Виталий Гладкий - Вечный хранитель

Если у этого франкоговорящего (чудеса!) крестьянина есть старинное колье, место которого в музее, то какие сокровища могут хранить, например, развалины старого храма, о котором упоминал отец? Романтическая душа «черного» археолога полыхнула огнем азарта и вознеслась до небес в предвкушении больших открытий. Поэтому убрать из Жмани его можно было лишь одним способом — заморить, как таракана, подсыпав отравы. Ни за какие деньги Глеб не мог отказать себе в удовольствии заняться любимым делом. Все-таки он был больше кладоискателем, нежели археологом.

— Это ваше последнее слово? — сдержанно спросил Виктор.

— Да.

— Что ж, вольному — воля… — Виктор встал. — А жаль. Вы мне нравитесь.

— Чего не могу сказать о вас…

— Просто вы мало меня знаете. У нас много общего.

— Например?

— За примером далеко ходить не нужно. И вы, и я немного авантюристы. Такими были и мои родители, и ваши. Хотите возразить?

— Нет. Тут вы правы. Но это ничего не значит. По крайней мере, я не убивал своих ближних.

— А врагов вы убивали? Только не говорите, что это не так!

— Я и не говорю. Но это разные вещи.

— Антип мне враг! И никакой он не свой, и уж тем более — не ближний. Это давняя история…

— Знаете, я не хочу разбираться в ваших отношениях, — перебил его Глеб. — Они меня не интересуют. Пусть этими проблемами озаботится ваша община.

— Тогда зачем вы здесь? Воля усопшей Глафиры Миновны как раз и есть проблема для всех нас. И вы тут на главных ролях. Вы как соринка в ясном глазу. Вам пока не понять, о чем идет речь, но я говорю, как оно есть. Вы здесь чужой. И чем скорее вы отсюда уберетесь, тем быстрее жизнь нашей деревни войдет в привычное русло. Ну, а если вы не прислушаетесь к голосу здравого смысла…

Виктор резко оборвал предложение, но его волчий взгляд был красноречивее любых слов. У Глеба внутри словно что-то оборвалось.

— Подумайте, — после небольшой паузы продолжил Виктор. — У вас есть сутки для принятия решения. Спокойной ночи… — В его голосе вдруг прорезалась издевка.

Глеб не ответил. Его внимание привлекли два огненных глаза, которые глядели на него из прибрежных зарослей. Присмотревшись, Глеб понял, что это волк деревенской амазонки. Поняв, что его заметили, волк оскалил внушительные клыки (но не угрожающе, а доброжелательно, словно улыбнулся) и бесшумно исчез.

Тихомиров-младший перевел дух и посмотрел на Виктора. Однако увидел уже не лицо собеседника, а его спину. В задумчивости опустив голову, Виктор неторопливо поднимался на пригорок, где темнели сонные избы.

«Поговорили, — подумал Глеб. — Тайное свидание, как в романе. Два заговорщика. Подписанты договора, который не состоялся. А может, и впрямь нужно было согласиться на предложение Виктора? Действительно, зачем лезть в чужой монастырь со своим уставом? Тем более, что Виктор предлагал такие шикарные отступные…»

Глеб не заметил, как в мысленном споре с самим собой дошел до «терема» бабы Глаши. Во дворе, на завалинке, сидел Жук и курил.

— Не спится? — спросил Глеб.

— Угу… А ты чего по ночам шастаешь?

— Дышу свежим воздухом. Променад…

— Ври больше. Зачем темнишь?

— С чего ты взял?

— Глеб, не держи меня за лоха! Я все видел и слышал.

— Следил?..

— А ты как думаешь?

— Думаю, что ты начал позволять себе чересчур много, — резко ответил Глеб. — Ты, похоже, забыл, кто главный в нашей экспедиции.

— Да ладно тебе, не заводись… Я всего лишь хотел тебя подстраховать. Даже ствол захватил с собой. Мало ли чего. Места тут дикие, народ странный…

— Хочешь, чтобы я поблагодарил тебя за твои великие труды?

— Не нужны мне никакие благодарности! Только я считаю, что от предложения того мужика грех отказываться. Брюлики так светились, что даже я увидел, несмотря на расстояние. Большие… Это же сколько «зелени» можно поиметь! Я ведь говорил тебе, что мои дела оставляют желать лучшего. А так продадим колье, распилим бабло согласно нашей договоренности, и мне вполне хватило бы деньжат, чтобы купить новую тачку и чтобы в следующем году выйти в «поле» с полной экипировкой.

— Извини, дружище, но у нас с тобой разные весовые категории. Тебя интересуют пенки от варенья, а меня — сам продукт. Подачка этого Виктора — элементарная разводка. Нашелся… мультимиллионер из Муходранска… пардон — Жмани… — Глеб презрительно хмыкнул. — Не знаю, какую игру он затеял, но думаю, что впереди нас ждут большие открытия. Так что пусть засунет свои брюлики… сам знаешь куда.

— Думаешь, что у нас выгорит что-то крупное? — хмуро спросил Жук.

— Зуб даю, Антоха! А теперь спать. Спать! Скоро утро…

После завтрака Глеб пошел искать Антипа. Деревня по-прежнему казалась опустевшей. Но теперь Глеба уже не удивляло отсутствие детей — почти все жители Жмани оказались преклонного возраста. Или, по крайней мере, не детородного. Лишь юная амазонка была приятным исключением, но подходящего ей парня не наблюдалось.

«Может, они и впрямь все здесь вурдалаки? — думал Глеб с неприятным томлением в груди. — Пили кровь жителей окрестных деревень, пока всех не извели. Насколько мне известно, — понятное дело, из сказок и фантастических историй — подобные типы не могут иметь потомства. Тогда понятно, почему раны Антипа так быстро зажили… А что если и впрямь все это правда? Что если мы с Жуком присутствуем тут в виде хранилища свежей крови для предстоящего сатанинского обряда с последующим пиршеством? Бр-р! Не верю! Не может такого быть! Глупости… Не могла баба Глаша сделать такую подлянку близким людям. Хотя… кто знает. Может, она ненавидела своего мужа (эка невидаль! такие проблемы существуют сплошь и рядом) и свою ненависть перенесла на его родственников. И тогда получается, что Виктор — наш спаситель. Совсем я запутался… А, будь, что будет!»

Долго искать Антипа не пришлось. Он нарисовался как тот Сивка-бурка, вещая каурка — по желанию трудящихся. Не успел Глеб додумать свою мысль, как из-за ближайшей избы вышел оживший «покойник» и бодрым шагом направился к Глебу. Было в нем что-то угодливое, лакейское — типа «Чего изволите?», которое Антип старательно прятал, но выражение глаз и время от времени прорезающиеся стальные нотки в голосе навевали на мысль о его пролетарско-большевистском происхождении.

Такие с виду добрые, покладистые и угодливые кухаркины дети и кабацкие половые могли недрогнувшей рукой прострелить башку кому угодно — и классовому врагу, и соседу по коммуналке, и просто случайному прохожему, не вовремя или в неположенном месте решившему перейти дорогу.

Их гложет вечная обида на всех и вся. Им все должны, а они — никому и ничего. Эта обида обычно глубоко упрятана, но если она, дождавшись своего часа, вырвется наружу, то пощады не жди. Отсюда происходят и так называемые «немотивированные» убийства. Сидел человек в приятной компании, ел, пил, смеялся, веселился, ни с кем не ссорился, а затем вышел на кухню, взял кухонный нож и недрогнувшей рукой вонзил его в сердце хозяина квартиры, своего приятеля.