Юлия Галанина - Волчий замок

— Это ты про нас? — уточнила Жаккетта, пропустившая все самое интересное.

— И про вас, неотразимая госпожа Нарджис, тоже! Скажи, маленькая, ты не обидишься, если узнаешь, что обязана спасением лишь тому обстоятельству, что мужчины из замка тайком от хозяина бегают этим бродом к веселым девицам? Ведь Волчье Солнышко был от нас на волосок, мы в кустах чуть от страха не описались.

— Только порадуюсь, — трезво рассудила практичная Жаккетта. — Да пусть бегают себе на здоровье и дальше. Главное, что и нам пригодилось.

— Золотые слова! — Рыжий пошел седлать лошадь Жанны.

Бегство продолжалось.

Теперь они ехали к городку Этревиль, который играл важную роль в крае.

От деревни он отличался наличием, по крайней мере, четырех важных вещей: крепостной стены, защищающей безопасность горожан, рынка, на котором происходил практически весь товарооборот округи, церкви Святой Женевьевы, покровительницы лесов, и здания городского совета, где по совместительству в подвале была и городская тюрьма.

Ну и бордель в нем, конечно, был — источник возникновения тайного и прямого пути из Шатолу в Этревиль.

Вот по этому-то натоптанному пути сейчас они и мчались галопом.

— Это приятно, — заметил рыжий в одну из коротких остановок. — Елки-палки, только вдумайтесь, мы ведь едем с нерушимой гарантией, что этот путь самый короткий!

Жанна же, одобряя короткость пути, совсем не одобряла восторги рыжего. Червивенькие мысли зашевелились в ее голове: слишком уж уверенно Жерар ведет их самой короткой дорогой…

Но Жанна одернула сама себя и решила не путать божий дар с яичницей.

Жаккетту же больше волновала погоня на хвосте. Обещанные Жераром четыре часа форы истекли. Как бы опять не услышать за спиной переливы собачьих теноров и басов.

Уже светало, и это было очень кстати — с рассветом городские ворота раскроют и можно будет беспрепятственно попасть в городок.

Короткий путь в конце концов вывел их на обычную, наезженную дорогу.

По ней уже тянулись повозки с товарами, крестьяне спешили успеть занять хорошее место на рынке.

Теперь беглецов возглавил рыжий. Жерар переместился в арьергард отряда.

Рыжий ехал расчетливо, стараясь держаться подальше от повозок, чтобы не возбуждать излишнего любопытства странным видом Жанны.

Не доезжая городка, он свернул в дубовую рощу. На желудях этой рощи выкармливало свиней не одно поколение горожан. Там их ждал мусульманин из свиты рыжего.

— Привал! — объявил пират.

— Почему? — недовольно спросила Жанна, спешившаяся первой. — Ведь до города рукой подать. Так хочется поскорее до безопасного места добраться!..

— Так надо! — остался на удивление кратким рыжий.

Он о чем-то долго говорил по-арабски со слугой.

Жанна, Жерар и Жаккетта ждали.

Рыжий переговорил со своим человеком и принял от него тюк. Весело сказал:

— Организовать ваше бегство, дамы, выходит куда дороже, чем выкупить вас, даже если бы виконт заломил цену, которую платит за красивых женщин турецкий султан.

— И откуда вы взялись на нашу голову, непостижимо благородный и удивительно богатый морской разбойник? — язвительно спросила замерзшая и проголодавшаяся Жанна.

«Госпожа, похоже, начала выздоравливать…» — заметила про себя Жаккетта.

Жанна продолжала:

— Просто необъятна щедрость вашей души! Тратить собственные средства, спешить в дебри и болота и там, рискуя жизнью, вытаскивать из беды двух попавшихся безумцу женщин. Ваше имя, случайно, не святой Иоанн Милостивый [15] Святой Иоанн Милостивый, патриарх Александрийский, был известен своими добрыми делами. В Иерусалиме был госпиталь Св. Иоанна, который стал источником возникновения ордена госпитальеров, или иоаннитов. ? Почему вы все это делаете?

— Я не откажусь выслушать хвалебную оду в свой адрес еще разок, в свободное время. — Рыжий слушал ехидные вопросы Жанны и распаковывал тюк, вытаскивая из него одежду. — Одевайтесь. И ты, маленькая.

Жанне достался мужской костюм, хороший, но не новый. И что удивительно, точнехонько впору.

Жерар сменил свой плащ и шляпу на другие. Теперь узнать его с первого взгляда было труднее.

Жаккетта получила самое обычное, затрапезное платье, рубашку, фартук, чепчик и даже разочаровалась. Нет бы что-нибудь более загадочное! Так она и дома ходила, и в замке Монпезá, пока камеристкой не стала… Обидно как-то…

Они с госпожой зашли за дуб и принялись переодеваться.

Рыжий говорил, обращаясь к шуршащей за деревом Жанне:

— Раз есть минутка обменяться любезностями, то скажу, что святой Жан Александрийский и вправду я. Собственная доброта поражает меня до глубины души, и каждое утро я уговариваю себя: «Жан, старина, плюнь на добрые дела! Вдовы, старики, сироты и сбегающие из гаремов красавицы обойдутся без твоего участия. Живи, как живут другие!» Увы, ничего не выходит. Но здесь я с сугубо корыстными целями. Просьба Абдуллы пока продолжает действовать, вы еще не добрались туда, куда хотели. Кроме этого я преследую личный интерес. Но если вы, госпожа Жанна, задумаете на досуге вышить новую икону, что-то вроде «Святой Иоанн спасает графиню от лап волка-оборотня», я не стану возражать. Только нимб сделайте побольше и на плаще голубые незабудки.

— Вышить?! — прошипела Жанна из-за дуба. — Никогда!!!

Одетая в крестьянский наряд Жаккетта обошла дерево и вопросительно уставилась на рыжего. К ней присоединилась Жанна, из которой получился неплохой, но субтильный юноша.

— В город мы попадем раздельно, — объяснил рыжий. — Мы с госпожой Жанной составим одну группу. Жерар и Саид — вторую. Жаккетта пойдет пешком. В городе найдите проулок между зданием магистрата и церковью Святой Женевьевы. Там нас ждут Али, Ахмед и Махмуд. Если кто-то по каким-то причинам не попадет в проулок, идите в харчевню «Звонкий кочет». К закату туда подойдет Ахмед. Все, пора.

Рыжий вручил Жаккетте корзину, чмокнул ее в нос, вскочил в седло, и они с Жанной уехали первыми.

Чуть выждав, пустились в путь и Жерар с Саидом.

Жаккетта поплелась пешком последней, волоча довольно тяжелую корзину и уныло размышляя, что, пожалуй, все превращения в ее жизни завершились. Прошла она извилистый путь от камеристки до гаремной наложницы, побыла почти знатной дамой и закончила тем, чем была до прихода в замок.

Идет теперь деревенская девица в город, юбками дорожную пыль метет…

Этревиль был близко только по меркам верхового человека. Пешком, оказалось, до него пылить и пылить.

Жаккетта охотно поменялась бы с рыжим местами, пусть бы она верхом с госпожой Жанной в город ехала, а он бы крестьянкой шел пешком.