Иван Дроздов - Похищение столицы

Потом к ним зашел капитан Даниэль. Сообщил:

— Система наладилась, скоро будет тепло.

Присел к столу, налил себе кофе и еще сказал:

— Небо открылось. Ночью мы будем идти хорошим ходом.

Последняя фраза, очевидно, предназначалась больше для хозяина. А гости поняли, что в непогоду они идут малым ходом.

К себе они возвращались в сопровождении Дика. Тучи, залеплявшие корабль и море снегом, свалились за горизонт, ветер стих, и на небе засветился круторогий месяц. Он еще очень молод, и света от него было мало, но быстро летел по небу, отбрасывая на море веселые стайки серебряных пятен. Звезды сияли так же, как и в наших российских широтах — далеко и таинственно.

Олег прошелся по борту корабля, вышел на переднюю палубу, послушал шум волн за бортом и вернулся к себе. Спали они в эту ночь каким–то особенным мертвецким сном. И к общей радости, никакой качки не заметили.

Плыли они долго, почти месяц. Капитан Даниэль был осторожен, скорость держал небольшую — боялся «поцеловать» затаившуюся под водой верхушку айсберга или ледяной глыбы, которые встречались в этих морях в любое время года; и чем ближе они подходили к Южному полюсу, тем более вероятной становилась встреча с посланцами коварной Антарктиды. Этим, кстати, и объяснялся тот факт, что охотников посещать остров Кергелен было немного, зато уж рыжий Дик и загребал весь улов кергеленской рыбы.

Сегодня во время завтрака рыжий Дик им сказал:

— Еще два–три часа, и мы будем на земле.

Путешествие хотя и продолжалось долго, но героям нашим не показалось утомительным. Им не было скучно. Поначалу боялись болтанки и морской болезни, но капитан Даниэль был опытным морским волком, хорошо знал нравы приполярных южных морей; он как ножом резал волну острым носом своей гигантской посудины и тем удерживал корабль в относительно спокойном состоянии.

Команда была небольшая; каждый матрос занят своим делом, и туристы, которых тоже было немного, с ними почти не общались.

На корабле был кинозал, столовая, два буфета, но наши герои, как мы уже сказали, питались в кают–компании вместе с хозяином судна и капитаном.

К острову подходили днем, подбирались к нему со скоростью черепахи, и за многие десятки миль до берега бросили якоря и стали ждать «сносную» погоду. Как на Тасмании весь мир от них закрывал мокрый тяжелый снег, так и здесь они в десяти метрах от себя не видели ничего из–за дождя. Дождь был необычайный, непохожий на дожди, которые бывают в России, Европе, в Америке. Он не состоял из отдельных капель, нельзя было понять, косой он или прямой, налетает порывами или стоит стеной. Дождь лил так, как будто на голову вам опрокинули тысячу ведер воды. И было как–то жутковато сознавать, что водопад этот никогда не перестанет и никуда от себя не отпустит; он вас зальет с головой и вместе с кораблем опустит в преисподнюю.

Олег завернулся в дождевик, купленный в Тасмании на такой случай, вышел из каюты и попытался пройти несколько шагов, но сплошная стена тяжело валящейся с неба воды швыряла его из стороны в сторону, и он нашел в себе силы только вернуться в каюту. Здесь он сбросил плащ, обнял Катерину, и так, прижавшись друг к другу, они долго стояли и громко хохотали, проклиная тот день и час, когда пустились в это путешествие.

— А мне все–таки нравится! — воскликнула Катерина. — По крайней мере, будет что вспоминать.

И потом повторила:

— Нравится! Мне очень нравится.

Вошел генерал, и Катерина стала разливать по чашкам холодный кофе. Они ели–пили, болтали и много смеялись. Сошлись на том, что все–таки это очень здорово, что они пустились в такую авантюру.

Генерал сказал:

— В конце концов, не будет же этот потоп длиться вечность.

Дождь оборвался внезапно. Могло показаться, что какая–то небесная сила рассвирепела и смахнула его рукой. Было только видно, что стена дождя не исчезла совсем, а вместе с черной, как разлившаяся нефть, тучей валилась в сторону, противоположную от полюса, к которому шел корабль. Наши путники вышли на палубу и увидели остров. Он был еще далеко, темно–синяя полоса его берега слабо очерчивалась в морской пучине.

Загремели цепи якорей, и корабль, развернувшись в сторону острова, быстрым ходом направился к берегу. Капитан Даниэль стоял в своей рубке, то и дело наклонялся и, видимо, подавал команды. Скоро проступили отдельные детали берега: бухты, скалы, поляны. Цвет пока был общий — серый. Однако унылый вид сохранялся и позже, когда судно устремилось в узкую горловину, которая, очевидно, и была здесь бухтой.

К причалу корабль подталкивали волны, машин и винтов было почти не слышно. Человек двадцать или тридцать стояли на берегу и махали руками.

«Святой Себастьян» коснулся бортом причала.

Гостиничный домик задней стеной прилепился к обрывистому склону холма, за которым открывалась небольшая поляна, а дальше, за поляной, громоздились невысокие горы, на склонах которых не было ни деревьев, ни кустов, — казалось, тут и трава не росла, а лишь мокрые мхи лежали в лощинах, да лысины гранитных скал белели на берегу. Впрочем, тут и там виднелись пятачки пляжей, но и они были каменные, не живые. Ничто тут не обнаруживало привета и приюта для человека.

В гостинице наших путников встретил матрос, неожиданно заговоривший по–русски:

— Рыжий Дик сказал, что вы русские, это нам очень приятно, милости прошу к нашему шалашу.

Катя удивилась:

— Здесь тоже есть русские?

— А где их нет. Вы к нам плывете из Австралии — там очень много русских, а и здесь их хватает. Каждый десятый рыбак на острове — русский. В России мы потеряли работу, но мы ее нашли здесь, на Кергелене.

Матрос поклонился:

— Меня зовут Григорий, я покажу вам комнаты.

Генералу предложил номер маленький, почти как корабельная каюта, Олегу и Катерине номер побольше; тут были две кровати, две тумбочки и посредине квадратный стол, достаточный, чтобы за ним расположились четыре человека.

— Питаться будете в буфете, он на втором этаже.

В номерах было тепло, и это гостям понравилось. В подвале находилась котельная, — топилась мазутом, и горячая вода подавалась в гостиницу и в три домика, стоявшие тут же поблизости. Там жили рыбаки.

Два–три часа наши гости отдыхали, принимали душ, обедали, а потом вышли на улицу. И тут их ожидал новый сюрприз: с юга, со стороны полюса дул свирепый и холодный ветер, бил в лицо колючим снегом и, как живое существо, выл и свистел на разные голоса.

Олег потянул Катерину за руку, и они укрылись в номере. Генерал тоже, как ошпаренный, забежал к ним.

Катя сказала:

— Нет, нет, Бога гневить не станем. Ведь это он нас надоумил посетить самый гиблый уголок земли; я вот сейчас надену защитные очки, завернусь в свой дождевик и пойду гулять. Ведь это и есть неповторимые мгновения моей жизни.