Владимир Топилин - Дочь седых белогорий

А она, понимая свою роль, жестикулировала – что надо делать. Правой рукой Ченка указала на него и взмахнула вдоль кровавого потаска: иди вдоль следа справа. Потом приложила ладонь себе на грудь и показала в густую чащу: я пойду слева. Обе руки вверх, к глазам: идём на видимом расстоянии, недалеко друг от друга.

Егор согласно кивнул головой – всё понял. Проверили ножи. Русский взмахнул топором. Ченка насадила на древко пальму. Молча посмотрели друг другу в глаза, глубоко вздохнули, пошли. Ружья в руках. Пальцы на курках. От дерева к дереву, где безопаснее и можно в любое мгновение укрыться от стремительного броска шатуна. По колено в снегу, без лыж, которые только придают неуверенность и делают охотника неуклюжим. Шаг за шагом. Метр за метром. От кедра к пихте. От пихты к ели. Всё дальше и дальше в густые заросли. Всё ближе к смерти.

Ченка следит за Егором. Тот крадётся за глубоким волоком, в каких-то десяти метрах от неё. Она видит каждый мускул на его лице, бегающие глаза, нервно подрагивающую бороду. Он в свою очередь краем глаза следит за своей смелой спутницей, но и не выпускает из вида таежные заросли. Перед каждым препятствием оба останавливаются, тщательно проверяют каждый кустик, кочку, валежину и лишь потом, убедившись в безопасности, одновременно двигаются дальше.

Прошли около сотни метров. Время остановилось. Мир природы замер в ожидании поединка. Звенящая тишина заполонила пространство. В немом оцепенении поникли ветви деревьев. Молчит пернатая братия. И только лишь снег продолжает играть радужными переливами под холодными лучами вечернего солнца.

Путь Ченки преградил огромный выскорь: многовековой кедр, поваленный временем, раскорячился могучими корневищами, придавил толстым стволом молодой пихтач, загородил дорогу на соседнюю полянку. Медведь протащил свою жертву туда, за переплетение корней, но идти по следу опасно, так как шатун, возможно, уже слышит крадущиеся шаги и приготовился к встрече неожиданных гостей. Чтобы не попасть ему в лапы, Ченка останавливается, осматривает дальнейший путь. Лучше всего идти вдоль ствола кедра, налево. Там, в проломе сучьев, можно увидеть то, что происходит за препятствием. Перед очередным шагом Ченка смотрит в сторону Егора. Тот в двадцати шагах от неё, крадётся в густой подсаде. Сосредоточен скрадыванием, не смотрит на девушку. Привлекая его внимание, Ченка взмахнула рукой. Егор заметил знак, остановился. Она приложила руку к груди и отвела её в сторону: я пошла налево. Он качнул головой: понял.

Ещё несколько осторожных шагов. Мягкие арамусы из сохатиной шкуры глушат скрип снега «до нуля». Плавное передвижение девушки сравнимо с движениями крадущейся рыси, чего не скажешь о Егоре. Его кожаные бродни шуршат, как голицы [32] Лыжи, не обшитые шкурой животных. по насту. Как бы он ни старался идти как можно тише, шум от шагов девушка слышит прекрасно. А что тогда говорить о медведе? Вполне возможно, что шатун уже приготовился к своему решающему прыжку…

Вот Ченка подошла к колодине, посмотрела между веток туда, на поляну, и наконец-то увидела… Труп Григория, вернее то, что осталось от человека, лежал на краю полянки, у густой, невысокой подсады пихтача-курослепа. Обезображенное лицо, раскинутые руки, перекушеные ноги. Обрывки одежды, расщеплённая лыжа, лопнувшая котомка. Рёбра вырваны, внутренности съедены. Нижнюю и верхнюю части тела соединяет голый, обгрызенный позвоночник. Весь вид изуродованного человека привел в ужас!.. Ченка мгновенно представила, что всего лишь несколько часов назад Григорий двигался вперед, шевелил руками, шел на лыжах, крутил головой и просто жил своей обычной жизнью…

Виновник трагедии лежал тут же рядом, в трёх метрах, под огромной елью. Насытившись за долгое время, шатун спал крепким сном. Он даже не удосужился закопать труп, как бывает всегда, когда зверь добывает сохатого или сокжоя. И более того, предавшись благодати сытого желудка, зверь поленился отойти в сторону от добычи и лечь на входном следу.

Шатун лежал на животе на подогнутых лапах. Большая голова покоилась на кряжистых «руках». Нос был прикрыт мозолистым ступаком. Глубокое, шумное дыхание медведя говорило о его спокойном состоянии. Нервно подрагивающие, «стоящие» уши не слышали шагов крадущихся охотников. Впалые, «лысые», с редкой летней шкурой бока шатуна чётко обозначили дугообразные ребра. При частом дыхании внутри зверя что-то хрипело, булькало, что очень напоминало игру неумелого гармониста на старой, затырканной тульской двухрядке. Он был настолько худым и облезлым, что его вполне можно было сравнить с летней норкой, только что выпрыгнувшей из воды на берег. По всей вероятности, какая-то внутренняя боль, мучения и голод утомили зверя, и он, насытившись лёгкой добычей, тут же отключился от реального мира и уснул крепким сном.

Быстро оценив ситуацию, Ченка посмотрела в сторону Егора. Надо было срочно предупредить его о медведе, но, как назло, тот скрылся в густом пихтаче и был вне видимости. Осторожные, крадущиеся шаги охотника едва доносились до девичьих ушей, что говорило о том, что русский проходит зверя намного дальше стороной. Ещё какое-то мгновение, и он пройдёт шатуна, подставит спину. А зверь, конечно же, не упустит возможности для очередного нападения.

Мысли Ченки мечутся в хаотическом вихре: что делать? Сейчас медведь услышит Егора, проснётся, и тогда… Надо предупредить русского, чтобы тот встал за дерево, обезопасил свою жизнь. Но как это сделать? Крикнуть? Щёлкнуть сучком? Но тогда будет упущена возможность для меткого, точного выстрела. Пока шатун спит, он уязвим. В него легко прицелиться. Намного труднее будет попасть в мечущуюся, прыгающую массу. Тем более что для него небольшая пулька из малокалиберной винтовки?

Более не раздумывая, Ченка вскинула ружьё к плечу, совместила мушку с прорезью, подвела к голове зверя. Шатун лежит хорошо, в каких-то пятнадцати шагах, боком. Лучше не надо! Вполне возможно, что удастся его убить с первого выстрела.

Затаила дыхание, медленно потянула ствол к убойному месту, за круглое ухо, на ладонь пониже от загривка и плавно надавила на спусковой крючок. И уже ничего не смогла сделать в то мгновение, когда вдруг увидела, что голова зверя резко дернулась вверх.

Сухой хлопок, очень напоминающий треск развалившейся под топором чурки, наполнил ближайшее пространство. Ченка замерла от страха: она видела, как медведь быстро приподнялся на передних лапах и закрутил носом. Девушка осторожно скользнула за колодину, стала торопливо забивать в винтовку новый заряд. Но и за зверем следит краем глаза. Она поняла, что промахнулась. И дальнейшее было непредсказуемо, как ветер в горах.