Юрий Иванов-Милюхин - Драгоценности Парижа [СИ]

Горянка приблизилась к Панкрату, положила голову ему на грудь и замерла согласным на все живым существом, она тоже не слышала ни шелеста листьев, ни мерно пульсирующей жизни вокруг, она впитывала исходящие от мужчины новые незнакомые запахи, от которых у нее кружилась голова, и роднее которых она не встречала до сего момента.

Так продолжалось до тех пор, пока здоровенный кабан не решил, что влюбленные стояли здесь до его появления на свет, он пробежал так близко, что вонь от тела самца забралась в ноздри, перебив остальные запахи. Панкрат встрепенулся, пристально огляделся вокруг.

— Айсет, нам пора уходить, — с твердостью в голосе негромко сказал он.

Она молча кивнула головой, не поднимая глаз, вложила пальцы в его ладонь и первой пошла по тропе, ведущей к скале с водопадом, девушка словно решила попрощаться с самым для нее дорогим местом. Казак не противился, лишь зорко следил за тем, чтобы ветви раскачивались только от теплого весеннего ветра. Уже на выходе из зарослей кустарника он вдруг вспомнил о чеченском мальчике, с которым получился интересный диалог. Но его нигде не было, скорее всего, маленький философ догадался, что и в этот раз, как в те прошлые, когда подглядывал за влюбленными, он оказался лишним. Но его исчезновение опасений не вызывало, на него можно было положиться полностью.

Они долго бежали по лесу, острые шипы от колючего кустарника вырывали из одежды куски ткани, превращая ее в рубище, на теле кровоточили царапины, казалось, еще немного, и сил не хватит даже на то, чтобы выкарабкаться из очередного рва с прошлогодней листвой на дне. Панкрат специально выбрал длинный путь, чтобы уменьшить случайность встречи с сородичами Айсет, он подумал о том, что Муса и дагестанец обязательно растянут линию секрета вдоль реки. Родственники девушки, наверное, давно хватились беглянки и теперь погоня вооруженных людей со злыми овчарками могла не заставить себя ждать. Сидевшие в засаде соплеменники, скорее всего, тоже были оповещены об исчезновении сестры самого Мусы. Несмотря на неторопливый на первый взгляд уклад жизни, горцы были быстры на принятие важных решений, на разбои в чужих селениях и на расправы хоть над чужаками, хоть над своими вероотступниками. И когда между ветвями заблестели железные струи горной реки, Панкрат украдкой смахнул со лба пот, словно одной ногой успел встать на родной берег, где каждая собака протягивала ему лапу для приветствия.

— Еще немного, любимая, и нас уже никто не догонит, — поддерживая девушку под локоть, старался подбодрить он ее. — Нам осталось лишь переплыть реку.

— Я пытаюсь, мой возлюбленный, но силы мои на исходе, — задыхалась от бега Айсет, она воскликнула с отчаянием в голосе. — Боюсь, нам с тобой свободы не добыть.

— Почему? — замедлил движение Панкрат.

— Ты не спросил, а я постеснялась признаться, — девушка подняла на казака встревоженные глаза. — Я совсем не умею плавать.

— Я перетащу тебя на себе, там не так уж глубоко, — заторопился с объяснениями Панкрат. — Чтобы ни случилось, я не оставлю тебя никогда.

Она тихо засмеялась, довольная его признанием, забросила за спину копну растрепавшихся волос:

— Даже если меня схватят, я приму смерть спокойно, потому что полюбила джигита, которого выбрала сама, — она гордо вскинула голову. — За это и с жизнью расстаться не страшно.

— Ты у меня единственная на всем белом свете, — только и смог произнести Панкрат, вновь набирая скорость.

У кромки леса казак с девушкой остановились, пристально осмотрелись вокруг, но природную тишину не нарушало ни одно чужеродное вторжение, видимо, самые крайние чечены из засады остались за изгибом русла реки. Беглецы тенями выскочили из–за деревьев и сразу заторопились в заросли камыша, не раздеваясь, бросились в бурные волны вечно мутного Терека. Мощными ударами тугих струй стремнина швырнула их в водоворот, попыталась оторвать друг от друга, чтобы затянуть на дно, но влюбленные сцепили пальцы намертво. Дарган работал корпусом и ногами, стремясь подрезать блестящие на солнце косы как бы вскользь. В глаза, в рот, в уши заливалась вода, рев стихии заглушал остальные звуки, ощущение было таким, словно казак с девушкой попали под жесткие мельничные жернова, которые готовились перемолоть их в муку. Панкрат дотащил возлюбленную почти до середины реки, до того места, на котором и дна уже было не достать, и потоки воды превратились в безжалостные валы. Дорога назад была отрезана. Он выпрыгнул наверх, чтобы захватить ртом побольше воздуха и собрался воткнуться плечом в очередную волну, когда вдруг заметил нескольких чеченов на только что оставленном ими берегу. Абреки направили ружья и готовились произвести выстрелы, со всех сторон к ним спешила подмога. Панкрат посмотрел на захлебнувшуюся девушку, он понимал, что сейчас они оба как на ладони. Прижав любимую к себе, нырнул под волны, стараясь опуститься поглубже и пытаясь удержаться под водой как можно дольше. Сам он сумел бы доплыть в таком положении до противоположного берега без особых проблем, но Айсет забилась в его руках, стремясь вырваться наверх. Девушка потеряла достаточно сил, когда бежала по лесу, ко всему, ей мешало длинное платье. Панкрат вытолкнул ее на поверхность, пробкой вылетел вслед за ней, и тут–же раздался залп из нескольких ружей одновременно. Пули засвистели со всех сторон, они ударялись о гребни волн спереди и сзади, прошивая их насквозь, оставляя после себя уходящие на дно белые хвосты. Свинцовый ливень наступал все ближе, грозя накрыть беглецов смертельными строчками. Айсет выплюнула воду изо рта, хотела глотнуть воздуха и как–то странно замерла, закатывая зрачки под верхние веки. Панкрат заметил, что от ее правого плеча потянулась извилистая струйка крови, он зашарил глазами по спутнице, но ее лицо и шея оставались чистыми. Значит, надежде дотащить ее до берега живой умирать было рано. Он оседлал один из стремительных потоков, стиснув зубы, прокатился на нем несколько сажен, перескочил на другой, такой–же непокорный, проехал на гребне с девушкой еще какое–то расстояние. Нужно было спешить, пока противник перезаряжал оружие, к тому же, до более–менее спокойной воды было не так уж далеко. И хотя фонтанчики от пуль продолжали вскипать вокруг, они уже не казались такими опасными, Панкрат понимал, что преследователи стреляют из пистолетов, а из этого вида оружия попасть в цель, успевшую пересечь середину реки, мог лишь искусный стрелок.

Неожиданно над водой снова пронесся гром выстрелов, в голове у казака мелькнула мысль, что времени для новой перезарядки ружей у чеченов прошло слишком мало. Он невольно обернулся назад и увидел, что собравшиеся на берегу горцы прыснули в кусты как потревоженные волком зайцы. Сердце у него учащенно забилось, заставив усерднее заработать всеми частями тела, он осознал, что таким дружным залпом могли встретить врага только его братья–казаки.