Андрей Болотов - Жизнь и приключения Андрея Болотова, описанные самим им для своих потомков  Т. 3

Сим кончилось тогдашнее известие, ибо они, уехавши, не знали что после их там происходило, почему и присланной мужик ничего о том не ведал, а сказывал только при окончании, что г. Сабуровна смерть перестращался и находится в превеликом теперь замешательстве и робости, и что он, прискакав к Масалову, того момента послал его старосту за мною и велел как можно просить меня, чтоб я к ним приехал и, буде можно, чем–нибудь пособил бы.

Теперь не могу изобразить, в какое замешательство привело меня сие известие. Я несколько раз перерывал его повествование и сердился, и досадовал, и смеялся, и дивился я всему сему происшествию: сердился на Пашкова, на Рыбина и межевщика; досадовал на Сабурова, что он был так плох и нерасторопен и не послушался моих советов, и дал себя провесть и обмануть; смеялся всему сему происшествие и их трусости непомерной и дивился раболепству межевщикову. Но как бы то ни было, но мне некогда было долго растабарывать. Натурально, хотелось мне как можно скорее подать помощь утесненному моему приятелю и подкрепить их в такой беде и опасности. Я кричал, чтоб скорей запрягали мне лошадей в дрожки и меня одевали, и того момента стал вымышлять средство, чем бы помочь моему другу, и как бы, хотя несколько, полечить испорченное его дело. Другого я не находил, как приступить к самой крайности и подать ему на межевщика и Пашкова челобитную с прописанием, что они межуют себе государеву землю, и тем остановить межеванье. Итак, покуда запрягали лошадей, покуда меня одевали, до тех, пор успел я намахать половину челобитной, а другую половину положил там дописать, ибо туда надлежало мне поспешать, и тем паче, что было уже не рано, а ехать было верст пятнадцать или более.

Подъезжая к окрестностям того места, где накануне того дня происходили описанные выше сего чудеса, и которое мне с дороги было видно, с любопытством смотрел я нет ли кого там и не тут ли межевщик. Однако, на том месте не видно было никого, а, напротив того, увидели мы на горе по конец уже Липяга кучу народа и потому заключили, что межевщик уже там. Сие побудило меня поспешать еще более.

По приезде нашем в Лукино, к Сабурову поселку, прежде всех увидели мы двух поверенных, и именно г. Сабурова и Масалова, сбирающихся иттить на межу. «Что вы это? куда идете? спросил я. — «Да на межу, батюшка!» отвечали они: «была за вами посылка, мы ходили, нас согнали опять, сказали, что не надобны; а теперь прислали другую. Солдат только теперь проехал к Масалову». — «Да что вы там позабыли? сказал я: — вчера вы были ненадобны, а ceгодня понадобились». — «Да, сударь! отвечали они; вчера без нас шли подле нашей и по нашей земле, и мы были ненадобны, и называли ее землею Черного; а теперь, как нас миновали, так стали спрашивать. Зачем нам туда иттить: теперь пришла земля казенная, а они ее нам жалуют и нашею называют.» — «Постойте, сказал я: и не ходите, а дайте мне наперед съездить и с вашими господами повидаться».

Сказав сие, поскакал я во всю прыть к Масалову, которого селение было версты две от Сабурова поселка. Не успел я из поселка выехать, как увидел едущего солдата. Поровняясь с ним, спрашиваю: «Куда?» — «Да вот, сударь, к господину Масалову с повесткою!» — «С какою?» спрашиваю его далее, совсем будто ничего не зная. Солдат тотчас мне приказ свой подал. В нем написано было, чтоб г. Сабуров сам выезжал бы на межу, или, по крайней мере, высылал бы поверенного. Прочитав его и покачав головою, отдал я его солдату, сказав: «Поезжай, мой друг!» Не мое дело, как хотят». — «Да куда это вы, ваше благородие, изволите ехать?» — «Далеко, братец! на Ворону звали меня в гости, так еду туда обедать».

Оказав сие, поскакал я во всю пору, стараясь уехать из виду у солдата и приехать прежде его к Mаcалову. Подъезжая, соскочил я с дрожек и велел лошадям и людям, как можно скорее, уезжать за двор, чтоб солдат не приметил, что я тут, а сам вбежав в горницу, говорю: «Здравствуйте! здравствуйте! Однако, спрячьте меня, чтоб солдат не видал», и сам, говоря сие, хохочу. Как их тут было целое сборище, а именно: г. Mаcалов с женою и сыном, г. Сабуров с женою, г. Давыдов и Мордвинов, то удивились они моему поступку и не знали, что это значит. Однако мне некогда было растабарывать с ними, а я упросил их, чтоб дозволили они мне войтить в их спальню и туда б все перешли и двери затворили, говоря, что к ним едет теперь солдат с повесткою и понятыми, и что я уже скажу им, что теперь сделать, только не хочу, чтоб это солдат видел.

Рады они мне тогда и Бог знает как были, и тем паче, что все они находились в превеликой трусости и сомнительствах, не ведая, что делать. Они стали было мне рассказывать вчерашнюю историю, но я им сказал: «Пожалуйте не теряйте времени на пересказывание; я все уже и без того знаю, а посоветуем лучше о том, ехать ли вам на межу, или нет. Скажите мне, какие имеете вы теперь намерения?» — «Что, батюшка», отвечали они: «мы сами не знаем, ни то нам ехать, ни то не ехать на межу, а послать поверенных». — «Зачем ехать! сказал я: ни того, ни другого». — «Да как же, батюшка, быть?» — «Так и быть, ответствую им, что надобно испорченное дело как можно лечить, а полечить иным нечем, как этот узел завязать более и спутать все межеванье. Одним словом, надобно господина межевщика пугнуть и пугнуть так, чтоб он позабыл такие сплетни делать, а посидел бы в углу; а мы между тем имели бы время одуматься и что лучше предприять получили свободу». — «Да как это сделать, батюшка?» — «А вот как: на межу вы не ездите, да и поверенных не посылайте, а пошлите к межевщику, вот я вам напишу объявление, так он и задумается и не будет знать сам, что ему делать». Не успел я сего вымолвить, как солдат и приехал. Тогда просил я скорее бумаги и чернил и велел солдата поудержать в передней, покуда я напишу объявление, я подтвердить всем, чтоб никто обо мне не сказывал.

Радн были неведомо как господа, что я приехал к ним благовременно. Они оживотворились моим присутствием и начали с солдатом иным уже голосом говорить. Они сказали ему, что они на межу не едут и поверенных не посылают, а для чего — о том пошлют с ним теперь репорт, потому что он словами пересказать не может и для того подождал бы он немного.

Между тем как они с ним в передней растабарывали, производил я, запершись в спальне, странное, совсем необыкновенное и смешное, затеянное мною еще дорогою, дело. И именно, я начеркал на межевщика протест или, лучше сказать, сплетал на него осел, ибо иным пугнуть его было нечем. Я написал от имени г. Сабурова не к межевщику, а к межевым делам объявление. И как сия бумажка была великой важности и там после произвела великой гром, имела великое действие и прославилась, то сообщу вам содержание оной от слова до слова.

«К межевым делам господина капитана и землемера Петрова от майора Ивана Яковлева сына Сабурова.