Карен Харпер - Мастерица Ее Величества

– Я тоже поеду. Ты не должен ехать один.

– Тебе было плохо у нее в тот раз.

– Мне не было плохо! Она просто странная и все, но здесь большинство людей такие. Кроме того, я хочу послушать, что она скажет о луговом шафране – если она говорила кому-нибудь, что принц ищет дикий чеснок. Именно им могли быть отравлены Их Светлости. Но случайно или нарочно? Мы должны поработать вместе надо всем этим – ты так говорил, и королева тоже!

– Тогда поедем. Я буду как следует приглядывать за тобой – потому что мне приказали, но прежде всего – потому что я этого хочу.

С этими словами он ловко подсадил меня на коня, и мы поехали повидаться с женщиной, которая, на мой взгляд, несомненно, была ведьмой, или, по меньшей мере, обычной валлийской колдуньей.

Несмотря на то что мы с королем делили скорбь по поводу кончины Артура, траур в конце концов помог мне снова собрать вокруг себя своих дам. Сначала мне хотелось горевать одной, но их разговоры и их несомненная забота отвлекали меня. Никак не получалось вычеркнуть из памяти эту ужасную посылку с сердцем. Сердце принадлежало не человеку, сказал королевский врач, а корове или лошади. Тем не менее король написал послание Николасу Саттону с приказом выяснить, почему оно было послано и что ему об этом известно. Да, в послании содержалось еще и предупреждение: король узнал из источника, которому полностью доверял, что лорд Френсис Ловелл вернулся в Англию, но никто не знал, куда именно и зачем.

– Я хотела вас спросить, Ваше Величество, – сказала Сибил Винн, подняв глаза от пялец. В данную минуту мы оставались с ней наедине, остальные дамы повели левреток на прогулку во внутренний двор замка. – Я слышала, Ник Саттон срочно вернулся в Уэльс. Он скоро будет здесь?

– Мне казалось, ты имеешь виды на Найджела Вентворта.

– О да. Я спрашиваю о Нике просто по-дружески.

– Я решила так после того, как Найджел сделал тебе такие чудесные подарки, – я намереваясь отвлечь ее от разговора о том, почему Николас был послан назад в Уэльс. – Мне очевидно, кому принадлежит сердце Найджела и, надеюсь, его будущее. Даже Его Величество заметил, как твой поклонник в тебе души не чает.

– О, неужели и Его Величество? Надеюсь, он знает, какой Найджел прекрасный человек и как он всем сердцем предан и хочет служить.

– Именно об этом я говорила. Всем сердцем, которое, надеюсь, принадлежит тебе, Сибил. Но тебе следует хранить девственность, пока ты не будешь уверена, что ему нужна жена, а не просто любовная связь. До случившегося несчастья я все ждала, что Найджел попросит разрешения на вашу помолвку, и, ручаюсь, он сейчас просто ждет окончания траура – официального окончания, – добавила я со вздохом. – Для меня траур никогда не кончится.

О, я понимаю, – защебетала Сибил, держа иголку на весу над работой. – Просто мы с Ником вместе выполняли ваше задание, поэтому я поинтересовалась, чем он сейчас занят.

– Я признательна тебе и высоко ценю твою деликатность при сопровождении Верайны Весткотт во дворец, – попыталась я еще раз переменить тему.

– Я никогда не говорила Вам этого, но можно ли доверять этой торговке свечами? Конечно, она должна гордиться сделанной работой, этими изумительными скульптурами. Она и Ник нравились друг другу, я думаю, если иметь в виду ее положение здесь – и в жизни. Да, это все позади, она вернулась в свою лавку, и, надеюсь, она удержится от искушения похваляться тем, что она здесь делала.

Я немного помолчала, положив руки на колени. Я замечала дружеские отношения Верайны и Николаса. Он честолюбив, и я всегда считала, что он постарается вступить в престижный брак. Я не хотела, чтобы он просто играл чувствами моей восковой женщины, и сказала ему, что он может объявить в Уэльсе об их обручении только при необходимости защитить их репутацию или продолжать дальнейшие расследования. Не перешла ли я здесь какие-то границы? Не перешли ли границы сами Верайна и Николас по отношению друг к другу?

– Верайна Весткотт состоит у меня на службе. Она прекрасно режет по воску и прекрасно делает свечи. И не распространяй слухи, это неподобающее занятие. – Больше я ничего не сказала.

– Как скажете, Ваше Величество, – отозвалась она, нисколько не смутившись, и вернулась к своему рукоделию. Но затем, сдвинув брови, снова подняла взгляд от работы. – Как Вы считаете, это слухи, что сэра Джеймса Тиррелла, который был заключен в Тауэр, допрашивали относительно ужасных преступлений прошлого, а не только по поводу его недавнего неповиновения королю?

Я чуть не выронила книгу. Никто не должен был знать, о чем допрашивают Тиррелла! Неужели кто-то распускает слухи о том, что он замешан в убийстве моих дорогих братьев?

– Что это за слухи? – резко спросила я. – Что именно говорят? И кто говорит?

Казалось, ее испугала моя горячность.

– Не припомню, кто это говорил. Я как-то слышала, что Тиррелл в Тауэре и что его допрашивают не только по поводу того, что он отказался вернуться в Англию, когда ему было приказано. О Ваше Величество, я лишь хотела спросить про Ника, а теперь я совсем расстроилась, и вы тоже. Простите меня.

– Хорошо, но сейчас оставь меня. И не слушай и не передавай всякие сплетни о Николасе Саттоне, Верайне Весткотт, Джеймсе Тиррелле или о ком другом!

– Да, Ваше Величество. – Она воткнула иглу в работу, встала и резким движением расправила юбки. Мне вдруг показалось, что она довольна собой, несмотря на мой выговор. Сибил присела в быстром реверансе и вышла за дверь.

Я сожалела, что потеряла над собой контроль, но, по всей видимости, многое, слишком многое уже вышло из-под моего контроля. Если разошлись слухи о допросе Тиррелла, не станут ли его ответы тоже публичным достоянием? И, хотя до Сибил Винн дошли слухи об этом, неужели я буду последней, кому станет это известно?

После двух неудачных попыток мы нашли дорогу к поляне Фей. Дождь превратил лесную тропинку в болото, и это раздражало меня. Кроме того, мы слышали чье-то пение, которое приближалось к нам. Райс говорил, что Фей не рискует выходить в непогоду, быть может, это поет она?

– Оставайся сзади, – прошептал Ник, вытянув из ножен шпагу. Слава Богу, это оказался Райс. Он шел по высокой траве пешком, смотрел вниз и напевал странным фальцетом. Ноги его погружались в воду почти до краев сапог, и, несмотря на фетровую шляпу, с которой капало, ко лбу прилип клок мокрых волос.

– О, милорд – и миледи, – сказал он, а Ник в это время засовывал шпагу в ножны. – Если вы хотите увидеть Фей, то ее здесь нет. Я пришел взять у нее розмарин. И, – он понизил голос, так что я едва разбирала слова из‑за шума дождя, – похоже, она исчезла.