолчать надо.

А теперь? Остались вдвоём. Ушёл Амвросий. Стражник отправился караулить башню. А дедова рука предупреждала: «Берегись! Опасность!»

Огляделся Ива — никого кругом. Сквозь дверь, коли и захочешь, ничего не услышишь: толста очень.

Однако, видать, неспроста дедова рука подавала знак. Стал дед расспрашивать Иву, где был, что делал.

Отвечает Ива с опаской, боится сказать лишнее.

Помянул иконописца Игнатия — дедова рука опять плечо сжала. Одними губами выговорил дед Макарий:

— Как по дороге велел, откройся во всём Игнатию…

И опять разговор о разных разностях.

Загремели стражниковы шаги по каменным ступеням.

Сказал дед:

— Прощай. Едва ли свидимся ещё. Живи честно и прямо. Думай прежде не о себе — о людях.

Открылась дверь. Крикнул стражник с порога:

— Наговорились, что ли?

Стиснул Ива зубы, чтобы удержать слёзы. Поклонился деду Макарию до земли:

— Спасибо тебе за всё.

В тот же день Амвросий докладывал келарю:

— Поди, целый час в верхней каморе просидел. Не было молвлено ничего вредного или тайного. Должно, Макарий не доверился мальчонке.

Келарь Савва посмотрел на Амвросия холодными, рыбьими глазами:

— Может, и верно. А всё ж приглядывай за мальчонкой.

— Исполню, брат Савва, — низко поклонился Амвросий.

Вечером поливал Ива вместе со старцем огород. Вдруг из-за плетня знакомый голос:

— Бог в помощь!

Точно пружиной подбросило Иву. Глянул а через калитку, что в плетне, идёт человек в рубахе, запачканной красками.

Старцу поклонился. Тот ответил:

— Здравствуй, Игнатий.

А Игнатий взъерошил Ивины вихры, смеётся:

— Напился ли вволю?

— Спасибо тебе! — улыбается Ива. Рад он несказанно. Знает теперь, что Игнатий и приносил ему воду.

Потолковали о том о сём — распрощался Игнатий.

Теперь у Ивы одна забота: поговорить с Игнатием так, чтобы не приметили другие. Утром следующего дня прошёл мимо иконописной палаты несколько раз, будто невзначай. И всё подле Игнатия — его ученики и подмастерья. Решил Ива: самое верное дело познакомиться с кем ни то из Игнатьевых помощников.

И познакомился. Глядит: двое мальчишек друг против друга вроде молодых петухов ходят. Вот-вот сцепятся. А к тому, что белобрысый и поменьше ростом, подбирается сзади третий. У белобрысого на затылке глаз нет. Не чует опасности.

Хотел Ива крикнуть — не успел. Кинулся третий мальчишка белобрысому в ноги. И началась потасовка. Да уж какая потасовка, когда двое здоровых парней лупят меньшого!

— Чего вы двое на одного?! — подбежал Ива.

Длинный и жилистый оскалил лошадиные зубы:

— Мы и двоих можем!

Развернулся, Иве по уху — трах!

Не широк в кости Ива. Не больно, как поглядеть, здоров. А силён, ловок и зол в драке.

Всякое случалось, когда хаживали с дедом Макарием по деревням и городам. От иного взрослого мужика отбивался.

Не скоро, а показали-таки длинный и его товарищ пятки.

Белобрысому погрозили кулаками, а Иве пообещали особо:

— Тебя где хошь найдём! Сочтёмся! За нами отродясь не пропадало!

Белобрысый рукавом вытер кровь с лица:

— Здорово они меня.

— И ты их не худо, — утешил Ива.

— Я что… Кабы не ты…

— Надо было на помощь кого кликнуть, — сказал Ива и, отдышавшись, будто без задней мысли кивнул в сторону иконописной палаты. — Хоть бы оттуда.

Белобрысый усмехнулся разбитыми губами:

— В следующий раз непременно кликну…

— Иль не помогли бы?

— Будь спокоен. Ещё как! Кабы оттуда подоспели, мы бы и вдвоём ног не унесли. — И, видя недоумение Ивы, пояснил: — Санька с Гринькой, что меня били, оттуда и есть.

— Так… — поскрёб в затылке Ива.

А про себя подумал: «Вот и познакомился!»

— Зовут как? — спросил белобрысый мальчишка.

— Ивой.

— А меня Васькой. Васькой Свистуном.

— За что ж Свистуном прозвали?

— Я любую птицу могу изобразить. Знаешь, у меня их сколько? Хочешь, покажу?

Дом у Васькиных родителей большой, опрятный. За высоким забором.

В сараюшке на огороде клеток с птицами — дюжины две.

Свист и щебет стоит — заслушаешься.

Потом Васька стал показывать своё искусство.

И верно, отвернёшься — не поймёшь: то ли черноголовая славка выводит песню, то ли Васька свистит.

— Ловко, — похвалил Ива. — Ну, мне пора.

По душе пришёлся Ваське новый знакомый. Спросил Иву:

— Куда торопишься? Хочешь, вместе пойдем ловить птиц? Я тебе все секреты свои открою и места покажу. А?

В другое время Ива непременно бы остался с Васькой. А сейчас нельзя: большое дело доверил ему дед Макарий. До птиц ли тут! Да и Васька хоть и хороший малый, а дружить с ним нельзя, потому как первый враг Игнатьевым подмастерьям, с которыми Иве хоть не дружить, а ладить надо.

Так рассудительно думал Ива. И не знал ещё, какой крепкой верёвочкой свяжет его судьба с этим самым Васькой.

И, прощаясь с Васькой у калитки его дома, твёрдо решил: сюда больше ни ногой!

В тот же день Санька тёр для Игнатия краски и говорил Гриньке вполголоса:

— Малого, что живёт в келье старца Никодима, вечером подкараулим…

Игнатий услышал тихий разговор.

— За что? — спросил.

Гринька на Саньку сердито шикнул.

— Так…

— А всё же?

Старательно заработали Игнатьевы ученики. Засопели от усердия.

Игнатий отложил икону и кисть, которой писал, подозвал Гриньку с Санькой.

Оба подошли. Принялись рассматривать свои ноги.

— Чтоб мальчишку никто пальцем не трогал, — строго сказал Игнатий.

— А как не мы, а кто другой? — схитрил Санька.

Игнатий потянул с пояса верёвку.

— Так мы что… — заюлил Санька. — Мы ничего…

А Игнатий:

— Первым делом ты, Григорий, в ответе. Понял?

Да так посмотрел на Гриньку, что тот сам поспешно пробормотал:

— Понял. Отчего не понять?

Гринька с Санькой — на свои места. А мастер:

— Не отпустил ещё. Куда пошли?

Вернулись Гринька с Санькой. Стоят ждут, что будет дальше. Игнатий помолчал и медленно, с расстановкой:

— А сейчас того мальчишку хоть под землёй сыщите и приведите ко мне. Скажите, что зовёт иконописец Игнатий.