Иван Дроздов - Славянский котел
- Название:Славянский котел
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:2006
- Город:Санкт-Петербург
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Иван Дроздов - Славянский котел краткое содержание
Роман посвящён острейшим проблемам современного славянского мира.
Славянский котел - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
— Кайтесь!.. Слышите вы меня: кайтесь!..
Сошёл с трибуны и, подняв над головой кулаки, шёл между рядами и повторял:
— Это Вульф вам говорит: кайтесь! Бог нас услышит и простит!..
Костенецкого боялись. И, может быть, потому выступавшие следом ораторы обошли молчанием его угрозы, а может быть, и это скорее всего, не могли понять, что же с ним произошло? Почему он так круто повернул со своих прежних позиций, перестал вдруг быть рупором властей, тайным, но верным защитником недавно избранного президента — представителя правых и самых реакционных сил в стране.
Драгана же находилась в состоянии крайнего восторга: она сейчас сделала для себя особо важное открытие, а именно, что «Импульсатор» способен преображать еврея! Делать из любого мерзавца честного порядочного человека. «Батюшки! — восклицала она мысленно. — Да за такое–то волшебное средство человечество произведёт её Бориса в ранг самого великого учёного — Отца великих!..»
Драгана в перерыве оставила Костенецкого и поднялась на балкон в ложу прессы. И здесь она не услышала категорических суждений; журналисты тоже боялись Вульфа, и они проявляли осторожность, и только видно было, как они внимательно прислушивались к другим и пытались заговорить с Драганой в надежде, что эта американская журналистка, которую так обхаживает Костенецкий, знает тайну метаморфозы и поделится с ними своими догадками. Но, разумеется, Драгана молчала, хотя она–то, конечно, догадывалась и почти наверняка знала о причинах таких неожиданных пассажей знаменитого политика. В душе она торжествовала. Ей теперь надо было убедиться, что перемена в умонастроении Костенецкого окажется стойкой, он и дальше будет честить своих вчерашних союзников, — и если это будет так, то она убедится ещё в одном свойстве «Импульсатора»: лучевые импульсы не только усмиряют психику, но они еще и подавляют все самые тёмные силы ума и души, вызывают к жизни на время приглушенные и задавленные силы добра и света, оживляют и сообщают энергию положительным, жизнетворным чувствам и мыслям, — они как бы перерождают человека, помогают ему одолеть страх, корыстолюбие, лживость и подлость и вдруг, в один момент, превращают в благородного рыцаря. И производят такую операцию не с кем–нибудь, а с таким отъявленным мерзавцем, каким всю жизнь был Вульф Костенецкий.
Драгана пыталась объять своим умом грандиозность открытия Бориса Простакова, и ум её, и душа трепетали от величия научного подвига, ей не терпелось покинуть Белград и очутиться на Русском острове, чтобы там обо всём рассказать близким людям и, прежде всего, Борису, которого она любила и обожала всё больше.
Две недели наблюдала Драгана за Костенецким, он всё это время наращивал своё наступление на тёмные силы в думе, чем окончательно привёл в замешательство и своих вчерашних союзников по депутатскому корпусу, и избирателей, которые устали от «фокусов думского клоуна» и окончательно от него отвернулись. Он же не обращал внимания ни на какие беды, свалившиеся на него в связи с поворотом его позиции, он продолжал громить лжецов и предателей, чем сеял вокруг себя ещё большее замешательство, множил число врагов, которые не знали, что же с ним делать.
Редактор газеты Гусь заметил, что Драгана сторонится Костенецкого, и это его радовало. Он находил естественным, что внучка американского магната отвернулась от политика, проявлявшего теперь явные симпатии к коммунистам, не бранил, как прежде, а наоборот, называл их фракцию в думе самой честной и приличной, — и Гусь стал везде поджидать Драгану и, как только она появлялась, тут же возле неё оказывался. А Драгане он как раз и нужен был. Она теперь, чтобы лучше понять метаморфозу Костенецкого, хотела больше знать о думе, о том, какие тут были пристрастия, кто и как расставлял подводные камни, кто и с кем боролся. Она потому охотно беседовала с редактором, ходила с ним в буфет, подолгу там сидела за чаем или кофе. Драгана задавала вопросы, а Гусь, обрадованный её вниманием, охотно на них отвечал. Ему даже влетела шальная мысль: уж не понравился ли он этой залётной ласточке и не может ли он рассчитывать на серьёзные с ней отношения?
Гусь, как опытный политик и ещё более опытный журналист, умело составил стратегию покорения Драганы; он, прежде всего, решил подальше отодвинуть от неё Костенецкого и для этого развенчивал образ «самого яркого и влиятельного» политика на Балканах, он говорил:
— Вы, наверное, смотрите на каждого депутата и думаете: что же это за народ такой? Разве не так вы думаете? А?.. А я вам отвечу: они все одинаковы. Каждый из них смотрит в кассу. Только в кассу. В какую кассу? А в ту, где больше дают.
И Гусь, откинувшись на спинку стула, захохотал. Мокрые красные губы его растворились, и Драгана увидела частокол крупных бугроватых зубов. Дёсны обнажились, сообщая бородатому лицу не совсем человеческое, но, впрочем, и не звериное выражение. Драгана поежилась. По левому плечу её, — почему–то по левому, — пробежал озноб. Она отвернула в сторону взгляд, ожидая, когда собеседник перестанет смеяться и всё его лицо вновь скроется под густой зарослью шерсти. Под сердцем ворохнулась тревога: и это он воспитывает сербскую молодёжь! Вспомнилась фраза, оброненная Альфредом Нобелем, где–то она её вычитала: демократия — это власть подонков. Она же могла бы добавить: не только подонков, но и каких–то недочеловеков.
Гусь между тем, всё больше воодушевляясь, продолжал:
— Он — да, вначале засветился на нашем небосклоне. Но что же вы хотите? Со всех трибун он кричал: «Я соберу Югославию под одну крышу и верну ей статус империи!.. Во время войны югославские партизаны спасли от Гитлера Европу. Я дам Югославии вторую славу. А если уж говорить о России, то она попала в сионистский капкан и ей уже не спастись. Я в год по десять раз летаю в Москву, у меня собственный самолёт, и я летаю. У меня там друзья. И сын юриста мой лучший друг. Он говорит: Вульф, наше время пришло. Бери в Югославии власть, как мы её взяли в России. Второй Киргизии у нас не будет. Русский — это не киргиз. Киргиз пьёт кумыс, русский — водку, киргиз помнит, что он киргиз, русский давно забыл, кто он такой. Ему теперь в паспорте пишут, что он номер, а не человек. Русским ещё трусливый грузинишка Джугашвили приказал забыть, что они русские. И они теперь его хвалят. Они снова зовут на престол какого–нибудь чеченца. Они не могут иначе. Свой дом они отдают чужаку. И это у них ещё пошло с Петра Первого. Тот был идиот и натащил в Россию немцев. И все цари у них были немцы». А я, — продолжал Гусь, — согласен с сыном юриста: для России лучше всего — так это еврей. Он хоть не убивает, а сводит со света тихо, и при том улыбается. И всякое настоящее он подменяет поддельным: поддельные продукты, поддельные лекарства, — образование тоже поддельное. Ну, и радовались бы, а они орут: не надо евреев! У них антисемитизм, а это такое, когда уже хуже не надо. Если антисемитизм, то это уже конец света. Представьте, если бы у вас в Штатах победил русский генерал Макашов. Да, вы этого не представляете, но я вам скажу: ваш бы дедушка превратился в нищего, а вы бы стали школьной учительницей. Это — в лучшем случае, а то в вашей крови стали бы искать еврейскую, и если бы нашли хоть каплю — тогда в лагерь, в гулаг. Вы этого хотите? Нет, вы этого не хотите. Я тоже этого не хочу. Да, не хочу!
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: