Иван Дроздов - Славянский котел

Драгана не сразу заметила, что Милица не садилась за стол и ещё ничего не ела. Взяла её за руку, посадила рядом с собой. Подвинула рыбные консервы, подала вилку. Хозяйка дома давно ничего не ела, кроме гнилой картошки и квашеной капусты, которая ещё оставалась в погребе. С осени у неё много было припасено овощей, моркови, свеклы, но накануне Нового года в деревню забрели пьяные албанцы, вычистили из ларей муку, крупу и опростали все погреба. Жители деревни со времен войны с немцами не знали голода, а тут он пришёл в каждую семью. Муж Милицы сопротивлялся, но албанец ударил его кривым ножом под сердце, и он упал замертво. Милица и её пятеро сыновей и дочь Вукица осиротели. Дочку взял в жёны чайханщик, но денег не давал и домой к матери не отпускал. Как жила Милица — один Бог знает. Дундич и Милица продолжали кормить ребят, а Драгана с Иваной вышли из хаты, пошли вдоль деревни. Ивана показала на дом с повалившимся забором, со сломанной калиткой:

— Это наш домик. В нём жили папа и мама, и я в нём жила.

— А теперь кто в нём живет?

— Албанцы. Я к ним не хожу. Они убили папу и маму.

Драгана взяла за ручку девочку, и они пошли быстрее. Деревня скоро кончилась, и они очутились у края небольшого оврага. Драгана села на камень, посадила на колени Ивану. Говорить ей не хотелось, боялась разбередить рану девочки. Сидели молча, смотрели на ручей, бежавший по дну оврага и терявшийся в кустах шиповника. Из–за угла крайнего дома вышли три албанца и направились к ним. Это были деревенские мужики — заросшие, грязные и будто бы пьяные. Скорым шагом они подходили к Драгане и Иване. Драгана вынула из кармана «зажигалку», зажала её между пальцами. Албанцы подступились к Драгане и старший спросил:

— Кто такая?

— Я из Белграда. Приехала к родственникам.

Ивана заплакала. Она дрожала от страха, прижалась к Драгане. Один из албанцев схватил её и бросил в кусты шиповника. Драгана охнула, рванулась за девочкой, но старший албанец толкнул её, и она упала. Вытянула руку, пустила в обидчика три дозы. Албанец сник, повёл головой и упал. Но тут же поднялся, отступил назад и смотрел на Драгану безумными глазами. А к ней подскочил второй албанец и рванул на ней куртку, разорвал кофту, и, растопырив руки, валился на неё, как мешок. Драгана и его успела «угостить». И он зашатался, точно раненый бык. И отступил, а затем сел на камень, на котором только что сидела Драгана, и так же бессмысленно и очумело смотрел то на женщину, лежавшую в стороне, то на своих товарищей. Остававшийся целым албанец ничего не понимал и только переводил взгляд с одного товарища на другого. О Драгане он как бы забыл и не смотрел на неё. И только повторял по–албански какое–то слово, — видимо, спрашивал у товарищей, что с ними случилось? Почему они сидят и ничего не делают?..

В это время донесся голос Иваны. Драгана вскочила и побежала за ней. В кустах шиповника лежала девочка и кричала:

— Мне больно!..

Драгана вытащила её из куста и понесла на руках к месту, где она только что учинила расправу. И тут её ждал здоровый, ничего не понимавший албанец. Он вырвал из рук Драганы девочку и отшвырнул её прочь. Сам же сказал:

— Раздевайся!..

Драгана не сразу поняла, что не совсем деликатное обращение относилось к ней. Не сразу уразумела, что означала эта его команда. И не замедлила угостить целебными лучами и этого, третьего рыцаря. Но этого пожалела, пустила в него одну дозу. Но и её хватило для полного успокоения донжуана. Он осел на землю, смотрел на Драгану жалобно и как бы с мольбой. А Драгана спросила:

— Что вам надо?

— Ключи от машины.

— От какой машины?

— От вашей… той, что стоит у дома.

Как раз в этот момент со стороны дома подбежали четыре охранника и сбили с ног албанцев, отняли у них автоматы и ножи.

Заплакала Ивана. Драгана подняла её и тут увидела: всё лицо у девочки в крови. Колючки шиповника со всех сторон вонзились ей в тело. Драгана, забыв об албанцах, понесла Ивану к дому, где оставались Дундич и Стефан. Она шла и не видела, что вместе с охранниками за ней плетётся и албанец, тот, что получил одну дозу. Вместе с бойцами отряда и Драганой он вошёл и в дом.

Дундич вышел из–за стола, за которым сидели Стефан и два молодых албанца с кривыми ножами у пояса, взял из рук Драганы Ивану, положил на кровать. А Драгана вместе с Милицей обмыла девчонку. Лицо Иваны было исколото, — кое–где до крови, но значительных повреждений на теле не было. У хозяйки нашёлся йод, и Драгана тщательно обработала все ранки и ссадины.

Дундич не замечал растерянности и смущения Драганы, вывел её из дома и сказал, что в селе живут почти одни албанцы и ребята обработали всех лучами Простакова. К ним подошёл албанец — тот, что пришел с Драганой, и стал уверять, что он и его два товарища пришли с гор погостить у своих родственников. Они ничего не имеют против сербов и никогда не будут их обижать.

Драгана сказала:

— Ваш товарищ бросил в кусты девочку, и мы вам этого простить не можем.

Албанец возразил, что тот, кто бросал девочку, испугался и убежал, а мы надеемся, что вы нас простите и не будете наказывать. Драгана ему ответила, чтобы он и его товарищи уходили из села. И всем своим тоже наказали уезжать домой. Скоро выйдет закон, который всех обяжет жить на родине.

Албанец кивал головой, соглашался. Показал на пастыря, шедшего по улице:

— Вон хозяин общины, он всем даёт команду: завтра утром уезжаем в горы. Албанцы готовят повозки.

Через час у входа в дом собрался весь отряд Дундича. Драгана показала Милице большую машину и сказала:

— На ней вы поедете с нами. Здесь вам оставаться опасно, я повезу вас на остров, где живу, дам деньги, и вы начнёте новую жизнь.

Милица обрадовалась и стала собираться. И скоро весь отряд отправился в близлежащий городок, где Дундич назначил сбор для своих соратников. Драгана держала на руках Ивану, говорила:

— Приедем в город и там тебя полечим.

В заштатном сербском городке, вроде нашего районного, Дундич подъехал к большому дому, где их ожидали хозяева. И Драгана, предварительно устроив Ивану в больницу, расположилась в двух уютных комнатах. Молодой и услужливый серб, хозяин дома, приготовил для гостьи душ, и уже через час они сидели за круглым столом, пили чай и смотрели телевизор. Хозяйка, сидевшая часами у телевизора, рассказала об утренней передаче: по всем белградским каналам показывали больницу, куда из какой–то служебной поездки доставили Вульфа Костенецкого с изуродованным лицом и разбитой головой. Упоминалась находившаяся с ним в машине знаменитая американская актриса, — она будто бы тоже пострадала от какой–то албанской банды, но её доставили в аэропорт и в сопровождении врачей отправили в Америку. «Ну, артисты! — думала Драгана. Они даже и беду свою готовы обернуть на саморекламу. Артистку какую–то придумал Костенецкий. Хорошо, что моё имя не называет, видно, не хочет со мной ссориться».