Иван Дроздов - Баронесса Настя

Появилась санинструктор с батареи — девушка с красным крестом на рукаве. Вдвоём с Мариной они хлопотали над Фёдором. К счастью, рана оказалась не опасной — пуля лишь задела плечо, не причинив серьёзного вреда. Об этом Марина и сказала Фёдору. Он улыбнулся, на его бледном лице появился румянец. Вскоре он сам поднялся, здоровой рукой стряхнул с себя землю и медленно побрёл по направлению к посёлку.

— Ты куда, Федя? — окликнула его Марина.

Он оглянулся и пожал плечами. Не знал наш юный герой, куда ему нужно идти и что делать. Смущённо опустил глаза. Марина подошла к нему, взяла за руку, с укоризной сказала:

— Куда ты пойдёшь? Ты же раненый!

— Ты, молодой человек, пойдёшь с нами на батарею, в санчасть. Надо промыть рану, — приказала санинструктор.

Марина сама привела Фёдора на батарею, обо всём доложила комбату…

Весь день Фёдор лежал в санчасти на чистенькой постели и читал книгу, а вечером, незадолго до ужина, его вместе с другими солдатами вызвали на построение. Рядом с комбатом стоял незнаковый офицер с тремя орденами на груди. Это был командир полка майор Соболев. Он подозвал к себе Фёдора, поставил его лицом к строю и стал читать приказ:

— За мужество и храбрость, проявленные в бою с фашистскими самолётами, наградить Фёдора Николаевича Ус медалью «За отвагу».

Майор прикрепил медаль к рубашке Фёдора и крепко, по–мужски, пожал ему руку. Потом спросил:

— Хочешь служить в нашем полку?

Федя закивал головой: да, конечно, — он хочет быть настоящим зенитчиком! И тогда командир полка, обращаясь к строю, громко сказал:

— Зачисляю Фёдора Николаевича Ус сыном полка. Приказываю поставить его на все виды довольствия.

Утром следующего дня Марина вручила новому бойцу перешитую по росту военную форму, и Фёдор занял своё место на левом фланге батареи.

На груди его ярко светилась медаль «За отвагу».

В тот же вечер, когда пятнадцатая батарея сбила два немецких бомбовоза, Пряхин и Настя получили важное задание командования: пересечь линию фронта и добыть языка, но не простого, а офицера штаба.

В тёмную майскую ночь немецкий автомобиль «Опель- капитан» миновал район боёв близ Волчанска и помчался вдоль края леса, где укрылась бригада немецких танков.

Узенькая грунтовая дорога капризно петляла между полями и всё дальше отклонялась от леса к черневшему на горизонте селу Андреевка, Там по расчётам нашего командования должны были жить офицеры бригады и, главным образом, штабные.

Партизаны докладывали, что на восточном берегу Ворсклы невдалеке от села Грайворон располагает свои службы штаб четвёртой танковой армии. Было ясно, что противник на Белгород — Курском направлении готовит неслыханной силы танковый прорыв.

Месяц в южном небе только нарождался, но и он был закрыт тучами, — над полями нависла кромешная темень, накрапывал дождь.

Ехали без огней, дорога едва угадывалась.

Рядом с Пряхиным, который вёл машину, сидела Настя Абросимова. Несколько дней они отрабатывали версию своей дерзкой вылазки, и теперь им не хотелось говорить о деле.

Ехали тихо, боясь лишнего шума, и всю дорогу молчали, Для Насти это был десятый вояж за «живым товаром», Пряхин был в таком деле впервые. Он совершенно не представлял, как сложится ситуация и как они будут брать языка. Он ловил себя на мысли, что сделать это будет нелегко, что одно дело стрелять во врага на расстоянии и другое — вот так, увидеть его рядом, лицом к лицу, верно оценить ситуацию и безошибочно выбрать момент для решительных действий. В сердце шевелилась противная расслабляющая неуверенность, и он думал о том, как бы её преодолеть.

Настю сомнения почти не терзали, она планировала победу быструю и бескровную. В прежних вылазках ей отводили главную роль: заговорить с немцем, отвлечь его, а, может, и увлечь беспечной, игривой болтовнёй в место, где немца внезапно скрутят, засунут в рот кляп и потащат к своим позициям. Здесь же дело осложнялось тем, что их было только двое и свои были далеко. Правда, по натуре она была фаталистом: чему быть — того не миновать. Её превосходный немецкий язык внушал ей уверенность: всё обойдется самым лучшим образом.

Незаметно для себя девушка задремала, и голова её сползла на плечо спутника. Пряхин, увидев её спящей, напрягся, подобрался, почувствовал себя ответственным и за Настю, и за всю предстоящую операцию.

Небо внезапно посветлело, и впереди чёрными пятнами обозначилась Андреевка. Сердце Пряхина застучало гулко и часто. Он тихонько коснулся руки спутницы, — Настя испуганно очнулась, стала осматриваться.

— Итак, вы — шофёр, я — медицинская сестра из полевого госпиталя номер четыре. Ищем больного майора Ганса Шнитке, — Она говорила тихо, произнося слова раздельно и чётко.

— Помню. Не забыл.

На малой скорости въехали в село, навстречу им с истеричным визгом вылетела собачонка, другая собака, видно, большая, хрипло ухала из глубины двора. Словно привидения возникли впереди два солдата с автоматами.

— Остановитесь, — сказала Настя.

Солдаты расступились, а затем подошли с двух сторон к передней кабине автомобиля. Пряхин откинулся на спинку сиденья, Настя протянула документы и, не дав им опомниться, спросила:

— В каком доме живёт майор Шнитке? Нам позвонили и сказали, что он потерял сознание.

Проверяющий потушил фонарик и возвратил документы. Оба солдата пожали плечами:

— Майор Шнитке? Такого не знаем. А вот офицер из Берлина действительно болен. Не будет ли угодно сестре посмотреть его?

— Да, да, конечно. Проводите нас. Оба солдата сели в машину и предложили Пряхину ехать в другой конец села. Старший лейтенант в первую минуту решил, что это и есть «живой товар», но Настя с напором проговорила:

— Может быть, придётся везти офицера в госпиталь.

Солдат положил руку на плечо Пряхина, сказал:

— Остановите здесь. Вон огонёк в окне, там и больной.

На крыльце появилась фигура в нательной белой рубашке и с фонарём в руке, видимо, офицер. Не задавая вопросов, он пытался разглядеть, кто к ним приехал. Настя, а за ней и немцы вышли из машины, и один из солдат, щёлкнув каблуками доложил:

— Доставили медицинскую сестру.

Настя, отворачивая лицо от фонаря и выдвигая вперёд сумку с крестом, властно сказала:

— Ведите меня к больному.

Вместе с офицером она прошла в дом. Пряхин, не выходя из автомобиля и не глуша двигатель, с радостью увидел спины удаляющихся в темноту улицы патрульных. Теперь надлежало уточнить, сколько в доме человек и с кем ему придётся иметь дело. В просвете между занавесками в слабо освещённой комнате он видел два силуэта — офицера в нижней рубашке и Настю. Она раскладывала сумку, вынимала фонендоскоп — для прослушивания сердца.