Джеймс Нельсон - Ладья викингов. Белые чужаки

«Для начала нужно взглянуть, что там», — решила она, и медленно, то и дело останавливаясь и оглядываясь, двинулась в направлении источника дыма. Ей хотелось оставаться невидимой, пока она сама не решит показаться.

На северо-западе, ближе к реке, виднелась рощица, откуда и долетали редкие клубы дыма. «Хижины там нет, значит, это охотники, или бродячие торговцы, или кто-то вроде них», — заключила Морриган. Кто-то спрятался от грозы под сенью деревьев. Ей не хотелось приближаться по полю, где ее могли заметить. Морриган нашла пятачок высокой травы, забралась в середину и замерла.

Двадцать минут спустя дождь припустил сильнее, раскаты грома, похожие на топот ног разгневанного бога, проносились от горизонта до горизонта. Дневной свет почти угас. Морриган могла различить лишь темные силуэты на темном фоне. Она поднялась, подхватила корзину и направилась кда- леким деревьям, откуда вился дым.

Добравшись до рощицы, Морриган принялась осторожно пробираться между стволами. Вскоре она уже видела отблески костра, разведенного на небольшой полянке. Продвигалась она как можно осторожнее, чтобы не хрустнуть веткой и не споткнуться, но шум дождя и раскаты грома были такими громкими, что Мюрриган не выдала бы себя, даже если бы била в боевой барабан.

У края поляны она остановилась и вгляделась вперед через густой подлесок. К одному из деревьев была привязана лошадь. Между двумя другим и было натянуто одеяло для защиты от до — ждя, а под ним трещал и искрил небольшой костерок.

Морриган глядела на него с той же тоской, с какой порой смотрела на пиры данов в Дуб-Линне, пока рабы и крестьяне голодали, что случалось каждой весной. Ей хотелось сесть под одеялом и согреть над огнем ладони.

Она перевела взгляд на сидящего у костра мужчину и попыталась понять, кто он такой. Раз у него есть конь, следовательно, он богат, однако это не означало, что он не причинит ей вреда. Морриган знала, что высокое происхождение не гарантирует благородства.

Он казался ей смутно знакомым, но в тусклом свете ей никак не удавалось рассмотреть его лицо. Один из ри туата, посещавших Тару? Возможно.

Дождь стекал по ее липу, и Морриган вытерла его ладонью. Костер на полянке начал угасать, и человек, сидевший рядом, подбросил в него хвороста. Он наклонился к огню, раздувая угли, и в этот миг взметнулись языки пламени, ярко осветив его лицо лучше любого фонаря.

Магнус сын Магнуса! Морриган ахнула, забывшись, и Магнус, резко выпрямившись, взглянул прямо на нее.

Ей хотелось сжаться в комок, скрыться, исчезнуть. Магнус смотрел в ее сторону, но Морриган скрывал подлесок. Наверное, он просто оглянулся, ей лишь показалось, что он ее заметил. Магнус наконец отвернулся и что-то сказал, словно обращаясь к другому человеку, которого Морриган не могла рассмотреть.

Магнус сын Магнуса… Что он здесь делает? Дождь и холод внезапно перестали существовать. Морриган смотрела на этого человека, на злобного ублюдка, не знавшего, что она здесь.

«Мне отмщение и Аз воздам, сказал Господь…» вспомнила Морриган древнее изречение. Месть принадлежит Господу, а не людям.

«Почему бы мне не послужить орудием Господа?» — подумала она.

Тьма и ярость обрушились на Торгрима с силой проливного дождя, захватили его полностью, пропитав собой до костей, пока он не утонул в них, захлебываясь ненавистью.

Он сидел, скрестив ноги, в траве, подальше от остальных, смотрел в ту сторону, куда увезли Харальда, его мальчика, беспомощного, в окружении людей, способных сотворить с ним все, что угодно.

Разум Торгрима затуманился, он не мог думать, а ярость, обычно овладевавшая им после заката, сегодня была в десять, а то и в двадцать раз сильнее, чем когда-либо раньше.

Морриган пропала. Торгрим думал, что она идет с ними, следует с отрядом на помощь Харальду. Раньше она все время была рядом — и во время нападения на обоз, и когда откапывали корону. Он просто не мог оставить ее позади. Но в этот раз, стоило ему оглянуться, как выяснилось, что Морриган нигде нет.

Несколько человек вернулись к драккару, но Морриган не оказалось и там. А вместе с ней пропала корзина и Корона Трех Королевств. Нигде не нашли ни ее следов, ни намеков на то, что кто-то напал на нее и увел с собой силой. Она просто исчезла.

Об этом Торгриму сообщил Орнольф. Никто другой не смел к нему приближаться. Торгрим отошел и сел в высокой траве.

Он не проронил ни слова. Мысли мчались потоком. Утром он встретится с Фланном. Фланн приведет Харальда. У Торгрима же не будет ничего.

Он мог обмануть Фланна, принести какой-нибудь сверток и сказать, что это корона, что Морриган сбежала или что ее решили оставить заложницей. Обманывать придется недолго, ровно до тех пор, пока он не схватит Харальда — прежде чем Фланн перережет ему глотку.

Впрочем, Торгрим сомневался, что этот план выполним. Ирландец не настолько глуп, чтобы попасться на удочку. Он наверняка остановит Торгрима в пятидесяти шагах и потребует показать корону, прежде чем отпустит Харальда.

И как только Фланн обнаружит обман, он в тот же миг убьет Харальда. Да, Торгрим затем прикончит Фланна, но сыну уже не поможет.

С этого момента мысли Торгрима растворились в темноте и потоке чувств, блуждая без всякого направления. Он сидел, охваченный слепой яростью, и вглядывался во тьму, позволяя дождю хлестать в лицо.

За его спиной под прикрытием деревьев викинги сумели развести костер, но Торгрим в нем не нуждался. Он чувствовал, как они движутся в темноте по обе стороны от него, не приближаясь. Орнольф наверняка велел присматривать за ним, чтобы Торгрим не натворил глупостей.

Дождь все усиливался, пока не хлынул сплошным потоком. Гром прогрохотал над головой, оглушая до боли в ушах. Отблеск молнии выхватил из мрака тех, кто сидел в нескольких перчах от Торгрима, съежившись и наблюдая за тем, как он таращится в ночь.

Несмотря на дождь, гром и обжигающую ярость, Торгрим вдруг понял, что умудрился заснуть, потому что увидел себя бегущим через лес. Он мчался в одиночестве, бесшумно и быстро, и прекрасно видел в темноте. Он больше не чувствовал струй дождя, и ярость тоже исчезла, оставив спокойную целеустремленность, непоколебимую решимость сделать то, что должно быть сделано. Во рту ощущался привкус крови.

Он двигался по полю, не зная усталости, — охотник, подбирающийся к добыче. Все ощущения обострились, стали волчьими. Чуть дальше он видел костер в зарослях, но там не было того, что он искал, и Торгрим двинулся дальше. Земля сама стелилась под ноги, он бежал по холмистой долине, той самой, где у него отняли Харальда, его сына. Все было странным и смутным, как и положено в беспокойном сне.