Иван Дроздов - Славянский котел

Кто–то бросал обидные реплики: «Вы не серб, а рвётесь в президенты». На что у него готов был ответ: «Я серб с еврейскими корнями. Мой отец жил в Польше, и по слухам дедушка у него был евреем. Дедушка отца! Слышите? А все остальные сербы. Ну! И какой же я после этого еврей? В мой древний славянский род лишь один бродячий иудей затесался! Он и прилепил мне свою фамилию. Но когда я захотел поселиться в Израиле, меня там не приняли.

Однако вот уже лет пять, как Вульф подобных дискуссий не заводит, а на всякий намёк на его национальность изрыгает ругательство и в лицо своего оппонента бросает такую грязную клевету, что у того надолго отпадает охота затевать с ним споры, а все другие политики делают вид, что Костенецкого не знают и знать не желают. Зато и президент, и спикер думы всегда уверены, что партия Костенецкого у них как полк засадный, в нужную минуту выпустят его — и победа им будет обеспечена.

Все балканские народы и албанцы, заселяющие Косово, знают, что Вульф яростно поддерживает мигрантов из других стран. Он потому и уверен, что албы везде его встретят как дорогого гостя и своего защитника. Знала это и Драгана. И потому с охотой приняла его услуги сопровождать её в дороге по местам своей прародины.

Машина плавно и почти бесшумно катила по грунтовой дороге, и, казалось, она катится вниз по склону невидимого холма. Впереди стелилась зелёная равнина, и было странно, что обширные поля ничем не засеяны, и лишь то там, то здесь клубились невысокие кусты каких–то зарослей, но не было деревьев, и не было оврагов и неровностей, что указывало на то, что ещё недавно, несколько лет назад, здесь были посевы и в это время от горизонта до горизонта зеленели поля пшеницы, овса или ржи.

И, как бы отвечая на мысленные вопросы Драганы, водитель, пожилой серб, сказал:

— Раньше тут был знаменитый на всю страну совхоз и он давал государству много хлеба, теперь совхоза нет, никто и ничего не сеет.

— Неужели и тут поселились албанцы? — спросила Драгана.

— Албанцы тут есть, они уже повсюду есть, и даже в Белграде их много, но демократы всё порушили, а землю продают иностранцам.

— Да зачем же им земля, если они на ней ничего не сеют?

На этот вопрос ответил Костенецкий:

— Земля — это власть. Кто владеет землёй, тот владеет всем.

Автомобиль выкатил на шоссе, и ход его здесь был совсем бесшумным; влево по пути то приближалась Морава — сербская Волга, и тогда на солнце вспыхивала золотая змейка реки, а то река удалялась, и тогда вокруг зеленела равнина и кое–где к машине, словно стайка ребят, приближались кусты.

Впереди показался щит с названием селения Рудница и тут же рядом дом, возле которого машина остановилась. Над дверью надпись «У Милицы». Водитель, обращаясь к Драгане, сказал:

— Может быть, отдохнём?

— Да-а, — согласился Костенецкий.

Бойко выскочил из салона и подал руку Драгане.

В чайной за стойкой высился большой и толстый албанец с обнажёнными по локоть волосатыми руками и невеселым, почти мрачным видом. Возле него, точно ангел небесный, стояла белокурая синеглазая девица лет пятнадцати, видимо, сербка.

— Что такой нелюбезный, приятель? — подошёл к стойке Костенецкий. — Видимо, ты каждого серба так встречаешь. А я вот Костенецкий, член Государственной скупщины. Может, слышал про меня?..

Буфетчик смотрел на него исподлобья, и не было в его взгляде ни радости, ни воодушевления. Но тут он, наверное, вспомнил черты лица и фамилию Костенецкого и как этот парламентский депутат горячо отстаивал права албанцев на соседние сербские земли. Улыбнулся и закивал головой.

— Да, да, господин, — заговорил албанец на плохом сербском языке. — Я слышал вас, знаю, знаю. Что будете пить и кушать?..

Костенецкий и Драгана заняли столик в одном углу, а их водитель — в другом. Он расположился так, чтобы видеть всех в зале и наблюдать за входящими в чайную. Это был не просто водитель, а главный помощник Дундича Стефан Райка. На нём была сумка с квадратной серебряной пряжкой, обращённой вперёд, точно готовый к съёмке объектив фотоаппарата. Это был универсальный прибор Простакова, рассчитанный на три режима: первый — малая доза, она успокаивает, вторая — подавляет и третья вызывает у человека плаксивое состояние. Человек после этой дозы теряет остатки воли, уединяется и тихо неутешно плачет. Стефан вооружён и еще одним аппаратом, встроенным, как у всех, в мобильный телефон.

Девочка приносила еду, воду, соки, а Вульф подошёл к стойке и беседовал с буфетчиком. Но говорил он с ним недолго: беседу их прервали три молодых парня, одетые в грубую полувоенную форму, в бараньих шапках, какие носят только албанцы. В руках они держали автоматы Калашникова, на поясах зачехлённые кривые ножи. Они подошли к буфету, тряхнули за плечо Костенецкого. Буфетчик чего–то им стал говорить, но старший его прервал:

— А нам плевать!

Схватил за плечо Вульфа, свалил на пол и носком сапога двинул в лицо. Стефан не спускал глаз с Драганы; она подняла один указательный пальчик, что означало: «Угости их малой дозой». И Стефан «щелкнул» одного за другим всех троих. Каждый из них вздрогнул, огляделся вокруг и присмирел. Потом они, не сговариваясь, медленно поплелись к столику и присели к нему. Сидели тихо, с каким–то вялым, полусонным удивлением разглядывали друг друга, и уж больше не интересовались Костенецким, который, глухо застонав, скрылся за дверью. Потом тот, что одет был почище и телом поздоровее, — похоже, старший из них, — тихо проговорил:

— Что это, а?..

— Не знаю, а что? — ответил ему товарищ. И ладонью потёр затылок. — Чайник пролетел. А вы… не видели?

— Я?.. Нет. Но что–то было. Думал, птица на голову села.

И — к товарищу. Он тоже гладил затылок ладонью.

— Я?.. Не знаю. А что–то мелькнуло.

Старший собрал автоматы, отнёс буфетчику. Сказал:

— Спрячь и никому не показывай. Дай нам поесть и что- нибудь выпить.

А тем временем Драгана заговорила с подошедшей к ним девочкой:

— Как тебя зовут?

— Вукица.

— Сколько тебе лет?

— Скоро будет четырнадцать.

— Ты тут работаешь?..

— Да, работаю.

Драгана задавала девочке вопросы, но сама наблюдала и за парнями, получившими первую дозу. Боевой дух из них вылетел, будто его ветром выдуло. Они мирно сидели за столиком и жевали салат, который принёс им буфетчик. Просили водку, но буфетчик говорил:

— Нет водки. Всю выпили.

Потом он подошёл к столу Драганы и грубо толкнул девочку.

— Иди на место!..

И сам пошёл за ней. А когда девочка ушла куда–то из буфета, Драгана кивнула Стефану и одним пальцем показала на хозяина. И в ту же минуту тот получил свою дозу. Поднял глаза на потолок, оглядел люстру, с которой, как ему показалось, что–то упало и стукнуло по голове, и стал медленно опускаться на табурет. Бессмысленно и с каким–то детским наивным изумлением смотрел на посетителей. И, казалось, не понимал, зачем они здесь и чего от него хотят. Подошла к нему девочка, но он её не видел. А Драгана, захотевшая проверить действие лучей на буфетчика, вновь подозвала к себе девочку. И та подошла к ней. Боязливо оглядывалась на хозяина, но буфетчик смирненько сидел за стойкой и будто бы даже был доволен вниманием важной дамы из Белграда к его помощнице.