Робин Янг - Отступник

– Продолжайте, – хрипло повелел Эдуард, отпивая глоток вина.

– Более указов и чиновников вам необходимы преемственность и взаимодействие, которые и способен обеспечить только сильный лидер, после того как вы вернетесь в Англию. Я уже доказал, что могу поддерживать мир и порядок на западе в качестве шерифа Ланарка и Эйра. Полагаю, в качестве лорда-наместника Шотландии я могу сделать намного больше. Я знаю этих людей, милорд, – продолжал Роберт, не давая королю возможности возразить. – Мне известны их страхи и надежды. Я бы заметил первые признаки нового мятежа задолго до того, как он вспыхнет ярким пламенем.

Король допил вино.

– Я уже выбрал своего наместника. Им станет мой племянник Джон Бретонский.

Удар оказался неожиданным, но Роберт попытался взять себя в руки.

– Ему будет нужен советник. Кто-нибудь, кто знает Шотландию и ее народ. Я мог бы…

– Я также назначил своего казначея и камерария [48], а сейчас подбираю судей и шерифов, и некоторые из них и впрямь будут шотландцами. – Эдуард заговорил повелительным тоном. – Шотландия – далеко не первая страна, которую я беру под свою руку, сэр Роберт. Я не столь наивен, чтобы не разбираться в деликатных вопросах завоевания. И я вполне понимаю все выгоды от назначения местных жителей на важные посты. – Он повернулся к кровати, на которой лежала его накидка, и взял ее в руки, с неудовольствием глядя на окровавленную дыру, которую проделала в ней стрела. – И при этом смотрю, чтобы они не преисполнились сознания собственной незаменимости. – Подойдя к гардеробу, он снял с крючка свою ярко-алую мантию. – Шотландия останется почти такой, какой она была после низложения Баллиола. Она сохранит все свои свободы и вольности, но подчиняться станет мне. Не будет ни хранителей, ни регента. – Он повернулся к Роберту. – Никакого короля. – Эдуард долго смотрел на него, а потом попытался набросить мантию себе на плечи. Лицо его исказилось от боли. – Помогите мне надеть ее, – брюзгливо приказал он.

Роберт заставил себя сделать шаг и принял у короля мантию, сминая пальцами мягкую ткань. Он встал позади Эдуарда, вдыхая запах трав, исходивший от мази, наложенной лекарем. Король был на несколько дюймов выше его, но сейчас Роберт заметил, что годы берут свое и Эдуард начинает горбиться. Он встряхнул мантию, и золотые львы на ней глумливо оскалились, глядя на него. Возлагая мантию на широкие плечи Эдуарда, он вспомнил красного льва Шотландии, сорванного с накидки Баллиола.

Время замедлило свой бег. Роберт увидел родинку на шее короля под прядями его редеющих седых волос. Он увидел, как просвечивает кожа черепа, обожженная солнцем. Господи, да ведь он – самый обычный человек, облеченный столь же хрупкой телесной оболочкой, как и все прочие! Как мог этот шестидесятипятилетний человек, ослабленный старческими немощами, стать причиной стольких смертей и разрушений? Руки Роберта – сильные, загорелые руки тридцатилетнего мужчины – замерли над плечами короля по обе стороны от шеи.

Эдуард резко обернулся, застегивая брошь на горле.

– Я ценю ваше предложение помощи, сэр Роберт. В самом деле, я приветствую его. Война окончена, и я желаю, чтобы так оставалось и в дальнейшем. Шотландский Совет должен будет регулярно сноситься с моим наместником и его подчиненными. Я желаю, чтобы среди его членов были Джон Комин и епископ Ламбертон. Но более всего мне нужны вы. Вы станете моими глазами и ушами в этой новой Шотландии.

– Вы оказываете мне честь, милорд, – пробормотал Роберт.

– Пойдемте, – сказал король, и жестокая улыбка пробежала по его губам. – Я хочу собственными глазами увидеть, как работает «Вервольф».

Эдуард широким шагом вышел из шатра, и Роберт последовал за ним. Оказавшись на ярком солнечном свете, он едва расслышал крики радости, которыми рыцари приветствовали появление своего короля. В его ушах звучал голос Ламбертона, заглушая все остальное: «Только смотрите, не повторите ошибку своего отца. Он поверил обещаниям короля. А что они принесли ему в итоге, кроме одинокой смерти в Англии?»

Еще до низложения Баллиола Эдуард пообещал отцу Роберта трон Шотландии в обмен на его лояльность. Роберт вспомнил нетерпение, снедавшее его отца, пока они ехали в Монтроз в тот судьбоносный летний день. Его не было рядом, когда отец отправился требовать своей награды, но впоследствии ему рассказали о том, что случилось. «Вы что же, думаете, – пожелал узнать король, – что мне нечего больше делать, кроме как завоевывать для вас королевства?» А отец так и не оправился от этого унижения и краха своих надежд.

Английские вельможи обступили своего короля, вознося благодарственные молитвы за его чудесное избавление от смерти, а Роберт стоял в одиночестве, всеми забытый, и в голове у него царил сумбур.

«Вервольф» медленно двигался по лагерю, влекомый четырьмя десятками быков. Животные жалобно стонали от натуги, когда погонщики охаживали кнутами их окровавленные бока, заставляя ускорить шаг. За ними катилась осадная машина с волочащимися канатами и цепями, деревянные колеса которой перемалывали почву, и казалось, что ее колоссальный корпус достигает облаков. «Вервольф» был требушетом, но таких размеров, каких еще никогда не видели глаза человека. Для его постройки понадобилось два месяца и более пятидесяти инженеров. Его возводили, балка за балкой, на лугу под городом, используя доски и бревна, сорванные с ближайших домов и доставленные из леса. Англичанам приходилось задирать головы, чтобы окинуть его взглядом, когда он проплывал мимо; его гигантская корзина мирно покоилась на колесной платформе, а балка с обратной стороны цепляла облака.

На стенах замка царила тишина. Нигде не было видно и следа его защитников. Над бастионами серой пеленой клубился дым, взвиваясь в небо там, где за стенами бушевал невидимый отсюда пожар. Когда «Вервольф» остановился, погонщики бросились выпрягать быков из передней платформы, в то время как инженеры натягивали веревки и цепи, обильно смазывая колесо лебедки, дабы обеспечить гладкое скольжение. Солдаты, кряхтя от натуги, стали опускать балку с петлей. Наконец корзина со свинцом поднялась в воздух, а стрела опустилась. Солдаты принялись закатывать огромный камень, намного больше предыдущих, в кожаную петлю. Едва он устроился внутри, как петлю прикрепили к крюку на стреле.

Мужчины, копошившиеся вокруг осадного орудия, поспешно отошли назад. Старший инженер взглянул на короля, который утвердительно кивнул. По его приказу расчет освободил тормоз лебедки. Корзина на мгновение замерла в воздухе, пока цепь с лязганьем разматывалась, а потом ухнула вниз, как якорь. Одновременно стрела «Вервольфа» с кожаной петлей на конце взмыла вверх, описав широкую дугу. Когда она достигла зенита, катапульта петли выплюнула камень, и тот полетел к стенам Стирлинга, угодив прямехонько в одну из надвратных башен замка. Осколки камней брызнули во все стороны, и верхняя часть башни с грохотом обрушилась в ров. При виде зияющей раны, которую «Вервольф» прокусил в боку замка, англичане разразились радостными криками, и эхо от них прокатилось по склону.