Исраил Ибрагимов - Тамерлан (начало пути)

Слова Тимура встречают с одобрительными возгласами. Вмиг забыты недоразумения между Абдукеримом и Юсуфом. Но тут к Тимуру подходит один воин, шепчет что–то на ухо. Тимур — весь в внимании. Воин возвращается вдвоем со знакомым нам посыльным из Самарканда. Посыльный вручает свернутое в трубку письмо Махамада. Тимур молча, про себя, читает письмо, постепенно мрачнеет. За дастарханом воцаряется молчание.

— Плохая новость из Самарканда, — говорит он, сворачивая письмо в трубку. — Чеку Джамалем заточен в зиндане! Ему грозит смерть…

— Чеку в зиндане! — слышится отовсюду.

— Предлагают вмешаться всемилостивому эмиру Казангану.

Молчание.

— Для этого у нас есть и воля и сила!..

Тимур встает показывает на саблю…

— Для этого есть и власть!..

Рукой он достает рулончик бумаги, закрепленный печатью…

— Вот — власть, данная мне эмиром Казанганом!.. А сейчас — в путь. Я возлагаю на вас надежды — Аллах с нами!

Воины Тимура бросаются к коням…

Тамерлан со своим отрядом на марше. Впереди, как и полагается, сам Тимур. Рядом — его военачальники, в том числе и знакомый нам посыльный из Самарканла… Отряд исчезает за неровностью рельефа…

В центре базарной площади Самарканда — место, где недавно демонстрировали свое искусство канатоходцы — плотники сооружают постамент для предстоящих экзекуций. Тут же — толпы зевак.

— Уважаемый господин, — спрашивает некоего мужчину, молодой худощавый человек в тюрбане, в длинном, до пят, халате, с книгой подмышкой, с которым неотступно следует мальчик Хафиз — будьте любезны, скажите, пожалуйста, что здесь сооружают?

— Неужели трудно догадаться, уважаемый Джафари, с вашей–то ученостью, что здесь сооружают помост для экзекуций?

— Каких именно экзекуций и кого намерена наказать власть?

— О, Аллах, откуда мне знать кого — не моего разумения, признаться, это, спросите, — мужчина кивает на плотников, — мастеров.

Мужчина в тюрбане с книгой подмышкой обращается к плотнику:

— Не могли бы, уважаемый мастер, удовлетворить наше любопытство…

— Любопытство? И какое, милостивый Джафари?

— Для каких экзекуций сооружаете помост? А вот второй вопрос: для кого?

— У меня нет ответа на ваши вопросы. Извините…

— У меня есть ответ, идемте в сторонку, — его берет за локоть незнакомец, отводит в сторонку. — Так слушайте, благородный апенди. Завтра экзекуции будет подвергнут уроженец Кеша по имени Чеку… Остальных не помню…

— Чеку?

— Да, Чеку — вам знакомо это имя?…

— Нет, не приходилось слышать. Очень странное имя!..

— Он барласовец. У барласов и не такие имена можно встретить.

Покинув строительную площадку, мы пересечем базар, выйдем на одну из оживленных улиц Самарканда, пройдем по ней почти до главных городских ворот, оттуда в нашу сторону будет надвигаться отряд Тамерлана… Перед всадниками, слышатся выкрики: «Посланник эмира Казангана! Дорогу! Дорогу! Посланник Казангана! Дорогу!..»

Таким образом двигался отряд Тамерлана к дворцу повелителя Самарканда.

А вот — и дворец. По обе стороны портала вооруженная охрана… между ними ступает Тамерлан со своими военачальниками…

Покои повелителя Самарканда обставлены по–царски: дорогие персидские ковры, изделия из золота и серебра, инкрустированные драгоценными камнями, мебель с диковинными узорами и креслом — троном, живые цветы, с настежь открытыми дверями в сад — нечто похожее мы видели и у сестры Тимура, но, наверное, в стократ беднее — с певчими птицами.

Джамаль один, если не считать застывшего у входа стражника.

Но вот к нему входит глава канцелярии градоначальника. Глава канцелярии прижимает ладони к сердцу.

— К вам — посланник эмира Казангана.

Повелитель Самарканда взволнован.

— Посланник? С какой вестью пожаловал?

— У них на руках послание эмира.

— Простите.

Канцелярист, пятясь, идет к выходу и уже раскрываются двери, но тут… у градоначальника сдают, казалось, нервы:

— Стойте! — едва не кричит он. — Я сам.

Градоначальник идет к выходу. По ходу лицо его заметно меняется, исчезает строгая надменность всевластного хозяина, появляется нечто противоположное. В момент встречи же он — весь радушие и хлебосольство. Джамаль едва не с распростертыми для объятия руками идет навстречу к Тамерлану.

— Самарканд приветствует в вашем лице великого эмира великого Мавераннахра! — Да будет деяниям его милостив всемогущий Аллах!

Однако Тамерлан настороже, да так, что градоначальник в середине сладкословия едва не осекся.

— Милость нашего эмира безгранична, — протягивает Тимур градоначальнику знакомое послание эмира. Свидетельство тому эта грамота.

Джамаль читает про себя.

— Вы волею великого эмира наделены властью. — Я готов предоставить свои услуги. Назовите ваши намерения и пожелания.

— Я надеюсь, что мы с вами найдем время обсудить наши намерения, а сейчас изложу лишь одно мое желание.

— Я слушаю.

— В заточении у вас, в зиндане, находится человек по имени Чеку.

— Да, я слышал. Барласовец из Кеша… Вор и убийца осужден по закону, который свято чтится у нас, в Мавераннахре…

— У вас, в Мавераннахре, — говорит задумчиво и как бы отстраненно Тимур. — Мавераннахр не только Самарканд, но и Кеш…

— Восхищаюсь вашей проницательностью господин посланник. Дай вам Аллах здоровья. Позвольте полюбопытствовать почему желание ваше связано с именем человека по имени Чеку? Вы хотите знать, почему, он приговорен к отсечению головы?

— Хочу знать? Нет, не знать, а видеть — видеть живым и свободным. И сейчас же!

— Человек по имени Чеку приговорен по… — кипятится Джамаль.

— …вашему указанию, — перебивает Тимур.

Градоначальник откровенно обескуражен: его, повелителя великого Самарканда, перебили! И как!? И тон человека, явно недовольного.

Джамаль растерянно взглянул на главу канцелярии, ожидавшего распоряжений хозяина — тот смущенно отвел глаза, взглянул на дерзкого посланника. Тимур, как ни в чем ни бывало, словно в какой–нибудь заурядной харчевне, спасаясь от духоты, распахнул халат…

— О, у вас замечательные розы! — произносит он, нарочно любуясь розарием, выращенным тут же, в помещении.

— О, да! — попадает как бы «на крючок» градоначальник.

Между тем, Тимур достает… нож и, не спрашивая разрешения, ловко срезает одну из роз:

— Вам приходилось видеть розу… без шипов?

Также демонстративно удаляет ножом шипы:

— Говорят не бывает розы без шипов… Вот вам роза без шипов — не находите, милостивый повелитель великого Самарканда, что это обратное общепринятому? Не находите, что у этой прекрасной розы очень тонкая шейка?