Дмитрий Агалаков - Солдаты эры Водолея

История самого Георгия Горовеца была куда менее драматична. Их с Зоей Вайдовой вытащили из постели, привезли в спецотдел, допросили. Тут подоспели начальники из Интерпола, долго объяснялись. С Горовеца взяли подписку о неразглашении подробностей дела, связанного с бомбежкой предместий сербского города Драгова. Дело было закрыто на веки вечные. Через несколько дней комиссара Горовеца отпустили, даже извинились.

— Вышел помятый, небритый; униженный и оскорбленный, — усмехнулся Георгий Горовец. — Тогда и решил — уйду. Буду лучше частным сыщиком. А недавние события лишь укрепили меня в решении подать в отставку — я неожиданно разбогател. Решил создать семью. Но вначале я должен разобраться с интересующим меня делом.

— У нас есть текст древней рукописи, которую искали в замке Волчье логово наши враги, — кивнула Катарина. — Странно, что отец ничего не знал о ней.

— И что это за рукопись? — спросил Вадим.

— Оригинал остался у меня в Праге, в банковском сейфе, — ответил за нее Горовец. — Пергаментный свиток был хорошо запечатан в шкатулке, но влага все равно просочилась и за столетия сделала его рыхлым и ломким. Мы с Зоей потратили несколько дней на то, чтобы отсканировать его. Только вчера пани Вайдова взялась за перевод.

Зоя кивнула:

— Свиток был написан на древне-арамейском языке, набатейское письмо. Я переведу его, но не так быстро.

— И как называется рукопись? — спросил Вадим.

— «Тайна дворца Шамсур», — ответила за переводчицу Катарина. — Зоя будет переводить, а мы — штудировать. Ты, Вадим, я и Паша. Вдруг свиток поможет нам?

— За эти дни Катарина рассказала нам столько всего, что я до сих пор не могу прийти в себя, — честно признался Горовец. — Я всегда был далек от мистики. А что скажете вы?

— Я тоже поверил не сразу, — кивнул Вадим. — К этому нелегко привыкнуть. Но лучше смиритесь.

— А вот я сразу поверила, — на ломаном русском призналась Зоя. — Сразу. Именно этого объяснения мне и не доставало!

Она протянула к девушке руку, сжала пальцы Катарины.

— Зоя — ученица профессора Пташки, того самого, кто написал книгу о тайных обществах прошлого по заказу князя Остберга, — объяснил Горовец. — Если вы не знаете, Пташку убила террористка Анна Ортман, она же подставила и князя Остберга перед лицом международных спецслужб по борьбе с терроризмом.

— Получается, мы — одна команда? — спросил Вадим. — Связанные одной целью?

— Видимо, так, — улыбнулся Горовец.

В дверь позвонили — торопливо, нервно, долго. Вадим уже знал, кого сейчас увидит. Он поторопился в прихожую. Паша ворвалась как ветер, едва не сшибла его с ног, бросилась в гостиную. Катарина встретила ее на пороге.

— Это та самая? — тихонько спросил Горовец, пока Паша рыдала, обнимая девушку.

— Она, — кивнул Вадим. — Пророчица, вещунья. Без нее никуда!

— У нас и впрямь команда, — уверенно проговорил Горовец. Переглянулся с Зоей Вайдовой. — И еще какая! Звездная!

К вечеру Горовец и его спутница отправились в самую респектабельную гостиницу Дымова, счастливая Паша уехала к себе.

— Что ты знаешь о нас? — спросил Вадим Катарину, когда они остались вдвоем у него дома.

— Многое, — улыбнулась Катарина. — Я уже говорила: ты знал меня не только юной Таис. А совсем другой. В полном расцвете женской силы и красоты. Той, которая любила прекрасного воина, который был старше ее ровно на восемнадцать лет. И без которой этот воин, Александр Палеолог, не мыслил своей жизни… Веришь?

— Я мог только мечтать об этом.

Катарина улыбнулась.

— Отец отпускал меня очень далеко, но сам не знал, где я была. А была я с тобой. И мы занимались любовью на львиных шкурах и шелковых покрывалах в твоем доме, в Никее, и это длилось часами.

Вадим покачал головой:

— Это слишком фантастично…

Катарина взяла его руку в свою.

— Но это было. А потом я сама научилась путешествовать, без отца, хоть это и опасно. И всякий раз мне так не хотелось уходить оттуда, возвращаться назад, в дом своего отца, в этот век. Где не было тебя. Где я опять оставалась одна. Взрослела, мечтала. Ждала… А теперь тебе предстоит узнать об этом самому.

— И когда?

Катарина пожала плечами:

— Если есть силы, то прямо сейчас. Все дело в том, что последний день, когда мы с тобой виделись, когда ты ушел, стало кровоточащей раной в сердце Таис. Исчезновение Александра Палеолога, томительное ожидание, год за годом убивали ее. Она ждала, но сердце подсказывало, что ее возлюбленного нет больше в живых. Только их дети, мальчик и девочка, и спасали Таис от полного отчаяния и смерти. Это и для моего сердца оказалось неизлечимой раной, хотя нас с ней разделяют восемь веков. Но это еще не все. Незадолго до отъезда Александра из Никеи исчез Дионисий — Палеолог уехал за ним.

— Это был день, когда его похитили?!

— Да. И если сейчас ты отправишься туда, то не лежать со мной на львиных шкурах, хотя, будешь там, не упусти момент, а следовать по торному пути. И, может быть, мы наконец узнаем, где та ниточка, что приведет нас к Мечу. Согласен?

— Да, — не раздумывая, кивнул Вадим.

Он сел в кресло, положил руки на подлокотники.

— Но ты должен думать о страшной боли, что поразила тебя.

— О боли?

— Да, она поразила тебя в живот, — Катарина приложила ему ладонь чуть ниже солнечного сплетения. — Вот сюда.

— Ты так хорошо знаешь, где и как это было?

Катарина покачала головой.

— Еще бы — я была с тобой. Не отходила от твоей постели, поила снадобьями, слушала, как ты бредишь. Так ты готов, мой рыцарь?

— Готов, — не раздумывая, ответил Вадим.

…Он видел Константинополь в огне. Беспощадное пламя бросалось от дома к дому, занимало улицу за улицей. Языки огня плясали и вырывались отовсюду, принимаясь за храмы и сады, дворцы и дома бедняков, никого не жалея. Люди метались, ища родных и близких, и погибали в пожаре…

А потом собственный крик отрезвил его — и он оторвал голову от подушки. Но чьи-то руки, заботливые и нежные, заставили его вернуть голову в прежнее положение.

— Успокойся, Александр, ты дома, — уговаривал его голос, родной и близкий. — Врагов нет — ты дома…

Она прижималась к нему лицом, щекой к щеке, и эта близость усмиряла его. И даже боль, пронзавшая его желудок раскаленным прутом, немного отступала.

— Где я? — спрашивал он. — Где?!

— Ты в Никее, — отвечал ему родной женский голос. — У себя дома. И я с тобой, — я, Таис…

— В Никее, — глядя в потолок, ничего не различая, бормотал он. — Конечно, в Никее…

Тяжело дыша, обливаясь потом, он закрывал глаза и вновь впадал в тревожное забытье…

Константинополь был взят крестоносцами и венецианцами двенадцать лет назад, а этот кошмар все еще возвращался к нему! Пожар, начавшийся с поджога мечети…