Андрей Болотов - Жизнь и приключения Андрея Болотова, описанные самим им для своих потомков  Т. 3

Впрочем, не успели мы и двух недель еще прожить в сем новом своем обиталище, как перетревожены мы были опять пожаром. «Господи! воскликнул я, оной увидев, долго ли быть у нас этим пожарам, и когда они перервутся? Вот уже этот одиннадцатой пожар с того времени, как я приехал в Богородицк!» Но как сей пожар был не у нас в слободе, а за прудом в Новом городе, и хотя был он довольно значителен и вместе с несколькими домами сгорела и Покровская церковь, которая одна только еще и была в городе, и собственно для нас не было ни малейшей опасности, — то смотрел я на оной, происходивший у нас из дома пред глазами уже с спокойнейшим духом и предоставить о тушении оного пещись городничему.

Едва мы только от сей тревоги поуспокоились, как чуть было мы опять и в новом своем обиталище не сгорели. Сама уже судьба возблагодетельствовала и очевидно спасла нас от бедствия и опасности, которой мы, не зная нимало того, были подвержены. И как происшествие сие достойно особого замечания, то и упомяну я об нем в подробности.

Причиною тому была труба, проведенная от кухни, под домом находящейся и в которой нам всякий день готовили кушанье. Как все трубы от нижних печей поделаны были внутри самых стен, то проведена была труба и от кухни из печи таким же образом сквозь внутренность стены, отделяющей зал от побочной и той комнаты, где прежде находился у нас театр, и которая в сие время определена была у нас на кладовую и загромождена вся разною рухлядью. Как комната сия внутри обита была бумажными обоями, то нам и в мысль не приходило подумать о том, нет ли от трубы сей какой опасности. Но чрез что ж узнали мы, что опасность сия была и превеликая? В одну ночь надобно ж было сделаться превеликой буре или паче сильному шквалу и устремиться прямо в одно окно сей комнаты с толикою силою, что вихрь не только проломил оное, но ворвавшись внутрь комнаты, сорвал со стены и равно как нарочно с одного только того места, против которого простиралась внутри стены кухонная труба, две полосы бумажных обоев, кои прибиты были только слегка мелкими обойными гвоздями. Мы ахнули ажно, вошед в комнату сию поутру и увидев, что вся стена в сем обнаженном шесте почернела и закоптелась от дыма и жара, проходившего из помянутой трубы сквозь маленькую скважину между известью и кирпичами в сию комнату. Боже мой! как испужался и перетревожился я, сие увидев; но изумление мое увеличилось еще больше, как я, приложив руку к сему месту на стене почувствовал ею самой жар из трубы, как в трубку дующий, ибо в самое то время в кухне был огонь и топили печь самую. Но сего было еще не довольно взглянув на оторванные обои, еще пуще испужался, увидев, что и бумага вся не только сзади закоптела, но так от жара исчаврела, что даже проламывалась, и истинно уже не знаю, как она не загорелась, и как не произвела пожара, который всего легче мог бы воспоследовать, ибо подле самого сего места лежало и стояло множество всякой рухляди, удобной и загорению. Но не успел я от изумления моего оправиться, как, усмотря в сем происшествии следы явного действия Промысла Господня, восхотевшего нас, посредством помянутой бури, от видимой опасности предохранить, — и из глубины сердца моего вздохнув, благодарил Господа за столь явную его ко мне милость.

Вот обстоятельство, доказывающее, с какою опасностию сопряжены трубы, проводимые сквозь внутренности стен, и как важен совет некоторых архитекторов, чтоб кирпичи, окружающие сии трубы, класть не на извести, а на глине, и оною всю внутренность труб умазывать.

Но как бы то ни было, но сей случай так меня напугал, что я не только велел наиплотнейшим образом помянутую скважину замазать, но опасаясь, чтоб сия проклятая труба не наделала еще где–нибудь бед, расположился совсем ее заглушить, а для выхода жара и дыма из печи и очага, приделать к сему длинную железную трубу и вывести ее в окно наружу, и тотчас отправил для сего в Тулу нарочного, что мне тотчас и смастерили. А сие меня с сей стороны и обеспечило.

Совсем тем опасение — что и иным каким–нибудь непредвидимым случаем не сжечь мне дворца — понудило меня помышлять и о скорейшем огорожении и для себя каких бы то ни было хоромишек, и поспешать сим нужным делом. И как по особливому счастию находилась у нас в гошпитале небольшая деревянная связь, построенная еще господином Опухтиным для житья подлекарю и стоявшая тогда праздно, потому что подлекаря у нас не было, — то, не долго думая, решился я ее перевезть на свое пожарище. И сгородил из нее для жительства своего новый домишко.

К сему я тотчас и приступил, но произвесть сие не так скоро можно было в действо, как сказать на словах. Оказались при том многия затруднения и неудобства. Наиглавнейшая из них состояла в том, что связь сия была не только низка, но и вся очень не велика, и состояла только из четырех нарочито хотя просторных комнат и одних сеней. И как столь немного комнат, мне со всем семейством своим поместиться никоим образом не было можно, а иного готового здания никакого не находилось; то поневоле принужден был довольствоваться уже я сею и недостатком комнат уже, поднимаясь как–нибудь на хитрости.

Сие хотя и стоило мне многих хлопот и трудов, но по крайней мере и удалось с лучшим успехом, нежели каково сначала ожидать было можно. Подумав о том хорошенько и сам с собою погадав, я тотчас смастерил прожект, как чему быть, и начертив всему план, не долго думая, и велел оные хоромцы, переметивши, ломать и перевозить на подводах, велел лес становить на прежнем тесте, подвигнувшись только немного вперед от оного.

Теперь расскажу я, что и что я придумал, и чем помогал себе в тогдашней своей нужде. Будучи доволен, что домик сей был хотя небольшой, но построен из сухого красного леса, и что помянутые четыре комнаты были нарочито просторны, расположился я их переформировать следующим образом: первую перегородил на двое, из одной три она составила: одна — лакейскую или прихожую, а другая — девичью, третью — определял для своего кабинета или для собственного моего житья и местопребывания, назначаемой горницы. И смастерил себе кабинет несравненно просторнейший, спокойнейший, светлейший и теплейший перед прежним. Положение свое получил он в углу хором, простирающихся на юг. И как был в нем три окна, которые велел я столярам переделать и из прежних небольших превратить в большие и порядочные, то было в нем очень светло. А для тепла снабдил я его в углу печкою с конуркою для сидения и нагревания спины своей, а подле ее смастерил себе маленький каминчик и чрез все то сделал весь его очень уютным, веселым и столь спокойным, что впоследствии был оным несравненно довольнее своего прежнего маленького и темного кабинета. Другую и просторнейшую из всех комнату назначил я для троякого употребления, а именно: чтоб она служила нам совокупно и залою, и столовою, и гостиною, и подвергалась всегдашним переменам, а именно: в обыкновенное время снабжала бы столовою и за нею небольшою на углу гостиною комнатою; а когда нужно иметь просторнейшую комнату для большого стола, то из обеих из них составлялся бы у нас в один миг довольно просторный и такой зал, в котором по нужде человек 20 — 30–ть накормить можно было. Сие производили мы чрез вынимание подвижной тонкой стелы или перегородки, которою отделялась наша гостиная от столовой, которую велел я столярам сделать досчатую из трех штук, и обить с обеих сторон обоями и смастерить так, чтоб можно было ее в надобное время и со всеми створчатыми ее дверьми выносить вон и чрез то из двух комнат в один миг составлять одну, а потом опять, в один же миг составлять две разных комнаты. И сие удалось нам так хорошо и неприметно сделать, что ни кому и в мысль не прихаживало, что стена сия была подвижная и выносная; и многие сей выдумке моей довольно надивиться не могли. Из третьей же боковой и также разгороженной комнаты смастерил я себе небольшую спаленку и комнату для детей, и маленькую комнатку для житья моей тещи, а четвертая назначена была для девичьей. Но как не доставало только задних сеней и кладовой для всякой поклажи, то сию расположился уже я прирубить вновь из сырого лесу в заворот к одному концу хоромец; а чрез все то я получил по нужде все надобности.