Дмитрий Агалаков - Полет орлицы

— Что вы там делали, Жанна?

— Мы плели у дерева гирлянды для иконы святой Марии. Мы называли эту икону «Святой Марии Домреми» и считали ее покровительницей нашей деревни.

— А теперь скажи, не говорил ли тебе кто, что у этих деревьев и впрямь собираются феи?

— Старые люди из Домреми говорили об этом.

— Отлично! А разве не ходила народная молва о том, что именно в этом лесу, в этой самой Дубовой роще, и должна была появиться дева , которая будет творить чудеса? И возможно, с мечом в руках?

— Я ничего не знаю об этом…

Жанна еще не понимала, к чему он клонит.

— Всем христианам известно, что феи — прислужницы сил тьмы, охотницы за простыми душами! Не их ли противопоставляет дьявол всему сонму святых? И не в их ли плену ты росла, Жанна? Водила хороводы, пела, плела венки? Может быть, это они нашептали тебе дьявольскую мысль — пойти против короля Англии и наследника престола Франции, Генриха Шестого? А? Велики дороги Господа, но и пути лукавого непросты! И не в коварном ли плену фей, с сердцем и разумом, которые тебе уже не принадлежали, ты явилась к дофину?! Скажи нам…

— Господь указал мне дорогу к моему королю! — с не меньшим вызовом откликалась Жанна. — Я увидела свет и услышала голос Царя Небесного, когда сидела в саду своего отца. И свет этот шел от церкви! Господь сказал мне, что придет время, я возьму меч и выгоню англичан из Франции!

Капелла неистовствовала — девчонка во всеуслышание приписывала себе диалог с Богом! О, кощунство! И опять нападала на англичан, ее судей…

«Может быть, отравить ее?» — глядя, как неистово сопротивляется Жанна, размышлял лорд Бедфорд. Но тогда все скажут: «Джон Бедфорд — палач». И она будет святой. Уморить ее голодом — результат тот же. Да и любимая жена Анна, благоволившая к Деве, не простит ему этого злодеяния! А он бы не хотел очернить себя в ее глазах. В любом случае Жанне нельзя умирать в тюрьме. Даже если объявить во всеуслышание, что Дева Жанна покончила жизнь самоубийством — никто ему не поверит. Оставалось только одно — уничтожить ее без кинжала, яда или удавки. Но пока все попытки были тщетны. Но почему? Что за несправедливость? Ведь ему служат лучшие судьи обоих королевств, ее, Жанны, злейшие враги! Почему им не удается сломить ее? Неужели они так слабы? Или… так сильна Дева?

Тома де Курсель, самый молодой из шести главных обвинителей, вытребовал у лорда Бедфорда лично провести одно заседание. Регент согласился — у этого богослова была хватка охотничьего пса. Так говорили. Может быть, ему удастся то, чего не удалось раскисшему Кошону и старику Боперу?

— Поговорим о твоей одежде, Жанна, — на очередном заседании ледяным тоном обратился к подсудимой Тома де Курсель. — Суд интересует, как ты осмелилась одеть мужское платье?

— А это — великий грех для взявшего в руки оружие?

— В Писании сказано, Жанна: «На женщине не должно быть мужской одежды, и мужчина не должен одеваться в женское платье; ибо мерзок перед Господом, Богом твоим, всякий делающий сие». Значит, Писание для тебя не закон?

— Писание для меня закон, монсеньор. Но Господь повелел мне сражаться за моего короля. Хорошо бы я смотрелась перед своими врагами в платье! Для английской стрелы не было бы лучшей мишени! А как бы я одела доспехи, чтобы защитить себя? Господь сделал меня воином, и Он разрешил мне одеть мужское платье! При дворе своего короля я одевала женское платье, тому есть свидетели. Но на поле боя — свои правила! Солдат должен выглядеть как солдат, а не как праздная барышня на гулянье!

— Если бы Господь, как утверждаешь ты, руководил тобою, Он позволил бы тебе сражаться в женском платье и не быть убитой!

— Ни один солдат не пошел бы за юбкой — и Господь знал это! Вот почему я оделась в доспех!

— Если бы Господь был на твоей стороне, то он сделал бы так, чтобы солдаты пошли за тобой, даже если бы ты, Жанна, была в юбке! Что ты скажешь на это?

— Если бы все так было просто, Господь поднял бы меч и отсек голову всем врагам доброй Франции. Но зачем тогда нужны были бы люди? Он вдохновляет нас на подвиги. И мы совершаем их. Господь не любит Сам творить чудеса. Он любит, когда люди, вдохновленные Им, творят их!

Пьер Кошон, которого оттеснили от допроса его коллеги — пылкий Тома де Курсель и хитрый Жан Бопер, посмеивался. Но про себя, конечно. Стоило взглянуть на лорда Бедфорда — оторопь брала.

24 февраля, после третьего заседания, Пьер Кошон вернулся в дом архиепископа Руанского, и тот показался ему особенно чужим. Который, возможно, скоро придется покинуть.

А регент королевства, лорд Бедфорд, возвращаясь после очередного заседания в свои апартаменты, становился все мрачнее. Садясь в кресло, кутаясь в шубу, он швырял и швырял окровавленной рукой мясо — любимым псам; он бросал машинально, кусок за куском; в собак уже не лезло, но они все глотали и глотали, медленно, но покорно, опасаясь отказом обидеть грозного хозяина.

Острые зубы лорда Бедфорда, которых боялись государства — большие и малые, ломались один за другим, попадая на крепкий орешек по имени «Дева Жанна».

На очередном заседании бывшие ректоры Парижского университета под предводительством Жана Бопера взялись допрашивать Жанну все скопом.

— Мы только и слышим о «голосах святых», Жанна, так настойчиво помогавших тебе от имени «господа». — Эта тема особенно волновала судей. — Ты слышала их так же явственно, как слышишь наши голоса?

— Да, господа.

— И ты видела своих «святых» так же отчетливо?

— Да, я видела их так же ясно, как вижу сейчас перед собой моих судей.

— Прекрасно! Тогда скажи нам, Жанна, в каком виде приходил к тебе архангел Михаил?

— Не понимаю вас…

— Что тут непонятного? Скажи нам, Жанна, твой «архангел» предстал перед тобой нагим?

Кошону было предельно ясно, куда клонят хитрые богословы. Не секрет, в каком виде приходят потусторонние силы к людям. Приходят во сне. За такой визит — сразу на костер. К мужчине дьявол приходит в образе женщины, он зовется суккубом, к женщине — в образе мужчины, и его имя — инкуб. И всякий раз дьявол приходит лишь для одного — для совокупления, чтобы посеять семя, и приходит он без одежд…

— Так он приходил нагим?

— Неужели вы думаете, что Господу не во что одеть своих святых?

Кто-то в капелле хохотнул.

— Имел ли архангел Михаил волосы на голове? — раздражаясь от неудач, вопрошали судьи.

— А с чего бы ему быть стриженым, господа?

— Скажи нам, Жанна, на каком языке говорили с тобой святые?

— На прекраснейшем, и я их хорошо понимала!

— Как же они могли говорить, не имея органов речи?

— Я оставляю это на усмотрение Господа. Их голос был красив, мягок и звучал по-французски.

— Разве святая Маргарита не говорит по-английски?