Андрей Болотов - Жизнь и приключения Андрея Болотова, описанные самим им для своих потомков  Т. 3

Впрочем, как около сего времени материи у меня столько заготовлено и переслано было к Новикову, что оной на все остальное время сего года могло быть с излишком достаточно, то, при посылке последней, списался я с г. Новиковым о том, как он располагался в рассуждении последующего года, и намерен ли был продолжать издавание моего журнала и на будущий год; и как он ответствовал, что не только желает, но и убедительнейшим образом просил, чтоб я не останавливал с своей стороны сего полезного и с столь хорошим успехом начатого и идущего дела, и продолжал бы заготовлять по прежнему материю и для будущего года, то с самого дня моих имянин начал я и сие предварительное заготовление.

Итак, сею работою занимался я во все остальные дни октября и в последующий затем ноябрь месяц, и как длинные осенние вечера, а паче того утра, в которые, по давнишнему обыкновению своему, вставал я всегда рано и задолго еще до света и время сие было напудобнейшее для сочинений и писания, то и успел я в тогдашние осенние и первые зимние месяцы заготовить множество пьес и материи для печати, я чрез то, будучи с сей стороны обеспечен, мог тем удобнее уделять вечернее время на обыкновенные наши при съездах и свиданиях увеселения.

Сии продолжались у нас и в сию осень по прежнему и хотя не ежедневно, но довольно часто, и мы провели сей период времени очень весело. Дружба и единодушие, и простое, откровенное, дружеское или паче почти братское обхождение между собою господствовало в обществе нашем беспрерывно и придавало тем тогдашней вашей жизни еще более приятности. При всяком съезде и на обыкновенных, даваемых друг другу вечеринках наиболее мы, старые, занимались разными играми в карты; но игры сии были не убыточные и либо степенные, как, например, ломбер и вист, ибо бостона не было еще тогда на свете, либо мелочные, смешные, подающие поводы ко многому хохотанию и смехам. Ежели ж завертывались когда в компании наши какие–либо посторонние или прочие, охотники до азартных игр, то мы давали им волю состязаться только между собою, или с нашим учителем, а сами бывали только зрителями всем их отвагам и дурачествам, участия же в том ни малейшего не брали. И как проезжими всякого рода людьми, равно и приезжающими к кому–нибудь из нас из уездов гостьми посещаемы мы были часто, то и помянутые зрелища и игры бывали у нас не редко.

Что касается до возрастающих день от дня детей наших, то сии делали нам компанию только по вечерам и в праздничные дни; в прочее ж время занимались они своими науками в пансионе. Сей шел своим чередом и был около сего времени нарочито уже велик. Учителем нашим были мы и довольны и нет, и желали, чтоб он меньше прилеплялся к нашим компаниям и был воздержнее относительно до игр карточных и менее занимался своею табачною фабрикою и затеями, а более бы старался об учении детей наукам. Однако нельзя сказать, чтоб сие было им совсем пренебрегаемо, но и оно шло своим чередом, и все те из детей, которые посклоннее были прочих к наукам, пользовались с успехом его учением. Из всех их отличался более всех помянутый питомец мой Сезенев: в нем оказалась такая счастливая переменчивость и такая склонность и способность к наукам, что я не мог тому довольно нарадоваться и навеселиться, и желал даже, чтобы собственный сын мой был таковым же.

Что касается до сего, то ему шел когда хотя десятый еще год, но в нем также открывались час от часу множайшие способности и склонность к наукам, и он превосходил тем многих и гораздо себя старейших. Понятия его были таковы, что я не мог им довольно надивиться, и с радостию старался помогать со своей стороны развертываться сему прекрасному цветочку, вперяя в него с малолетства хорошие склонности и впечатлевая в юный ум его понятия обо всем нужнейшие и охоту к литературе, и сие, равно и всегдашнее сотоварищество и собеседничество его с г. Сезеневым помогало тому весьма много. Словом, обоими ими был я очень доволен.

Что принадлежит до дочерей моих, то старшая из них, Елисавета, была около сего времени изрядною девочкою и почти уже полуневестою. Весьма доброй ее характер и приятность самого наружного вида и ласковое ее со всеми обхождение сделало ее общею любимицею у всех наших сотоварищей. Все ее искренно любили и почитали, а мы всех больше, и нам доставляла она собою всегдашнее утешение. По выучке грамоте, занималась она наиболее уже своими женскими рукоделиями при матери; однако не оставлял и я с своей стороны обработывать младой ум ее и вперять в него обо всем, что можно было, нужные знания и понятия. Но обучать ее иностранным языкам нам не было способа, ибо в пансионе одной ей с мальчиками учиться не годилось, а держать для ее одной у себя какую–нибудь француженку или мадам не дозволял нам и достаток наш, да и как–то мы к тому не имели и дальней охоты и не располагались, а думали, что довольно, когда бы она хотя и одно русское, да порядочно знала, но была бы только не испорчена в своем нраве и поведении. Из сестер же ее, Настасья была уже также девочка изрядная, а мало–помалу подрастала за нею и младшая ее сестра, Ольга. Обе они учились тогда грамоте, и сею обязаны все мои дети своей бабушке, а моей теще. Труд сей обыкновенно принимала она сама на себя, и не уважала нимало обыкновенную скуку, с тем сопряженную. Обе они были уже такого возраста, что мы могли употреблять их с прочими при представлений наших балетов на театре. Что касается до самой меньшой моей дочери, Катерины, то сия занималась еще своею кормилицею и носима была еще на руках. Что касается до внешних моих обстоятельств и моего достатка, то как мы, несмотря на многое уже знакомство и частое приезжание к нам гостей, жили умеренно и вели себя, по пословице говоря, «ни шатко, ни валко, ни на сторону», то и оставалось у меня всякой год сколько–нибудь от обыкновенных моих доходов, а чрез то и маленькой мой капиталец увеличивался понемногу со дня на день, и у меня были уже кой–каком в долгах небольшие суммы и денег. Напротив того, деревнишки мои претерпевали много от моего от них отсутствия. Не имея возможности часто от своего отлучаться места и должности, не мог я за ними смотреть как надлежало и как бы мог живучи в оных, и потому принужден был предавать в них все течению натуры или обыкновенному порядку дел; а чрез то натурально они не только ни в чем не поправлялись, но во многом происходили в них от начальников над ними самые упущения. Но более всего озабочивало и беспокоило меня межеванье в тамбовской моей деревне, о котором присылаемые ко мне от времени до времени уведомления никак меня не радовали, а только огорчали; ибо писано было ко мне, что все наши ближние и дальние соседи сошли равно как с ума и при отводах своих так испортили все дело и столько наделали пакостей, что я не предусматривал никакого способа к поправлению того и к развязке узлов ими, по глупости их и к собственному своему вреду, а к пользе Пашкова, завязанных; и наверное полагал, что дело наше пойдет вдаль и долго решено не будет, что в самом деле по проискам и по интригам Пашкова после и исполнилось.