Эжен Лабом - От триумфа до разгрома. Русская кампания 1812-го года

16-е ноября. Мы вышли до рассвета и продолжали идти по усеянной обломками багажа и артиллерии дороге. Лошади были крайне изнурены, поэтому нам приходилось бросать пушки у каждого, даже очень небольшого холма. Единственное, что оставалось артиллеристам, так это опустошить зарядные ящики и зачеканить пушки, чтобы вывести их из строя. Мы как раз этим занимались, когда, наши генералы Пуатвен и Гийон, командовавшие авангардом, в двух часах ходьбы до Красного увидели приближающегося к ним русского офицера. С ним был трубач, возвещавший, что идет парламентер. Удивленный столь неожиданным явлением, генерал Гийон остановился и спросил офицера, кто он, от кого, и какова цель его миссии.

– Я пришел, – отвечал тот, – от генерала Милорадовича, чтобы сообщить вам, что вчера Наполеон и его Императорская Гвардия были разбиты, а вице-король окружен двадцатитысячной армией. Он не может уйти от нас, и мы предлагаем ему сдаться на почетных условиях.

Задохнувшись от возмущения, генерал Гийон ответил:

– Быстро возвращайтесь туда, откуда вы пришли и сообщите тем, кто послал вас, что если у вас есть 20 000 человек, то нас здесь вчетверо больше!

Эти столь уверенно произнесенные слова, так поразили русского, что тот повернулся и тотчас исчез.

Подъехавший вице-король слушал этот разговор, испытывая странную смесь чувств удивления и возмущения. Несмотря на то, что его корпус был в ужасном состоянии, он, наверняка, имел некоторую информацию о серьезной стычке накануне между авангардом Кутузова и Императорской Гвардией. Поразмыслив о той хвастливой уверенности, с которой прозвучало сообщение русского офицера, он пришел к выводу, что если форсировать марш, у него есть шанс вскоре воссоединиться с Императором. Кроме того, он был полон решимости скорее погибнуть на поле боя, чем позорно сдаться. Поэтому он приказал 14-й дивизии немедленно выступить вперед, взяв с собой две оставшиеся пушки. Затем он призвал генерала Гильемино, долго с ним совещался и решил, что сейчас крайне необходимо ускорить наш марш. Таким образом, мы продолжали идти, и подошли к основанию холма, на котором расположились русские. Внезапно, замаскированные ими батареи сбросили свой камуфляж и открыли прицельный огонь. Спустившаяся с холма русская кавалерия довершила разгром нашего авангарда и захватила оставшиеся пушки, впрочем, боеприпасов к ним хватило бы всего на пару выстрелов.

Генерал Орнано, под шквальным огнем противника, с остатками 13-й дивизии направлялся на помощь жестоко избитой 14-й, когда пушечное ядро пролетело так близко от него, что он упал с лошади. Солдаты, думая, что он мертв, ринулись к нему, чтобы ограбить его, но остановились, когда увидели, что он пострадал только от падения. Чтобы поднять и воодушевить войска принц послал туда своего адъютанта – полковника Дельфанти. Этот храбрый офицер, бросился в самую гущу боя и проявил неслыханное мужество, под дождем картечи и пушечных ядер, своими советами и личным примером вдохновляя солдат. Однако, получив две опасные раны, он был вынужден вернуться. Хирург сделал ему перевязки, и Дельфанти с большим трудом покинул поле боя. По дороге он встретил господина де Виллебланша, который в качестве аудитора Государственного совета покинул Смоленск, где он занимал должность Интенданта Смоленского Верховного Правления. С ним же был генерал Шарпантье – губернатор Смоленска. По роковой случайности он получил разрешение вице-короля сопровождать его. Этот достойный молодой человек, увидев раненого полковника Дельфанти, опиравшегося на руку офицера, по доброте души своей также предложил ему свою помощь. Втроем они медленно уходили с поля боя, но прилетевшее ядро, ранив в плечо полковника, снесло голову отважному Виллебланшу. Так погибли эти двое молодых людей, хотя и состоявшие на разных должностях, проявили так много мужества и способностей. Первый стал жертвой своей храбрости, другой – своей гуманности. Принц, невероятно потрясенный этим случаем, почтил память полковника Дельфанти, оказав много благодеяний его отцу, и он точно так же смог утешить отца Виллебланша, если бы смерть его единственного сына, вскоре не свела его в могилу.

Многие достойные офицеры погибли в том кровавом бою. Особенно нам было жаль майора Орейля, известного своей храбростью, и капитана-инженера Морленкура, чья скромность могла сравниться только с его способностями. Между тем, канонада продолжалась, и наши ряды уменьшались. Все поле боя было покрыто мертвыми и умирающими. Множество раненых, оставив свои полки, ушли в тыл и пополнили толпы отставших и небоеспособных. Шквальный огонь, оказавшийся роковым для наших первых рядов, достиг даже тыла, где находились офицеры, утратившие лошадей, там погибли Бордони и Мастини, капитаны Итальянской Гвардии.

Вице-король, видя как упорно русские держат проход, решил создать у врага впечатление, что желает продлить сражение на левом фланге, для чего снова собрал и воодушевил 14-ю дивизию. Противник поверил и сконцентрировал там большую часть своих войск, намереваясь окружить и уничтожить наши войска. И тут принц, воспользовавшись вечерней темнотой, проскользнул справа, возглавив Королевскую Гвардию, до сих пор стоявшую в резерве. Здесь отличился полковник Клицкий. Он знал русский язык, а потому пошел впереди колонны. Внезапно его остановил крик русского часового: «Кто идет?!» Однако бесстрашный офицер, абсолютно не смутившись столь неожиданной встрече, подошел к часовому и сказал ему на его родном языке: «Молчать, подлец, разве ты не видишь, что мы из корпуса Уварова, и у нас особое задание!» Услышав эти слова, солдат промолчал, и мы спокойно пошли дальше.

Таким образом, наша армия сумела обмануть противника, правда, менее повезло 15-й дивизии генерала Триера, которая составляла наш арьергард, и которой было приказано идти сразу после того, как принц закончит свой маневр. Хотя его дивизия была вполне боеспособна, он с горечью наблюдал бедствия тех, кто отстал и плелся позади всех. Они тоже ждали ночи, чтобы продолжить марш, но многие из них, сломленные усталостью, оказавшись в тепле и уюте у пылающих костров, решили отложить поход до утра. Таким образом, они стали жертвами собственной апатии. Вскоре 15-я дивизия ушла, оставив позади тех, кому суждено было стать добычей казаков.

В течение ночи нам было необходимо как можно дальше уйти от противника, но ночь, вместо того чтобы скрыть нас под своим темным покрывалом, внезапно выпустила на небо прекрасную сверкающую луну. На фоне покрывавшего все вокруг снега, мы были очень заметны, и не без ужаса видели, как тучи казаков постоянно крутятся вокруг нас, то подъезжая очень близко, то снова удаляясь – казалось, они изучают нас. Мы часто думали, что они собираются атаковать нас, но генерал Триер остановил колонну и построил войска таким образом, что впечатленный враг не решился напасть на нас. И, наконец, преодолев многочисленные овраги и гигантские сугробы, мы вышли на главную дорогу, а полчаса спустя соединились с Молодой Гвардией, располагавшейся у реки в полулье от Красного. Там находился Император, и наши страхи рассеялись.