Дарья Плещеева - Операция «Аврора»

О плохом думать не хотелось, и Голицын решился. Вызвал не занятого в расследовании покушения агента Харитонова и сказал:

— Вот что, Евгений, понимаю, что не твое это дело, но больше пока некому. Принимайся срочно за допросы задержанных на Кронверкской набережной. И начни, пожалуй, с Керенского. Ты знаешь, что ему предъявить. Главное, чтобы не сорвался с крючка…

— Сделаем, Андрей Николаевич! — заверил Харитонов, но тут же тревожно посмотрел на него. — Плохо выглядите, господин подполковник.

— Да уж точно не как девица на выданье, — тяжело усмехнулся Голицын. — Похороны Громова завтра?

— Да. В полдень на Волковом кладбище…

— Приеду обязательно…

Прозрение в деле покушения наступило на следующий день после похорон поручика.

С утра, как обычно, заехав в больницу проведать раненого шефа, Андрей появился на Шестой линии в мрачнейшем настроении и твердом намерении выбить наконец правду из Ходорковского. Но не успел он вызвать упрямого каперанга на допрос, в кабинет почти без стука ввалился Федор Нарсежак. Лицо специального агента буквально светилось от удовольствия.

— Разрешите, Андрей Николаевич?

— Садись, раз уж пришел, — Голицын хмуро оглядел довольного сотрудника. — Может, поделишься весельем?

— Я нашел, господин капитан! — заявил Нарсежак, садясь и хлопая себя по бедрам.

— Что именно?

— Доказательства!..

— Слушай, Федор, если ты сей же час не выложишь новость добровольно, я и тебе учиню… с пристрастием!

— О чем речь, Андрей Николаевич!.. Итак, я на свой страх и риск вчера вечером отправился на Выборгскую сторону, думал: гляну-ка еще разок для очистки совести. Ведь не бывает так, чтобы совсем никаких следов не оставалось. Раз человек там жил, что-то делал, кто-то к нему приходил или ему что-то давали…

— Мы там все перерыли, Федор, — перебил сердито Голицын, — не мог ты ничего найти!

— А вот нашел! — Нарсежак вынул из-за пазухи газетный сверток грязноватого вида и шлепнул его на стол перед капитаном. — Полюбуйтесь!

— Что же это?..

— А вы разверните, Андрей Николаевич…

Голицын осторожно раскрутил газету и уставился на… обычную жестяную коробку из-под печенья. Потом посмотрел на Нарсежака, застывшего в картинной позе фокусника. Хмыкнув, Андрей открыл коробку. Да-а, было чему обрадоваться!

— Федор, следопыт ты наш, да где ж ты ее откопал?! — потрясенно бормотал Голицын, перебирая содержимое коробки: пистолетные патроны россыпью и в обойме, план-карта какого-то большого здания, вырезки из газеты «Речь» с программными статьями лидеров кадетов — Милюкова, Муромцева, Вернадского, экземпляры «Программы партии конституционных демократов». Но главное, несколько личных писем за подписью самого господина Некрасова! [24] Павел Николаевич Милюков (род. 1859) — русский политический деятель, историк и публицист, лидер Конституционно-демократической партии. Сергей Андреевич Муромцев (род. 1850) — русский юрист, публицист и политический деятель, профессор Московского университета и председатель Первой Государственной думы России. Владимир Иванович Вернадский (род. 1863) — русский ученый, мыслитель и общественный деятель, академик Императорской Санкт-Петербургской академии наук, один из основателей партии кадетов. Николай Виссарионович Некрасов (род. 1879) — видный политический деятель России, член ЦК партии кадетов, генеральный секретарь Верховного совета Великого Востока Народов России.

— Вы не поверите, Андрей Николаевич, — всплеснул руками Нарсежак, — за притолокой в уборной! Там доска чуть шаталась. Мы, когда первый раз осматривали, стукнули, а не пошевелили. Стук-то у дерева глухой вышел, потому как сверток еще в ветошь завернут был!

— Ловок, зараза!.. Гляди-ка, Федор, а ведь это план Зимнего дворца, аккурат второго этажа!

— Ага! Значит, не подвело меня чутье-то?

— Ну и везунчик же ты!..

— А и патроны с обоймой, небось, от того самого пистолета?

— Проверим… Но самое важное, Федор, — письма!

— И что они доказывают?

— Что наш опальный морячок имеет прямые сношения не только с кадетами — чтоб им! — но и с господами масонами. — Голицын облегченно выдохнул и улыбнулся Нарсежаку. — Полная виктория!

— Да нет, неполная, — покачал головой агент. — Ну, доказали мы, что Ходорковский этот — кадет, или даже масон. Что с того?.. А вот почему он в Бориса Леонидовича стрелял — все равно непонятно.

— М-да, ты прав, — снова посмурнел Андрей. — Объяснение вижу до сих пор только одно: этим терактом заговорщики хотели нагнать страху на государя и на нас. Дескать, трепещите, до всех до вас доберемся, и где угодно!..

— Похоже на правду…

— Но все же давай-ка вызовем нашего стрелка, да предъявим коробочку и посмотрим, как он себя поведет!..

К некоторому разочарованию «совят», каперанг не стал ничего отрицать. Едва увидев коробку и ее содержимое, он лишь усмехнулся и потер небритую щеку.

— Надо же, нашли… Что ж, ваша взяла. Признаю: мои вещи. И патроны для моего пистолета.

— Так зачем вы стреляли в подполковника Вяземского? Кто вам приказал? — жестко спросил Голицын.

— А с чего вы взяли, что я стрелял в какого-то подполковника?! — натурально удивился Ходорковский. — Я желал убить графа Витте, этого лжеца, обманщика и предателя!

— Ого, — не сдержался Нарсежак, — вот так кульбит!..

— Да какой там кульбит?! — рявкнул Андрей. — Я своими глазами видел, как ты, скотина, выцеливал князя Вяземского! Говори, кто тебе приказал?

— Вы не имеете права мне тыкать, капитан! — гордо выпрямился арестант. — Я старше вас по званию…

— Вы разжалованы, Ходорковский. Вы теперь — никто! — ледяным тоном осадил его Голицын. — А если, не дай бог, князь умрет, станете убийцей. И тогда вам одна дорога — на виселицу!

— Да хоть бы и так! Все одним цепным псом меньше! — выкрикнул, побледнев, тот и отшатнулся от внезапно нависшего над ним капитана.

Слишком много накопилось ярости, слишком долго ее удерживал Голицын, рано или поздно его тренированное хладнокровие должно было дать осечку…

— Андрей Николаевич! — предостерегающе окликнул Нарсежак, увидев сжатые кулаки командира. — Ей-богу, не стоит он того…

Голицын еще секунду-две помедлил, потом резко, со свистом выдохнул сквозь сжатые зубы и отвернулся от арестованного. Коротко бросил:

— Увести!

Когда вызванный Нарсежаком конвой вывел Ходорковского за дверь, Андрей повернулся к агенту и сказал:

— А ведь дрянь дело, Федор! Одни мы эту помойку не раскопаем. Придется просить помощи…

— У кого?

— На самом верху, Федор… Поеду-ка я в больницу, авось Борис Леонидович в сознании окажется, совет даст?.. А ты пока вот что, собери всю прессу за неделю, где что-нибудь про наш инцидент писали.