Виталий Гладкий - Подвеска пирата

Словно в подтверждение этого вывода на боку у разодетого, словно павлин, господина висела тяжелая боевая шпага с позолоченной рукоятью, а из-за пояса торчали рукоятки двух великолепных пистолей работы французских оружейников.

Сняв огромную шляпу, отороченную белым мехом неведомого Голштинцу зверька, он поклонился, махнул ею несколько раз и представился:

— Гастон Легран, к вашим услугам, мсье ван Дорн.

— Кто вы? — без обиняков спросил Карстен Роде, которого едва не в первый раз назвали вымышленным именем. — И что вам от меня нужно?

— Я капитан барки [132] Барка — так назывались небольшие одно- и трехмачтовые плоскодонные суда XVI в. в районе Карибского моря. «Флер-де-Лис» [133] Флер-де-Лис — лилия (фран.). . Мы пришли в гавань ночью. И тут я узнал, какие люди к нам пожаловали... — Легран осклабился, показав два ряда немного желтоватых, но крепких зубов. — Простите, но я не мог не засвидетельствовать вам свое почтение.

— Благодарю вас, господин Легран. Очень рад, — сказал Голштинец, хотя нотки радости в его немного хрипловатом после вчерашнего возлияния голосе трудно было уловить. — Прошу вас, присаживайтесь. Не хотите ли освежиться?

— С большим удовольствием...

— Горм, где тебя черти носят! — проорал капитан.

— Иду-иду... Кхе-кхе... Я уже здесь...

На пороге каюты появился румяный, хорошо упитанный кок Горм Гилленспак. Отец у него был швед, мать датчанка, а женился Горм на англичанке. Капитан нашел его в Плимуте, где Гилленспак пытался пристроиться на какое-нибудь судно, чтобы не слышать каждый день как визжит его старуха, требуя денег. Горм оказался отменным коком, что не могло не порадовать Карстена Роде. Прежде на камбузе «Русалки» хозяйничал помор, готовивший сытно, но слишком просто. А старый Горм был мастак на разные блюда, и капитан наконец стал питаться так, как давно мечтал.

А еще Горм Гилленспак умел готовить удивительно вкусные напитки, и прохладительные, и спиртные. Он смешивал разные соки, вина, ром, джин, виски — получался такой невообразимо приятный букет, что Карстен уже не мог себе представить начало дня без этого поистине божественного нектара.

Кок и камбуз до недавнего времени на флоте считались излишеством. Ежедневной раздачей пищи, состоящей главным образом из сухого пайка, занимались провиантмейстер и баталер, ведающий бочонками с водой, вином и бренди.

Основной едой на парусниках были сухари. В зависимости от муки, используемой для их изготовления, они различались по виду и по вкусу. Английские светлые, из пшеницы и кукурузы. Шведские хрустящие круглые «оселки». Немецкие «кналлеры» («трескуны») из ржи... Матросы растирали сухари, смешивали их с салом и сахаром, разбавляли все это водой — и получалось сладкое кушанье с диковинным названием «собачье пирожное».

Скверное качество еды нередко превращало плавание в ад. Солонина в бочках при долгом хранении становилась коричнево-зеленой; от нее шел натуральный трупный дух. Питьевая вода становилась густой и вонючей.

Создание камбуза нисколько не улучшило ситуацию. Он настолько был загроможден кухонной утварью, что кок едва мог там повернуться. В подавляющем большинстве случаев для команды готовилось единственное блюдо. В соответствии с недельным меню один день был горох с солониной, на другой — солонина с горохом, а потом все повторялось сначала.

Кок на парусном корабле был фигурой одиозной. Пренебрежение к нему выражалось множеством «нежных» прозвищ. Камбузный жеребец, отбивной адмирал, сальная тряпка, кастрюльный комендант — вот далеко не самые неблагозвучные названия из этого перечня. Как правило, он ходил в засаленной одежде, нередко был капитанским осведомителем, утаивал для себя и своих любимчиков лакомые кусочки, а пищу для экипажа готовил кое-как. К малопочтенным открытиям в их творчестве на ниве кулинарии относится и так называемый «потаж» — похлебка из объедков и кухонных отходов, от рыбьих хвостов до обглоданных костей, собираемых в течение нескольких дней и запускаемых в один котел.

Но на судах, которыми командовал Карстен Роде, кок был уважаемой фигурой. Возможно, потому, что экипажи пиратских суден в отличие от военных были небольшими, а сам капитан любил вкусно поесть, притом не абы что. Камбуз у Горма Гилленспака всегда был в идеальном порядке, а вода, как это ни удивительно, долго не портилась. И сам он выглядел чистым, ладным и каким-то сдобным, будто святочный леденец. Может, потому, что от него пахло разными специями.

Горм принес кувшин с охлажденным напитком и бутылку виски — для гостя. Кок не был уверен, что смуглому франту понравится его коктейль в кувшине. Голштинец, поняв эти опасения, улыбнулся и кивком головы отпустил кока.

Как и предполагал Горм, красавчик приналег на дефицитное виски. Похоже, слабые спиртные напитки у него не вызывали такой эйфории, как у Карстена Роде. Выпив свою порцию до дна и взглядом попросив добавки, Легран сказал:

— Мсье ван Дорн, у меня есть отличное предложение. Самому мне это дельце не провернуть, а с вашими ребятами, да еще с мощной огневой поддержкой орудий галеона, мы это враз устроим.

— Что ж, коли так, я вас слушаю.

— Но мне нужны гарантии, что секрет, который я вам сейчас раскрою, не будет использован вами лично, а станет началом нашего делового сотрудничества. Чтобы не получилось так, что я останусь за бортом предприятия... — В голосе Леграна неожиданно прозвенел металл, а его черные миндалевидные глаза буквально вонзились в невозмутимое лицо Карстена Роде.

Судя по всему, Гастон Легран был полукровкой — отец француз, а мать индианка. Гремучая смесь! Поэтому Голштинец невольно заколебался, принимать предложение этого авантюриста (еще неизвестно, насколько выгодно дело), или все-таки вежливо отказаться. Но пока выбора у Карстена Роде, слабо представлявшего себе будущий театр действий, был невелик. Мысленно посокрушавшись, он ответил:

— Вы можете быть совершенно уверены в моей честности. А что касается гарантий... ну, это уже из мира европейских ростовщиков. Моя гарантия — мое слово. Если ваше предложение покажется мне неинтересным, я о нем просто забуду.

— Не думаю, что вы забудете о груде пиастров [134] Пиастр — так называли испанский талер — серебряную монету весом около 25 г. Испанский талер равен восьми реалам. Название происходит от piastra — «плитка» (итал.), поскольку изначально пиастры были плитками серебра. , которые сами плывут нам в руки, мсье ван Дорн. Но я вам верю. Что ж, слушайте. Скоро к восточному берегу Эспаньолы подойдет небольшая эскадра из трех-четырех судов. Они везут мушкеты, порох и сундуки с деньгами, предназначенными для гарнизона острова. Я наблюдаю за испанцами уже три года, и они точны как время утренней мессы. Но видит око, да зуб неймет. Наши суда не в состоянии одолеть большой конвойный корабль, а вот вы со своим галеоном и пинком, да еще и с помощью моей барки, обтяпаете это дельце легко.