Владимир Топилин - Дочь седых белогорий

– Эко, как его кусал огонь! Схватка была шестокой. Карашо, что ты мазала широм. Это оплегчит поль и пыстро залечит раны.

От бережных прикосновений рук и сочувственных слов Дмитрий очнулся от забытья, зашевелился, повернул лицо в сторону охотника:

– Загбой, это ты?

– Так, бое. Лежи спокойно, оттыхай. Как же так случилось? Почему ты тал пламени покусать глаза и руки?

– А где Ченка? – взволнованно спросил тот, бесполезно выискивая девушку невидящими глазами.

– Здесь, бое, здесь. Она привезла меня. Мои ноги не хотят. Их притавило камнем. Злой Харги поставил мне капкан, я попался. Пройтёт немало времени, прежде чем я опять буту бегать по тайге.

– А как же теперь?.. – едва слышно прошептал Дмитрий и умолк на полуслове.

– Ты хочешь сказать, как мы теперь будем тропить свой след на юг? – договорил за него охотник. – Ты слеп и болен. Я беспомощен в передвижении. Но у нас с тобой есть глаза, руки и ноги! Это Ченка! Доська погонит караван вперед до тех пор, пока мы с тобой не станем такими, как были раньше. Она поможет нам!

– Но как же? Ведь она так молода, неопытна, сможет ли она сделать мужскую работу?

– Эко! – воскликнул охотник свою любимую присказку. – Ченка мала ростом, но в её жилах течёт кровь лютей тайги. Её тонкие руки проворны и сильны, как тело змеи! Её ноги пыстры в твижении, как лапы волка! Её тело выносливо, как тело росомахи! В её распоряжении твацать три оленя. Мои глаза бутут показывать тарогу. Твой ум поветёт нас на юг. Вместе мы преотолеем таёжную тропу. Ната тарапиться. Нас караулит Харги. Он гте-то рядом. Он смеётся над нами, потому что мы с топой пыли у него в руках. Если мы путем оставаться на месте, злой дух принесёт нам новые неудачи. Нато ухотить тальше как можно скорее. Это нато телать сейчас, не откладывая. А поэтому, доська, слушай, что я тебе скажу…

Густой туман промозглой мокретью пропитал сжавшуюся тайгу. Под тяжестью обильной влаги провисли тяжёлые ветки позеленевших лиственниц, заплакали широкие лапы колючих елей, свернулись клубочками листочки зарослей тальника, поникли липкие побеги переплетённых ольшаников. Стволы вековых деревьев почернели, насторожились, притихли в ожидании ласковых лучей солнца. Бесконечный, мелкий, холодный дождь едва видимой пылью неслышно оседает на землю. Микроскопические капельки лёгким муравьиным шорохом бьются о молодой покров невысокой травы. Прозрачные слёзы неприветливой погоды очередными безграничными, безмерными порциями кропят естественный мир дикой природы.

Тяжёлый, густой воздух пропитан водой. Яркие краски весны приобрели однообразный тёмно-зелёный цвет. Острые запахи притупились, потеряли свой вкус. Несмотря на полдень, в тайге хмуро, неприветливо. Кажется, что разгневанные боги ниспослали на землю в виде слякотной непогоды свою кару. Однако живой мир, кажется, на это обстоятельство не обращает никакого внимания.

Подобные погодные условия в северной тайге не редкость. Бывают случаи, когда промозглые густые облака обкладывают тайгу на неделю, две, а то и на месяц. Каждая живая птаха, любой лесной зверь привыкли к тяжёлым климатическим неурядицам, для них затяжной дождь – обычное явление. Короткое лето не прощает поблажек. Надо успеть обзавестись семьёй, вывести, выкормить и вырастить потомство.

Конец мая – начало июня – пора размножения. Практически у всех обитателей животного мира тайги маленькие дети. Медведица выгуливает лохматых медвежат по горным увалам в поисках сладких корешков и молодых сочных трав. Пугливая оленуха сокжоя крадучись подходит к спрятанному в родендронах оленёнку, «пыжику», стараясь накормить его жирным, питательным молоком. Волчица, выносливая росомаха, упругая рысь в поисках добычи для потомства плутают в дебрях тайги в поисках чьей-то зазевавшейся плоти. Большинство пернатых тварей еще сидят на яйцах. Но резко бросается на сонных комаров и мошек юркая мухоловка, трепещет крыльями над водой хлопотливая трясогузка, мелькает между деревьев лесной конёк, молча взлетает и падает на землю пестрогрудка, тревожно вскрикивает при виде опасности рябой дрозд.

У птичьей братии уже вылупились прожорливые птенцы. И при чём здесь глухая непогодь, густой туман, сумрачные облака и нескончаемый нудный дождь? Жизнь продолжается, время движется вперёд. Дети требуют пищи. А это значит, что в глухой тайге и в эти минуты происходит бесконечное движение.

Всё естественно и обычно для таёжных обитателей. За тысячи лет каждое существо приспособилось к любым условиям. Зверь встряхнет лохматой шубой, и водяная масса мгновенно слетит с взъерошенной шерсти. Встрепенётся птица, станет сухой. Пропитанные собственным жиром перья легко сбросят с себя ненужную влагу.

При такой погоде человеку хуже всего. Он не имеет на своем теле защиты. У него нет густых, тёплых перьев, как у птицы. В отличие от дикого зверя он не носит шерстяной шубы. Но у него есть нечто более важное, чем естественные средства защиты. Это ум. Человек понял, что можно сшить одежду, одомашнить животных и завести надежного друга с неповторимым именем – Огонь. Он нашёл способ, как перенести тяжёлую снежную зиму. Он в совершенстве научился добывать столько пищи, чтобы хватило для пропитания. И, наконец, благодаря тому же разуму стал изобретать себе оружие для охоты, предметы быта, что помогают ему выживать в борьбе за своё существование. Так что же для него какой-то дождь, когда надо двигаться вперёд?

Несмотря на непогоду, караван продолжает своё движение. Длинной цепью, издали напоминающей огромную гадюку, привязанные друг к другу короткими поводами, размеренно петляют между деревьями завьюченные олени. Путаясь под ногами учагов, исчезая в тайге и опять появляясь на глаза, бегут собаки. Всё как всегда. Впереди каравана на своем учаге теперь едет Ченка. Между четвёртым и пятым оленем накрепко привязан к плоским бокам тальниковый дюгувун – носилки. На них лежит Дмитрий. Загбой едет последним. Он выполняет роль смотрителя.

Прошло три ночи с тех пор, как безжалостный огонь съел чум, «покусал» купца, камень придавил ноги Загбою. Трое суток тяжёлого перехода, от рассвета до заката, днями напролёт, без остановок и привалов, с короткими ночевками у гилиуна [21] Костёр вне жилья ( эв .). .

Люди и животные устали. В бесконечном движении проголодались олени, при первой возможности, на ходу хватают молодые листики прибрежного тальника и свежую поросль таёжных трав. Но этого недостаточно. Основная пища – лавикта. Но здесь, в глубокой долине, в пойме реки питательный ягель не растёт, и голод изматывает силы оленей.

Дмитрий устал от боли. Обгоревшее лицо почернело, потрескалось, любое случайное прикосновение веток, кустарников о поражённое место доставляет ему страдания. Неудачный шаг оленя передаётся мощным взрывом нервной системы. Но за прошедшее время ему стало намного легче. Благодаря бережному уходу Ченки спала опухоль, исчезла температура. А главное: сегодня утром он увидел своими глазами прежний мир.