Рафаэль Сабатини - Скарамуш. Возвращение Скарамуша (сборник)

– Какой же вы недогадливый! Он приехал просить моей руки.

– Боже мой! – воскликнул Андре-Луи и, раскрыв рот, уставился на Алину.

Алина слегка нахмурилась и, вскинув голову, на шаг отступила от него.

– Вам это кажется странным?

– Мне это кажется отвратительным, – резко ответил он. – Откровенно говоря, я вам не верю. Вы просто смеетесь надо мной.

Алина поборола досаду.

– Я вполне серьезна, сударь. Сегодня утром дядя получил от господина де Латур д’Азира письмо, в котором тот извещал о своем визите и цели этого визита. Не стану отрицать, мы несколько удивились.

– Ах, понимаю! – с облегчением воскликнул Андре-Луи. – Теперь мне все ясно. А я уж было испугался… – Он посмотрел на Алину и пожал плечами.

– Почему вы замолчали? Вы было испугались, что Версаль ничему не научил меня? Что я позволю ухаживать за собой, как за какой-нибудь деревенской простушкой? С вашей стороны это просто глупо. Как раз сейчас маркиз по всем правилам просит у дяди моей руки.

– Значит, по обычаям Версаля, самое главное – получить согласие дяди?

– А что же еще?

– Ваше согласие. Ведь дело касается вас.

Алина засмеялась.

– Я – послушная племянница… когда меня это устраивает.

– И вас устроит, если ваш дядя примет столь чудовищное предложение?

– Чудовищное? – в негодовании переспросила она. – Но почему, позвольте узнать?

– По целому ряду причин, – раздраженно ответил Андре-Луи.

– Назовите хотя бы одну. – В голосе Алины звучал вызов.

– Он вдвое старше вас.

– Вы преувеличиваете.

– Ему по меньшей мере сорок пять.

– Но выглядит он не старше тридцати. Он очень красив, уж этого-то вы не можете не признать. Кроме того, он богат и знатен, чего вы также не станете отрицать. Маркиз – самый блестящий дворянин Бретани, он сделает меня благородной дамой.

– Вас сделал ею Бог, Алина.

– Вот это уже лучше. Иногда вы бываете почти учтивы.

Алина пошла вдоль парапета, Андре-Луи – рядом с ней.

– Я способен на нечто большее, что и докажу вам, объяснив, почему вы не должны позволить этому чудовищу осквернить прекрасное творение Господа.

Алина нахмурилась и поджала губы.

– Вы говорите о моем будущем муже, – с упреком проговорила она.

Бледное лицо Андре-Луи побледнело еще сильнее.

– Вы уверены? Все уже решено? Неужели ваш дядя согласится на этот брак? В таком случае вас без любви продадут в рабство человеку, которого вы совсем не знаете. Я мечтал о лучшем будущем для вас, Алина.

– Что может быть лучше, чем стать маркизой де Латур д’Азир?

Андре-Луи в сердцах взмахнул руками.

– Разве мужчины и женщины – суть имена? А душа? Неужели она ничего не значит? Неужели все счастье и радость жизни заключаются в богатстве, развлечениях и пустых громких титулах? Вы всегда казались мне высшим, почти неземным существом, Алина. Вы наделены сердцем чутким, рвущимся к восторгам и радостям жизни; умом возвышенным и тонким; душой, как мне казалось, способной за внешней шелухой и фальшью провидеть истинную сущность вещей. И такие дары вы готовы променять на мишурный блеск иллюзорного величия, готовы продать душу и тело за громкий титул маркизы де Латур д’Азир!

– Вы неделикатны, – заметила Алина, и, хоть брови ее продолжали хмуриться, в глазах горели смешинки. – И слишком поспешны в выводах. Согласие дяди сведется к тому, что он разрешит маркизу просить моего согласия. Вот и все. Мы с дядей Кантэном понимаем друг друга, и я не репа, чтобы меня продавать.

Андре-Луи смотрел на Алину. Его глаза сияли, бледные щеки медленно заливал яркий румянец.

– Вы мучили меня, чтобы развлечься! – воскликнул он. – Но вы сняли тяжесть с моего сердца, и я прощаю вас.

– Вы опять слишком спешите, кузен Андре. Я разрешила дяде позволить господину де Латур д’Азиру ухаживать за мною. Мне нравится его внешность, и когда я думаю о его положении при дворе, то чувствую себя польщенной предпочтением, которое он мне оказывает. Именно из желания разделить его положение я, возможно, и выйду за него. Маркиз вовсе не похож на тупицу, и принимать его ухаживания очень заманчиво. Но выйти за него замуж, наверное, еще более заманчиво, и я думаю, что, все взвесив, я, вероятно, даже очень вероятно, решусь на это.

Андре-Луи глядел на очаровательное детское личико Алины, обрамленное белым мехом, взор его потух, краска сбежала с лица.

– Да поможет вам Бог, Алина, – простонал он.

Она топнула ножкой, решив, что он слишком самоуверен.

– Вы дерзите, сударь.

– Молиться – не значит дерзить, Алина. Я только молился, что намерен делать и впредь. Думаю, вам понадобятся мои молитвы.

– Вы просто невыносимы.

Щеки Алины покраснели, а брови еще больше нахмурились. Андре-Луи понял, что она сердится.

– Виной тому испытание, которому вы подвергаете мою выносливость. О Алина, милая моя кузина, подумайте о том, что вы делаете; задумайтесь над подлинными ценностями, которые вы собираетесь променять на поддельные; над ценностями, которые вы никогда не познаете, отгородившись от них фальшивым блеском ложных истин. Когда господин де Латур д’Азир начнет ухаживать за вами, приглядитесь к нему внимательно, прислушайтесь к своему тонкому инстинкту, положитесь на безошибочную интуицию вашей благородной натуры и не мешайте ей вынести справедливый приговор этому чудовищу. Вы увидите, что…

– Я вижу, сударь, что вы злоупотребляете моей добротой и терпимостью, с которой дядя и я всегда относились к вам. Вы забываетесь! Кто вы такой? Кто дал вам право разговаривать со мной подобным тоном?

Молодой человек поклонился, мгновенно став прежним Андре-Луи. Его лицо вновь было бесстрастно, манеры холодны, речь иронична и насмешлива.

– Примите мои поздравления, мадемуазель. Вы с поразительной легкостью входите в роль, которую вам предстоит играть.

– Полагаю, сударь, что для вас это также не составит труда, – сердито парировала Алина и отошла от него.

– Быть пылью под ногами надменной госпожи маркизы? Надеюсь, я больше не забудусь и вам не придется указывать мне на мое место.

Алина вздрогнула и обернулась. Заметив, что в ее глазах зажглось подозрение, Андре-Луи почувствовал раскаяние.

– О боже, я просто животное, Алина! – воскликнул он, подходя к ней. – Простите меня, если можете.

Алина сама хотела просить у него прощения, но его слова остановили ее.

– Я постараюсь, – ответила она, – если вы потрудитесь впредь не оскорблять меня.

– Клянусь вам, – ответил Андре-Луи. – Но если понадобится, я буду сражаться, чтобы спасти вас от самой себя независимо от того, простите вы меня или нет.

Слегка задыхаясь, они с вызовом смотрели друг на друга, когда дверь открылась и из замка вышли трое.

Первым шел маркиз де Латур д’Азир, граф Сольц, кавалер орденов Святого Духа и Святого Людовика, [18]бригадный генерал армии короля. Маркиз был высокий стройный мужчина с военной выправкой и надменно посаженной головой. На нем был богатый камзол алого бархата, отделанный золотым кружевом, бархатный жилет золотисто-абрикосового цвета, черные шелковые панталоны, черные чулки и лакированные туфли на красных каблуках с бриллиантовыми пряжками. Его пудреные волосы были перевязаны муаровой лентой. Под мышкой у него была зажата небольшая треугольная шляпа, у левого бока висела изящная шпага с золотым эфесом.