Юлия Галанина - Волчий замок

— Как же тут жить? — ужаснулась Жанна, заглядывая в черное чрево хижины.

— Очень просто, — буркнул один из Жанов, кажется Жан-Пьер, а может, Жан-Марк. — Некоторые всю жизнь так живут, да не одни, а с оравой ребятишек.

— А как здесь готовить? — задала практический вопрос Жаккетта, осторожно входя в хижину.

— На улице, — бросил луветьер и сбежал от чересчур болтливых девиц к лошадям.

— Представляю, какая суматоха в замке… — задумчиво сказала Жаккетта, наблюдая через дверной проем, как о чем-то горячо спорят охотники.

Жанна села на край ложа и замерла там в напряженной позе. На ее чистое платье спланировал с потолка комочек сажи.

Наступила ночь.

У Жаккетты было такое чувство, что ее спина здоровается с каждой жердью ложа отдельно.

Она даже пожалела съежившуюся рядом госпожу: мало того что та, наверное, своей худой спиной еще ярче чувствует прелесть походной постели, так небось еще и мается, что прическа зря пропала, не увидел ее Жерар, не оценил…

— Ты спишь? — шепнула Жанна.

— Нет, — коротко ответила Жаккетта.

В хижине-полуземлянке было темно, робкий свет луны не первой молодости сквозь узкие прорези окон почти не проникал. Дверь была закрыта.

— Я ему нравлюсь? — спросила вдруг Жанна.

— Нравитесь, — не удивилась вопросу Жаккетта.

— Я его старше…

— Эка невидаль. Вы так говорите, словно вам сто, а ему шестнадцать.

— Так ему, наверное, и не больше… — выдохнула Жанна.

— Ну и вам не сто! — мудро сказала Жаккетта.

— Но он же совсем мальчишка… — не то убеждала себя, не то пыталась убедить Жаккетту Жанна.

— Ошибаетесь… — положила руку под голову Жаккетта. — Он уже человек. Какой сейчас — таким и будет. Не забивайте себе голову глупостями. Обожглись раз — ну и что теперь? Всю жизнь шарахаться?

— Много ты знаешь! — обиделась Жанна.

— Да уж побольше вашего! — улыбнулась Жаккетта.

— А ты бы на моем месте как поступила?

— Э-э, госпожа Жанна, вы нас не сравнивайте. У вас свое место, у меня свое. Вам господа руки целовали да стихи писали, а мне юбку без разговоров задирали… — вздохнула Жаккетта. — Потому и видим мы мир по-разному.

Жанна лежала молча.

Потом вдруг приподнялась на локте и спросила:

— Но тогда я должна быть веселая, а ты печальная, почему же все получается наоборот?..

Задремавшая было Жаккетта проснулась.

— А-а, это… Нет, все идет правильно. Вы графиня, у вас и запросы королевские, а я, как вы говорите, в коровнике росла. Вот и радуюсь всему, что радует. Мы с вами по-разному сравниваем.

— Но я не могу не быть мной, — возмутилась Жанна. — Я с рождения знаю, кто я. Как я могу поступиться своими правами?

— Кто же спорит… — осторожно зевнула Жаккетта.

— И рыжий почему-то к тебе приставать стал! — совсем уж вредным, обиженным голосом сказала Жанна. — А мне вообще ничего…

— Так у вас на лице было написано: отстаньте от меня все, я на Кипр спешу! — хмыкнула Жаккетта.

— Ну после Кипра мог… — жалобно протянула Жанна. — Вы там лизались, а я одна да одна…

— Вам он не компания! — решительно отрезала Жаккетта. — Он пират, а вы графиня, сами подумайте!

— Да-а-а, тебе можно, а мне нет! — заныла Жанна. — И виконт к тебе больше благоволит…

Жанне вдруг стало жалко-жалко себя.

Жизнь, решила она, окончательно не удалась, надежды на что-то радостное впереди рухнули. Любви нет, а все мужчины подонки.

— Госпожа Жанна, вы устали… — дипломатично заметила Жаккетта. — Вы думаете, было бы лучше, если бы дело обстояло наоборот? То прыщи на морде вызывали, то не благоволит. Давайте спать, кто знает, что там дальше будет?

Особой веры в завтрашний день у нее не было. Была в послезавтрашний.

— Дамы не говорят «морды», запомни, это неприлично! — нравоучительно сказала Жанна и заснула.

Долго поспать им не удалось, а пробуждение было куда более страшным, чем засыпание.

Проснулись Жанна и Жаккетта практически одновременно, сами не зная почему.

Почему — выяснилось тут же: их жилище горело, подожженное снаружи.

«Дверь закрыта!» — промелькнуло в голове у Жаккетты, и она кинулась к двери.

Ясновидцем быть плохо. Дверь действительно не открывалась. Похоже, ее подперли снаружи.

В оконца ничего не было видно, кроме наваленных до крыши и подожженных ветвей. Через отверстия в хижину валил удушающий дым.

Жаккетта отчаянно бросалась на дверь, пытаясь как-то выбить ее, но понимала, что это бесполезно. Они были намертво заперты в хижине и обложены со всех сторон пылающим хворостом.

Когда Жанна поняла, что дверь им не открыть, села на кругляк у очага, закрыла глаза и заткнула уши.

Она словно со стороны видела, как занимаются пламенем бревна, пылает, трещит деревянный сруб, и потом только груда подергивающихся пеплом углей обозначит то место, где окончилась их жизнь.

Жанна начала тихо молиться, прося Пресвятую Деву послать недолгий и немучительный конец.

Жаккетта была занята почти тем же. Правда, не обременяя Деву Марию мольбами, она думала, что же будет в самом ближайшем будущем. Получалось, что лучше всего забраться повыше и задохнуться в дыму и угаре, чтобы огонь палил уже неживое тело.

Но заставить себя встать на ложе, поближе к дыму, Жаккетта не могла.

Кляня свою слабость на все корки, она села на полу рядом с Жанной. Глаза уже щипало, и в горле было совсем сухо.

«Ну почему так! — думала горько Жаккетта. — Вот что не хотелось, так это сгореть, очень уж больно будет! Ну не хочу я!!!»

Снаружи, в недостижимом мире прохладного чистого воздуха, что-то вершилось.

Слышались крики, гам. Кому-то было не все равно, что девушки заживо горят в охотничьей хижине.

Раздались глухие удары, звуки проклятий.

Дверь открылась, и в жаркое нутро полуземлянки влетел Волчье Солнышко.

Схватив под мышки лежащую на полу Жаккетту, он рывками подтащил ее к двери и передал своим людям, затем вытащил Жанну.

Девицы уже наглотались дыма и чувствовали себя не вполне живыми.

Волчье Солнышко сбросил их на попечение оруженосца, а сам кинулся творить дальше суд и расправу.

Как оказалось, план у четырех Жанов был хороший, и убежище они подобрали надежное, одного только не учли… Их сдали свои же.

Когда выяснилось, что девушки уехали на прогулку в сопровождении совсем не оруженосца, а затем пропали, не только Волчье Солнышко понял, что кто-то из его людей хочет подзаработать за счет хозяина.

Поняли и остальные луветьеры. Зависть к чужой сообразительности в нескольких человеках возобладала, поэтому они сразу вычислили, где в округе можно спрятать пленниц.

Волчье Солнышко, поставив усиленный наряд охраны к гостям с Востока, кинулся в погоню.