Дарья Плещеева - Операция «Аврора»

— И в самом деле труднее?

— Почем я знаю! Этого вообще никто не знает…

Трубецкой бастион был бастионом разве что по старому названию да по пятиугольной форме. Сорок лет назад всю фортификацию снесли и построили обычную тюрьму, разве что вписали ее в план Петропавловской крепости, чтобы не разрушать гармонию. Тюрьма была двухэтажной и имела семь десятков камер для одиночного заключения. Во внутреннем дворе стояла баня, и Глеб с Алексом немало повеселились, сочиняя распоряжение смотрителя тюрьмы о конвоировании в баню мистера Рейли.

Выкрасть арестанта из камеры было мудрено. Высокий потолок, окошко под самым потолком и асфальтовый пол, который так просто не расковырять. Мебели бедняге полагалось — железная койка, откидной столик, табурет и, если это можно причислить к мебели, фаянсовая раковина да унитаз в углу, заменивший пятнадцать лет назад классическую тюремную парашу. Но этот аскетизм дополнялся электрическим освещением.

Правда, коридоры, куда выходили двери камер, были таковы, что по ним спокойно проехал бы автомобиль.

— Ты там бывал? — спросил Гусев.

— Я видел планы и фотографические карточки, — пожал плечами Громов. — Если история затянется, я предложу этим господам вывезти Рейли прямо из камеры на мотоциклете, подорвав двери гранатой!

Глеб расхохотался:

— А в это время над крепостью будет парить аэроплан и подхватит мотоциклетку, как…

— Как чайка — корюшку! — присоединился к нему Алекс.

Посмеявшись, велели друг дружке настроиться на деловой лад.

— Я покопался в документах, — сказал Громов. — Нашел старые правила, которые соблюдаются по сей день. В коридорах постоянно дежурят два унтер-офицера, они ходят и заглядывают в дверные глазки. А для наружной охраны есть особая Наблюдательная команда. И хочу тебя обрадовать: из Трубецкого бастиона еще никому не удавалось удрать. Не будем считать противников идиотами. Они, скорее всего, тоже все это знают. Знакомство с женой сторожа им потребовалось, чтобы передать узнику цидулку, не более. Жаль, дуреха не догадалась взять… И если мы пообещаем вывести этого подлеца Рейли, как цыган кобылу из трухлявой конюшни, пока хозяева, перепившись, спят, то доверие к нам будет утрачено навеки.

— Значит, побег возможен только при перевозке Рейли в Кресты.

— Другого выхода нет…

Они отправились к Голицыну, чтобы вместе составить более точный план операции. Капитан сказал, что дело серьезное, и все это нужно оговорить с высшим начальством — вплоть до генерал-майора Соболева.

Завязался мудреный узелок.

Для полного счастья недоставало только интриг питерских масонов.

Когда Голицын арестовал Рейли, вместе с ним был схвачен Александр Яковлевич Гальперн. Этот господин, формально — адвокат и присяжный поверенный Санкт-Петербургской судебной палаты, был масоном не простым, то есть не простодушным, из тех, что со времен императора Павла мечтали себе и мечтали о мировом переустройстве. Этот как-то загадочно прибился к Британскому посольству и сделался там юридическим консультантом. Что было раньше: устройство на эту должность Гальперна или его посвящение в ложу «Великого востока народов России», оставалось только гадать — масоны обожали конспирацию.

Как бы то ни было, СОВА с полным основанием подозревала масонов в тесном сотрудничестве с британской разведкой. И не отдельных авантюристов, а руководство ложи. Но требовались доказательства. А лучший способ получения доказательств — ловушка!

На совещании руководителей всех управлений Службы в бастрыгинском особняке речь держал Голицын. Он разработал план действий и был готов к самым заковыристым вопросам.

— Что мы имеем, господа? Мы имеем классический случай выманивания из норы старого лиса. Локхарт — не главный наш враг, главный — мистер Бьюкенен. И нора у него очень надежная — посольский особняк. Из этой норы он делает вылазки. И старается при этом, чтобы каждая получила максимальную огласку или даже вызвала страх. Покушение на князя Вяземского во время торжеств 21 февраля и провокация на австрийской границе в начале марта с подкидыванием письма венценосной особы — наиболее яркие примеры. Если бы мы были предупреждены о них, то смогли бы действовать более продуктивно. Но после драки кулаками не машут. Таковое махание выставило бы нас перед государем императором в дурном свете. Значит, требуется ответная провокация. Лично я не вижу иного пути обезглавить британскую гидру и, думаю, отсутствующий здесь Борис Леонидович — тоже. Приняв к исполнению мой план, мы сможем доказать связь русских масонов с официальным Лондоном и их соучастие в заговоре против государя императора.

Сказав это, Голицын оглядел коллег, словно спрашивая: продолжать, или вы изволите высказаться? Соболев едва заметно кивнул.

— Итак, господа… Примем за основополагающее, что мистер Бьюкенен пытается вызволить мистера Рейли. Его сотрудники уже предпринимают шаги, и нам пока удается водить их за нос. Но долго это продолжаться не может. Рейли британскому послу необходим — он держит в голове всю британскую агентурную сеть в России и все связующие звенья, в том числе и среди масонов. Наши английские друзья — лучше бы сказать «наши английские френды» — после недавних событий не захотят явно вмешиваться в организацию побега и, скорее всего, доверят это дело господам из ложи «Возрождение» или «Большая медведица». Они и обстановку лучше знают, и могут употребить для операции таких людей, с которыми английские френды даже не знают, как разговаривать. До сих пор претензий к моей логике нет?

— Продолжайте, капитан, — сказал Соболев.

— Побег Рейли будет курировать, скорее всего, кто-то из магистров, имеющий непосредственную связь с Бьюкененом. Вполне возможно, сам господин Некрасов, учитывая, что Гальперн арестован. Если устроить ложный побег, то можно выманить старого английского лиса из норы и заодно подцепить на крючок кое-кого из Великого востока народов России. И тут я перехожу к самой уязвимой части своего плана. Рейли должен быть настоящим. Наш английский лис знаком с ним лично. Но сам он вряд ли поедет к Трубецкому бастиону удостовериться, что мы не подсунули ему двойника Рейли. Скорее пошлет человека, который тоже знает его, но нам или неизвестен, или порядком подзабыт. И если во время проведения операции, которую я позволил себе назвать «Старый лис», у противника возникнут сомнения, считайте — дело провалено.

— Да, — согласился Соболев. — Это я понимаю. Насчет названия еще подумаем. Продолжайте, капитан.

Голицын едва не вздохнул с облегчением: самая опасная часть доклада, кажется, прошла благополучно. Но он умел сдерживать любые порывы. И стал во всех подробностях излагать план.