Джеймс Нельсон - Ладья викингов. Белые чужаки

Он думал о волках.

Какое-то время спустя он поднялся и сел. Харальд спал рядом, раскинувшись на спине и приоткрыв рот. Порез на его щеке казался темной линией на светлой коже. Харальд не отличался красотой, но, широкоплечий и сильный, был по-своему привлекателен. Торгрим любил Харальда всем сердцем и часто волновался за него, но всегда скрывал это от сына.

Несколько минут Торгрим сидел и смотрел на спящего Харальда, а затем сбросил тяжелый мех и выбрался из-под покрывала. На нем были лишь туника и плащ, и холодный влажный воздух заставил его задрожать. Шестьдесят воинов храпели и бормотали во сне громче стада кабанов, роющихся в земле, но Торгрим почти не слышал этих звуков, настолько он к ним привык. Он осторожно двинулся между грудами мехов, разбросанными по палубе: похожие на погребальные холмы в долине, они скрывали спящих воинов. Наконец он добрался до самого большого холма, вполне соответствовавшего статусу ярла Орнольфа Неугомонного.

Торгрим потряс Орнольфа за плечо, но тот лишь издал недовольное слабое хрюканье. Впрочем, Торгрим не питал иллюзий, заранее зная, как непросто будет разбудить тестя. Орнольф, как обычно, первенствовал за столом. Некоторые пытались с ним сравняться, опрокидывая чашу за чашей. Они так и остались валяться на берегу — кто-то спал, а кто-то, возможно, и умер.

Торгрим снова его встряхнул.

— Орнольф… — сказал он тихо и толкнул его сильнее.

Целых пять минут Торгрим непрерывно тряс его и звал по имени, и только после этого Орнольф наконец открыл глаза. Минутой позже он уже сидел.

— Торгрим… что?

— Пойдем со мной.

Орнольф, постанывая, фыркая и рассыпая проклятия, выбрался из мехов и последовал за Торгримом на корму. У левого борта, как раз напротив рулевого весла, к палубе был привязан морской сундучок Торгрима. Он остановился там, опустился на колени возле сундука, и Орнольф присел рядом. Торгрим немного подождал, убеждаясь, что они никого не разбудили, и позволяя Орнольфу перевести дыхание.

— На том куррахе было кое-что, — шепотом сообщил ему Торгрим. — И я подумал, что другим не стоит этого видеть.

Он осторожно и медленно открыл сундучок, сунул руку под шерстяные плащи и туники, нащупал грубую ткань. И так же медленно вынул сверток. Он собирался развернуть его, показать содержимое Орнольфу, но Орнольф выхватил сверток у него из рук и развернул сам, что вызвало у Торгрима странное глухое раздражение.

Грозовые тучи все еще закрывали луну и звезды, света было мало, но все же достаточно, чтобы Орнольф увидел и оценил то, что держал в руках. Ярл молчал, разглядывая корону со всех сторон, проводя пальцами по тонкой гравировке.

— Никогда не видел ничего подобного, — сказал он наконец.

— Я тоже.

— Ее одной хватит, чтоб сторицей окупить наш поход. Но что мы будем с ней делать? Сомневаюсь, что во всей Ирландии найдется достаточно монет, чтобы выплатить нам истинную стоимость этой короны.

Торгрим покачал головой.

— Я бы не стал ее продавать, это неразумно. Думаю, ее не стоит даже брать с собой в Дуб-Линн.

Орнольф оторвал от короны взгляд — впервые с тех пор, как она оказалась у него в руках.

— Почему нет?

— Мне кажется, это не просто побрякушка мелкого королька. Она должна иметь особое значение. На борту того курраха было двадцать ирландских вельмож, и все они пожертвовали жизнью, чтоб защитить эту корону. Она оказалась единственной ценной вещью на их корабле.

— Ха! Ирландцы! Кто знает, почему они творят то, что творят?

Торгрим нахмурился. До сих пор он надеялся: ему не придется говорить того, что он вынужден был сказать.

— Я видел во сне… что другие захотят отнять ее у нас. И убьют нас за нее.

Даже в темноте Торгрим увидел, как округляются глаза Орнольфа.

— Ты видел корону… во сне?

— Не видел. Но она была там, я ее чувствовал.

— Волки?

Торгрим кивнул.

— Что ж, хорошо. — Орнольфа больше не требовалось убеждать. — И что, по-твоему, нужно сделать?

— Давай закопаем ее на берегу. Ты и я. Прямо сейчас. Остальным говорить не будем. Там она будет в безопасности, пока мы не раскроем ее секрет.

Орнольф задумчиво кивнул головой.

— Хорошо, — ответил он.

Торгрим вернулся к своему спальному месту и забрал оружие. Как и любой настоящий северянин, он с детства знал поговорку «Никогда не отходи от дома без меча своего и секиры». Скорее Торгрим вышел бы на улицу голым, чем отправился куда-то без оружия.

В трюме драккара он отыскал лопату и вынул ее медленно, осторожно, чтоб не издать ни звука. Они поступали правильно, и это было к лучшему. Торгрим не мог объяснить почему, но чувствовал, что это именно так.

Съежившись от холода, натянув плащ поверх шлема и кольчуги, Маэлсехнайлл мак Маэл Руанайд [15] Маэлсехнайлл мак Маэл Руанайд (умер в 862 г.) — верховный король Миде (843/845—862) и правитель всей Ирландии (846–862). из клана Уи Нейлл [16] Уи Нейлл (Нейл, Ниал, Нил, совр. О’Нил) — древний род ирландских королей, потомков легендарного Ниалла Девяти Заложников, правителя всей Ирландии V в. Разные ветви клана постоянно соперничали между собой. стоял во тьме под проливным дождем. Его окружали телохранители — небольшая группа элитных воинов, лучших профессиональных солдат королевства. За телохранителями выстроились личные королевские стражи. В общей сложности здесь собралось около двадцати тяжеловооруженных воинов.

Маэлсехнайлл — ри руирех, верховный король, коронованный в Таре [17] В первой половине I тыс. н.э. Тара представляла собой комплекс культовых сооружений и была важнейшим центром духовной жизни Ирландии, но к IX веку потеряла свое значение и была полностью разрушена. , в сердце ирландского королевства Брега, — мог бы призвать под свое начало сотни воинов, возможно, что и больше тысячи, если бы захотел. Но для нынешней ночи двадцати было более чем достаточно.

Воины переступали с ноги на ногу, стряхивали с себя дождевые капли, но ни звука не было слышно за шумом ливня.

Стражники были вдвое младше самого Маэлсехнайлла, и тот тщательно следил за тем, чтобы не выказать перед ними слабости. Если они начинали сбиваться с шага, Маэлсехнайлл шел быстрее. Если кто-то засыпал на посту, Маэлсехнайлл стоял в дозоре вместо заснувшего.

Стоит королю ирландцев проявить признаки немощи или старения, претенденты на его трон и правители соседних королевств бросятся на него, как стая волков.